3. «Очерки древнейшей истории хазар»

Являясь в первую очередь археологом, М.И. Артамонов в то же время понимал, что сами по себе материалы археологических раскопок не дают возможности решить главные проблемы хазарской истории, что заниматься хазарской проблемой можно лишь на базе сопоставления всех групп источников. В это время ученый обратил свое внимание на изучение письменных источников, в первую очередь на их значимость в решении вопросов этнической истории и происхождения хазар.

Письменной истории возникновения Хазарского каганата посвящена монография М.И. Артамонова «Очерки древнейшей истории хазар» 1937/ года.¹ Работа рассматривала ранний период истории хазар — от гуннского нашествия до возникновения Хазарского каганата.

В Предисловии к «Очеркам...» М.И. Артамонов определял важность и необходимость изучения истории хазар той ролью, которую они сыграли в социально-экономическом, политическом развитии народов средневековой Восточной Европы. Политическое и культурное преобладание в юго-восточных степях Хазарии, выступающей в качестве государства, почти равного по силе и политическому значению Византии и Арабскому халифату, оказало весьма сильное влияние на образование последующих аналогичных образований, важнейшим из которых было Древнерусское Киевское государство.

Хотя Киевское государство и нельзя считать непосредственным продолжением Хазарского каганата, как это звучало у Пархоменко В.², все же, по мнению М.И. Артамонова, его «нельзя не учесть как важнейшее условие образования Киевской Руси в тех конкретно-исторических формах, в какие это государство вылилось как в политическом, так и культурном своем содержании»³. Еще важнее, отмечал исследователь, роль хазар в истории народов Северного Кавказа и Поволжья, территорий основного ядра каганата, которые развивались под хазарским политическим и культурным влиянием.

Путем сравнительного изучения большого количества данных источников и литературы еврейского, византийского, армянского и арабского происхождения, в «Очерках» рассматривались в основном вопросы внешнеполитической истории и исторической географии Хазарии, а также этнического происхождения самих хазар.

Перед публикацией монографии основные ее положения были представлены М.И. Артамоновым в виде докладов на различных научных заседаниях в ГАИМК.

Так, первая глава монографии «В-н-н-т-р'ы письма кагана Иосифа» была представлена исследователем на заседании кафедры истории раннего средневековья народов СССР ИИФО ГАИМК в мае 1936 г.⁴ Данная глава была посвящена доказательству, что «в-н-н-т-р'ы» пространной редакции письма царя Иосифа, опубликованного А.Я. Гаркави в 1874 г., это болгарская орда хана Аспаруха, после разгрома хазарами переселившаяся с Северного Кавказа за Дунай. Для доказательства своего положения автор привлек многочисленные письменные свидетельства и путем взаимной проверки фактов доказал свое положение.

Вторая глава исследования «Хазары и турки» была доложена М.И. Артамоновым раньше первой, еще в 1935 году, на заседании кафедры раннего феодализма ИИФО ГАИМК.⁵ Она посвящена взаимоотношениям хазар, в начальный период их истории, с Великим Тюркским каганатом VI—VII вв. М.И. Артамоновым было показано политическое и культурное влияние тюрок на процесс складывания Хазарского государства.

Основные положения третьей главы «Происхождение хазар», а также общая характеристика всего проведенного М.И. Артамоновым исследования ранней хазарской истории по письменным источникам, была представлена им в виде доклада «Проблемы древнейшей истории хазар (хазары, болгары и турки)» на XV пленуме ГАИМК 27 февраля 1936 г.⁶ В третьей главе М.И. Артамонов попытался решить вопрос о происхождении хазар как одного из гунно-болгарских племен, воспринявшего тюркские элементы в период господства Тюркского каганата в Юго-восточной Европе.

В целом работа М.И. Артамонова изобиловала огромным количеством фактического материала, который подчас увлекал автора в рассмотрении ряда вопросов раннесредневековой истории далеких от первоначально поставленных им задач. Эти многочисленные «побочные» темы иногда затрудняют чтение монографии. Создается впечатление, что автору «тесно» в рамках выбранной им темы. Книга полна авторского поиска и содержит ряд интересных гипотез. Однако, попытки согласовать противоречивые данные письменных источников различного происхождения не всегда приводили исследователя к убедительно доказанным выводам.

Не рассматривая все затронутые автором темы, остановимся на трех наиболее важных вопросах хазарской истории, которые в дальнейшем не раз поднимались М.И. Артамоновым в его последующих работах. Это вопрос этнического происхождении хазар, вопросы о границах Хазарии и местоположении хазарских городов.

В вопросе об этнической принадлежности хазар к середине 30-х годов XX в. существовало несколько точек зрения, с рассмотрения которых и начал свое собственное исследование М.И. Артамонов. Им было отмечено, что большинство исследователей считали хазар тюрками, с тем отличием, что одни представляли их явившимися из Азии приблизительно в VII в. и частью покорившими, а частью вытеснившими болгар, а другие производили хазар от оставшихся в Восточной Европе гуннов или даже скифов, которых причисляли к тюркам. Противники гипотезы тюркского происхождения хазар, писал М.И. Артамонов, опирались, во-первых, на происхождение названия одного из хазарских городов — Саркела — из финских языков, и, во-вторых, на указания арабских писателей (Ибн-Фадлан, Ал-Истархи и Ибн-Хаукаль) об отличии хазарского языка от тюркского, персидского и вообще от любого другого из языков известных народов. При этом арабские авторы утверждали, что хазарский язык одинаков с болгарским языком.

Проанализировав большое количество отрывочных и весьма запутанных данных письменных источников армянского и арабского происхождения, М.И. Артамонов в данной работе представил следующую картину этнической истории хазар, отнесенных им к группе гунно-болгарских племен.⁷

В конце I в.н.э. часть северной гуннской орды под натиском Китая и сянь-бийцев оставила свои кочевья на Орхоне и после неудачной попытки овладеть Северным Туркестаном к концу II в. н.э. заняла степи к востоку от Волги. Еще почти через два века эти гунны вторглись в Европу и докатились до естественных пределов евразийских степей — венгерской равнины. С этого времени гуннское имя стало общим обозначением варварского населения степей Восточной Европы. К числу этих гуннских племен письменные источники причисляли болгар, а, следовательно, по мнению М.И. Артамонова, к ним же надо было относить и родственных болгарам хазар. Эти многочисленные гунны влились в скифо-сарматскую, частично иранизированную среду, связав ее на время единой политической организацией, покрыв ее своим именем и внеся какой-то культурный и лингвистический вклад. Из этой теперь гунно-сарматской среды, считал М.И. Артамонов, вышли и болгары, давшие в эпоху распадения гуннского союза общее наименование этим племенам, и хазары, сделавшиеся позднее центром нового политического объединения. С этой точки зрения, по мнению исследователя, вопрос об этнической принадлежности тех гунно-болгарских племен, какие в раннее средневековье появляются в юго-восточных степях европейской части нашей страны, можно было бы считать, в общем, решенным.

Однако ни одна работа, написанная в середине 30-х годов, не могла обойти своим вниманием официально признанную, главенствующую в отечественной науке этого времени «теорию о языке» Н.Я. Марра о революционных трансформациях языка на основе единого «яфетического субстрата», и вытекающую из нее «теорию стадиальности», трактовавшую развитие древних обществ и древних культур как стадиальную трансформацию автохтонного населения, на основе революционных изменений в технике производства. Не стала исключением и монография М.И. Артамонова, в которой также была рассмотрена точка зрения Н.Я. Марра на этническое происхождение хазар⁸.

Так Н.Я. Марр определял хазар в качестве местного племени, генетически связанного с предшествующим гуннскому завоеванию сарматским населением степей юга нашей страны. Само название хазар он считал разновидностью термина сармат. Хазары или хазы, по его словам, закономерные преемники «салов» или «саров», носивших основную или первую часть составного термина «сар-мат»». Основываясь на том, что отечественной науке происхождение хазар связывалось с племенем акациров, обитавших между Азовским и Каспийским морями, Н.Я. Марр трактовал само имя акациров как ак-сиры, т.е. белые сары, белые сарматы или просто сарматы, поскольку в самом имени «сармат» заключено понятие «белый». Так же он разъяснял и слово Саркел как город саров или har'ов, т.е. хазар, где семантически «sar» в значении «белый» отвечал, по его мнению, племенному названию «сармат».

Однако подробное изложение взглядов Н.Я. Марра в своей монографии М.И. Артамоновым отнюдь не означало абсолютное согласие с этой точкой зрения, как это могло показаться на первый взгляд. Вслед за изложением точки зрения Н.Я. Марра, М.И. Артамонов писал: «...Для более тесной увязки племен с однотипными названиями одного этого сходства недостаточно, так как оно, являясь следствием единства глоттогонического процесса, но отнюдь не конкретно-исторических форм развития, может иметь место у племен, никогда не сталкивавшихся между собой и имеющих совершенно различное происхождение».⁹ По его мнению, хазары не были простым продолжением или переоформлением сармат, как это следовало из теории стадиальности. Сарматы в данном случае, по его мнению, подверглись скрещению с гуннами, а также с уграми, по всей вероятности, составлявшими основную массу гуннской орды при ее переходе через Волгу.¹⁰

Свою точку зрения высказывал М.И. Артамонов и на вопрос — какое племенное объединение оказало наибольшее влияние на этногенез хазар¹¹. По его мнению, это племя савиров Прикавказских степей. Отмечая, что по своим этническим признакам это племя едва ли отличалось от других племен гуннского периода в степях Восточной Европы, М.И. Артамонов тем не менее определял савир или сувар как одно из названий широко распространенных болгар. По его мнению, савиры и хазары означали одну и ту же этническую среду, и между ними нельзя провести строгой границы. Хазары были, очевидно, таким же племенным названием гунно-болгар, какими были савиры или барсилы. И именно со времени разгрома савирского племенного объединения в VI в. наиболее видную роль среди племен Северного Предкавказья начинают играть хазары.

Огромное значение в сложении этнических и культурных признаков хазар, а также в политической истории Хазарского каганата М.И. Артамонов придавал и тюркам. В 60-х годах VI в. болгаро-хазарские племена азовско-каспийского междуречья оказались под властью Тюркской державы. Именно период тюркского завоевания в сложении самостоятельного Хазарского государства, по его мнению, сказался самым определенным образом: «...турецкие (тюркские) элементы в культуре хазар стали настолько многочисленны, что для многих турецкая (тюркская) этническая принадлежность хазар не подлежит сомнению».¹²

В результате М.И. Артамонов пришел к следующему выводу — хазары не были тюрками, а являлись одним из гунно-болгарских племен, с разгромом политического могущества савиров выступившим на первый план. Тюркское завоевание создало новые условия для дальнейшего исторического развития хазар: включение их в Тюркскую державу на время приостановило объединение вокруг хазар местных племен. Однако, сила хазарского племенного образования оказалась настолько значительной, что скоро превратилась в самостоятельную политическую величину, и возобновившийся процесс консолидации вокруг них сначала родственных болгарских, а затем и соседних племен очень быстро привел к образованию нового могущественного Хазарского государства.

Вопрос о границах Хазарии М.И. Артамонов пытался решить на основе письма кагана Иосифа еврейско-хазарской переписки, в котором содержались несколько противоречивые данные по этому вопросу. Так, в одном месте каган Иосиф определял свои владения от Итиля на расстояние к востоку на 20 фарсахов, к югу на 30 фарсахов, к западу на 40 и к северу на 30 фарсахов пути. В другом Иосифом были указаны расстояния, где счет велся уже не на фарсахи, а на месяцы пути. Проанализировав все письменные источники, содержащие отрывочные сведения о границах Хазарии, М.И. Артамонов пришел к выводу, что в первом случае каганом Иосифом указаны не границы государства в целом, а место поселения собственно хазар в дельте реки Волги, где находились города и прилегающие к ним наследственные земли отдельных хазарских родов. Указание же в месяцах пути, по его мнению, определяло общее протяжение владений Хазарского государства.

Наиболее сложной проблемой истории хазар является вопрос о местоположении хазарских городов. Именно здесь письменные источники дают наиболее противоречивые сведения. Арабские источники сообщали, что результатом арабо-хазарских войн в Закавказье стало переселение хазар на Волгу из внутренней Берсилии, страны гуннов, т.е. из Северного Дагестана. Древнейшей столицей хазар при этом назывался город Семендер. Однако армянские источники, при описании тех же событий, говорили о городе Варачане и вовсе не упоминали Семендер, также как арабские источники не знали города Варачана. По мнению М.И. Артамонова, такое взаимоисключение этих двух названий у армянских и арабских авторов давало основание считать оба эти наименования относящимися к одному и тому же городу.

В то же время у арабских авторов нередко вместе с Семендером и с другими хазарскими городами упоминался и город Беленджер, что говорило о том, что древние авторы различали эти города между собой. Тем не менее, М.И. Артамонов обратил внимание на сообщение Масуди, который указывал оба этих города в качестве древних столиц хазарского царства.¹³ В одном месте Масуди говорил, что столицей хазар до перенесения ее в Итиль был Беленджер, а в другом, что Итиль стал столицей хазар после того, как Семендер был завоеван арабами. М.И. Артамонов, соглашаясь с мнением Гаркави А .Я., пришел к заключению, что особого города Беленджера не существовало, и что под этим именем подразумевалась страна Беленджер, где находился город Семендер, и ее народ, но иногда это название употреблялось и для обозначения главного города. Это, по его мнению, подтверждала и История Дербента (Derbend-nâmeh), где во всех случаях вместо Беленджер читается Bulkher, означающее то же самое, что и армянское Булгар, т.е.

болгар — население степей Северного Прикавказья, имя которых сохранилось в нынешних балкарах.

В вопросе локализации древней столицы Хазарии — Семендера, М.И. Артамонов выдвигал две гипотезы, которые, в общем, противоречили друг другу¹⁴. Арабские авторы снова давали противоречивые сведения о местоположении Семендера. Так, Ал-Истахрий и Ибн-Хаукаль определяли его местоположение в 8 днях пути от Итиля и в 4 от Дербента (Бабул-Абваба), что давало основание некоторым исследователям помещать Семендер в низовьях Терека, на месте нынешнего города Кизляра. М.И. Артамонов был не согласен с этим мнением и отдавал предпочтение сообщению Масуди о расположении Семендера в 7 днях от Итиля и в 6 от Дербента. К тому же в своих описаниях арабские и армянские источники определяли Семендер как большой приморский город, с обилием садов и виноградников. А армянские источники в рассказе о взятии арабским полководцем Мерваном главного города хазар Варачана (Семендера) говорили, что жители города, спасаясь от арабов, бросались в море и погибали. На основании этих сведений следовало признать Семендер приморским городом, в то время как г. Кизляр расположен почти в 50 км от моря. Таким образом, М.И. Артамонов наиболее вероятным местом Семендера называл побережье возле современного города Махачкала. К тому же Махачкала находится приблизительно на трети расстояния между Дербентом и Волгой, что, по его мнению, вполне соответствовало расстоянию в 4 и 8 дней пути Ал-Истахрия и Ибн-Хаукаля.

Однако следом, М.И. Артамонов в этой же работе выдвигал еще одну гипотезу местонахождения Семендера. У всех древних авторов более или менее совпадали расстояния от Семендера до Итиля: 7—8 дней пути. Исчисляя день пути в 35—40 км, он находил расстояние от Итиля до Семендера приблизительно в 300 км. Из чего следовало, по его мнению, что поиски Семендера нужно было производить в районе рек Терек и Сулак. Тогда появляется еще один город — Ендери (Endery), упоминаемый в Derbend-nâmeh. В том же источнике говорилось, что ранее этот город назывался Balkh, т.е. Беленджером. К тому же существовало некоторое созвучие в названиях Ендери и Семендер, если у последнего отбросить приставку «сам», характерную для названий многих хазарских городов. Если это так, считал М.И. Артамонов, то название аула Андреево или Ендери, находящегося недалеко от Хасав-юрта на речке Ак-Таш, в районе Сулака, можно принять за остатки древней хазарской столицы Семендера. Однако аул Ендери находился не на морском берегу и не мог быть назван приморским городом. Поэтому решение вопроса о местонахождении Семендера, по мнению М.И. Артамонова, полностью зависело от новых археологических исследований на территории Дагестана, а все возможные гипотезы исследователей строились на основании письменных источников.

Несмотря на то, что не все вопросы, поставленные исследователем в «Очерках...», в итоге были им решены, этот первый для М.И. Артамонова опыт анализа многочисленных письменных источников по истории хазар вызвал огромный интерес в научном мире. В рецензии А. Смирнова отмечалось, что само появление «Очерков...», охватывающих огромный период от гуннов до возникновения Хазарского каганата, являлось весьма значимым событием в науке.¹⁵ Пархоменко В. в своей рецензии писал, что книга М.И. Артамонова имела большое значение как собрание большого литературного материала по ранней эпохи истории хазар, что могло стать стимулом для пробуждения интереса к хазарам и их историческому значению в отечественной науке¹⁶. Конечно же, в рецензиях отмечалось, что работа не решила всех вопросов ранней истории хазар и автор не разрешил всех противоречий. Не все представленные М.И. Артамоновым гипотезы были убедительны и доказаны, а иногда они и противоречили друг другу. Это относилось, прежде всего, к отождествлению автором городов Семендера и Беленджера, локализации Семендера, к попытке «примирить» яфетическую теорию Н.Я. Марра с миграциями племен и народов. Несмотря на все эти недостатки, рецензентами было отмечено, что книга М.И. Артамонова представляла серьезный труд, значительно продвинувший вперед вопросы ранней истории хазар, продолжение которого, несомненно, нуждалось в привлечении, наряду с письменными источниками, археологического материла.

В конце 30-х годов Институт истории материальной культуры приступил с подготовке большого обобщающего труда «История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства», который был выпущен в виде макета в двух томах в 1939 г.¹⁷ В «Истории СССР...» более двухсот страниц текста было посвящено истории Хазарского каганата, написанной М.И. Артамоновым как на основе письменных источников, так и на данных археологии, в первую очередь на исследовании Саркела-Белой Вежи¹⁸. Из-за Великой Отечественной войны этот труд так и не увидел свет. Работа над «Историей СССР» была продолжена в начале 50-х годов. Редакционная работа над I томом вначале велась М.И. Артамоновым, но затем «несогласованность в работе редакторов» привела к освобождению М.И. Артамонова от обязанностей редактора «Истории СССР».¹⁹

«Очерки древнейшей истории хазар» должны были стать первой частью исследований М.И. Артамонова по истории хазар. Последующие исследования должны были опираться на совершенно новый археологический материал по данной проблеме, на основе которого, с привлечением всех письменных известий, давалась бы история Хазарского государства, социально-экономического строя хазар и их материальной культуры.²⁰ Эти исследования М.И. Артамонова должны были закончиться в 1937 г. докторской диссертацией «Хазары».²¹ Однако, как известно, докторская диссертация исследователя была посвящена скифам, а не хазарам. Да и вообще, после «Очерков...» 1937 года и статьи «Саркел и некоторые другие укрепления...» 1940 года, все последующие работы М.И. Артамонова были посвящены истории славян и скифов. Хазарская тематика исчезает из его работ до 1949 года, когда в Саркеле-Белой Веже начала работу новая Волго-Донская археологическая экспедиция под руководством М.И. Артамонова. Сегодня трудно назвать причины этого десятилетнего выпадения хазарской тематики из научных исследований М.И. Артамонова. Возможно, именно результаты Саркелской экспедиции 1934—1936 гг., давшие в основном материал по русскому периоду истории Саркела-Белой Вежи, не оправдали ожиданий М.И. Артамонова, и не позволили ему внести что-либо новое в его исследования истории хазар. Следует также отметить, что в 40-е гг. XX в., а особенно в годы Великой Отечественной войны, пронизанные духом национального самосознания и патриотизма, в отечественной исторической науке основными научными темами стали проблемы происхождения и истории славянства, история Древней Руси и русской культуры, которыми также занимался и Артамонов М.И.²²

Итак, в данной главе было прослежено начало формирования научной концепции истории и археологии Хазарского каганата М.И. Артамонова. От первых опытов анализа и обобщения археологического материала, полученного исследователями предшествующего периода, до анализа и обобщения археологического материала, представленного собственными раскопками. От рассмотрения письменной истории Хазарии с точки зрения предшествующих исследований до первых самостоятельных попыток анализа письменных источников и складывания собственного представления о ранней истории Хазарского каганата.

Главным итогом археологического изучения Левобережного Цимлянского городища, по результатам Северо-Кавказской и Саркелской экспедиций, было его окончательное отождествление с хазарской археологических материалов нижнедонских поселений и памятников салтовского типа привело М.И. Артамонова к выделению двух территориально-хронологических вариантов салтово-маяцкой культуры.

Попытки решить проблемы этнического происхождения хазар, этнической принадлежности салтово-маяцкой культуры и населения Саркела напрямую были связаны с процессом становления научно-теоретических взглядов М.И. Артамонова. Уже в работах «Саркел и некоторые другие укрепления...» и «Очерках древнейшей истории хазар» прослеживается постепенный переход М.И. Артамонова от главенствующей в 30-е годы теории стадиальности к признанию роли миграций в истории древних обществ, при этом теперь основное внимание исследователя отводилось изучению конкретных древних культур, их взаимодействию и взаимовлиянию в конкретно-исторических условиях. Разработка проблем этногенеза древних народов (не только хазар, но и скифов, славян) занимает теперь основное место в научных исследованиях М.И. Артамонова.

Примечания

1. Артамонов М.И. Очерки древнейшей истории хазар / М.И. Артамонов — Л., 1937.

2. Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII—XI вв.) / В.А. Пархоменко — Л., 1924.

3. Артамонов М.И. Очерки древнейшей истории хазар. С. VI.

4. Доклад М.И. Артамонова «В-н-н-т-р'ы письма кагана Иосифа». Протокол от 29 мая 1936 г. / Протоколы и тезисы кафедры раннего средневековья народов СССР ИИФО ГАИМК // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1936. Дело 181.

5. Доклад М.И. Артамонова «Хазары и турки». Протокол от 13 марта 1935 г. / Протоколы и переписка кафедры раннего феодализма ИИФО ГАИМК // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1935. Дело 196. Лл. 4—5.

6. Доклад М.И. Артамонова «Проблемы древнейшей истории хазар (хазары, болгары и турки)». XV пленум ГАИМК 25—28 февраля 1936 г. / Съезды, пленумы, конференции и совещания ГАИМК за 1936 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1936. Дело 4. Лл. 124—129; Стенографический отчет XV пленума ГАИМК, 25—28 февраля 1936 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1936. Дело 153. Лл. 24—28.

7. Артамонов М.И. Очерки древнейшей истории хазар. С. 106—134.

8. Там же. С. 86, 107—114.

9. Там же. С. 107.

10. Там же. С. 114.

11. Там же. С. 112—122.

12. Там же. С. 134.

13. Там же. С. 91—92.

14. Там же. С. 94—98.

15. Смирнов А. [Рецензия] / А. Смирнов // ВДИ. — 1938. — № 3. — С. 218—220. — Рец. на кн.: Артамонов М.И. «Очерки древнейшей истории хазар» / М.И. Артамонов. — Л., 1937.

16. Пархоменко В. [Рецензия] / В. Пархоменко // Историк-марксист. — 1937. — Кн. 5—6. — С. 200—201. — Рец. на кн.: Артамонов М.И. «Очерки древнейшей истории хазар» / М.И. Артамонов. — Л., 1937.

17. История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства/ Под общ. ред. М.И. Артамонова. — М.—Л., 1939. — Т. 1.

18. Там же. С. 196—435.

19. Отчет о работе Ленинградского отделения ИИМК АН СССР за 1952 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1952. Дело 352.

20. Отзыв Ученого совета ИИМК о научных работах М.И. Артамонова // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1938. Дело 33.

21. Отзыв о действительной члене Института Феодального общества М.И. Артамонове / Материалы на представление в Наркомпрос к ученому званию // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1937. Дело 110.

22. Артамонов М.И. Спорные вопросы древнейшей истории славян и Руси / М.И. Артамонов // КСИИМК. — 1940. — Вып. 6. — С. 2—14; Артамонов М.И. Венеды, невры и будины в славянском этногенезе / М.И. Артамонов // Вестник ЛГУ. — 1946. — № 2. — С. 70—86; Артамонов М.И. Происхождение и древнейшая история славян по археологическим данным / М.И. Артамонов // Рефераты научно-исследовательских работ за 1945 г.: Отделение истории и философии АН СССР. — М.—Л., 1947. — С. 62—63; Артамонов М.И. К вопросу о происхождении восточных славян / М.И. Артамонов // Вопросы истории. — 1948. — № 9. — С. 97—108.