2. Саркелская экспедиция 1934—1936 гг. и ее результаты

Раскопки средневековых городищ Цимлянского района были продолжены Саркелской экспедицией ГАИМК под руководством М.И. Артамонова в течение полевых сезонов 1934—1936 гг. и были прерваны 1937 году только на Левобережном городище. Раскопки же Правобережного Цимлянского городища проводились в течение полевого сезона 1939 года Правобережным отрядом Саркелской экспедиции под руководством Ляпушкина И.И.

Как отмечалось перед началом работ в докладной записке «О значении археологических исследований в окрестностях станицы Цимлянской на Дону...»¹, эти городища представляли интересный комплекс древних поселений, характеризующих социально-экономическую природу и историю Хазарского государства. При этом, наибольший интерес для экспедиции М.И. Артамонова представляло Левобережное Цимлянское городище, без сомнения хазарский город Саркел, в культурных отложениях которого, по мнению исследователя, сохранились остатки трех периодов: древнейшего, относящегося к поселению бывшему здесь до постройки кирпичной крепости, затем наиболее мощный слой времени хазарской крепости и, наконец, поселения, относящегося к русско-половецкой эпохе.

Личный состав экспедиции 1934 года состоял из начальника экспедиции Артамонова М.И., старшего научного сотрудника Якобсона А.Л., младших научных сотрудников Башинджагяна А.Г., Баславской Л.И. и двух аспирантов.

Согласно плана работ, Саркелская экспедиция в районе станицы Цимлянской на Дону перед началом полевого сезона ставила перед собой несколько задач²:

1. На Левобережном городище у хутора Попова (Саркел) намечалось произвести раскопки с целью стратиграфического изучения его культурного слоя, для определения числа строительных горизонтов городища, выяснения соотношения и характера составляющих его отложений.

2. Так же в планы этого года входило выяснение стратиграфии внутреннего укрепления Саркела для изучения устройства оборонительной стены и башен крепости, раскопки 3—5 курганов могильника возле Левобережного городища.

3. На Правобережном городище планировалось изучение устройства оборонительных стен крепости и раскопки остатков жилищ.

4. Для выяснения характера заселения планировалось произвести раскопки нескольких жилых построек на городище у хут. Среднего.

По окончании полевых работ 1934 года М.И. Артамоновым был представлен в виде доклада предварительный «Отчет о Саркелской экспедиции» на заседании пленума ИИФО в сентябре того же года³.

Следует отметить, что в ГАИМК-ИИМК в 30-е годы не было системы письменных отчетов по результатам полевых сезонов экспедиций, как результат борьбы с «вещеведением» в начале 30-х гг. в отечественной археологии. Предварительные отчеты обычно докладывались начальниками экспедиций на заседаниях отделений, пленумах ГАИМК-ИИМК и т.п., но и в них основное место занимали выводы о социально-экономических формациях, а не конкретный археологический материал. Полевые отчеты снова появляются в архиве ИИМК в конце 30-х гг., т.е. со времени, когда директором ИИМК становится М.И. Артамонов.

Итак, в своем предварительном отчете М.И. Артамонов сообщил, что в результате исследования целиком и полностью подтвердилось предположение о существовании на месте Левобережного городища древнего города — Саркела, построенного из кирпича. Во всей толще культурный слой городища был насыщен кирпичом, носящим следы древнего употребления, и остатками деревянных построек в верхних слоях городища. На основании найденного материала М.И. Артамоновым была дана характеристика бытовых и экономических условий жизни его населения: существование скотоводства, охоты и рыболовства (кости домашних, диких животных и чешуя), следы земледельческого производства (остатки сельско-хозяйственных орудий, зерновых ям), связанного с возникновением оседлости. Раскопки дали так же материал, указывающий на существование целого ряда ремесел: костеобрабатывающей промышленности, изделий из пасты, из полудрагоценных металлов, из стекла. Было найдено большое количество привозных вещей, значительное количество керамики, фрагменты мрамора и часть мраморной капители. Все эти материалы, по мнению Артамонова, доказывали, что Саркел — не только военная крепость, но средоточие торгово-ремесленного населения, не прерывавшего связи с сельским хозяйством.

В этом же году экспедицией были раскопаны 7 курганов, расположенных вдоль восточного конца вала городища. Все это были погребения человека с конем, которые, по найденным в погребениях предметам, были тогда датированы М.И. Артамоновым X веком. Также было исследовано несколько грунтовых погребений, расположенных непосредственно в валу городища. Эти, в основном женские и детские погребения, по вещам были отнесены исследователем к XI в.

Результаты работ Саркелской экспедиции 1934 г. были еще раз представлены М.И. Артамоновым в докладе «Саркелская экспедиция» на XI пленуме ГАИМК в феврале 1935 г.⁴

В дополнение к предыдущему докладу, М.И. Артамоновым было отмечено, что на Левобережном Цимлянской городище не удалось выяснить сколько-нибудь определенно планы и размеры отдельных построек, хотя без сомнения, многие из них укладывались в площади раскопа. Объяснялось это чрезвычайно большими разрушениями, которые претерпевали постройки, как вследствие извлечения из них местным населением строительного материала — кирпичей, так и наличия множества хозяйственных ям, прорезающих культурный слой. Тем не менее, было установлено, что за все время своего существования внутренняя часть городища была густо застроена. Планировка застройки в течение всего времени существования городища сохранялась приблизительно в одном и том же виде, расположение и ориентировка построек оставались приблизительно одинаковыми. Зато в характере строительства происходили крупные изменения. Раскопки свидетельствовали, что первоначальные кирпичные сооружения в Саркеле существовали очень недолго, по мнению М.И. Артамонова, может быть до второй половины IX века. На их месте и рядом с ними очень скоро возникали деревянные сооружения, в состав которых вошел кирпич из разрушенных первоначальных зданий. Кирпичи служили здесь главным образом для устройства фундаментов под деревянные стены, для вымосток и для печей. По представлению М.И. Артамонова, к X в., отложение которого представляется наиболее мощным, в Саркеле из первоначальных кирпичных сооружений в целости не сохранилось ничего.

Результаты раскопок Саркелской экспедиции 1934 года внесли некоторые поправки в предыдущие выводы М.И. Артамонова, сделанные им по результатам Северо-Кавказской экспедиции, о хронологических периодах в жизни Саркела-Белой Вежи.

Основываясь на классификации керамики, Артамонов М.И., в работе «Средневековые поселения...» относил возникновение древнего поселения на месте Цимлянского городища ко времени более раннему, чем IX в., отделяя посуду сделанную на круге IX—X вв., от изготовленной от руки, относя ее в общем к более ранней поре — VIII—IX вв.

Раскопки 1934 г. показали, что никакого поселения на месте городища, вплоть до построения кирпичного Саркела не было, и что оба рода керамики в первое время его существования употреблялись совместно⁵. Теперь в истории города М.И. Артамонов выделял два культурно-хронологических периода:

— Первый относился к IX—X вв. и характеризовался вещами, связывающими культуру Саркела с комплексами салтово-маяцкого типа с одной стороны и Северным Кавказом с другой. Это позволило Артамонову М.И. определить район памятников Нижнего Дона «как особую культурную провинцию, отличающуюся рядом черт от того, что нам известно по памятникам салтово-маяцкого типа и могильникам Северного Кавказа»⁶.

— Второй культурно-хронологический период в истории Саркела, относящийся к XI—XII вв., может быть назван русским, причем такая же картина русификации культуры наблюдалась в то время и на других городищах Нижнего Дона.

Раскопки внесли также поправку относительно времени разрушения кирпичного Саркела. Различая в подъемном материале две хронологические и культурные группы вещественных материалов и обозначая вторую, более позднюю из них русской, Артамонов М.И.

раньше определял время разрушения кирпичного города эпохой Святослава и его войн с хазарами (X в.). В результате дальнейшего исследования, деление материала на две большие культурно-хронологические группы осталось действительным, но время разрушения кирпичного города теперь Артамонов М.И. датировал еще IX в. Т.е., город-крепость Саркел погиб не вследствие взятия и разрушения города Святославом, а в результате какой-то другой, значительно ранее постигшей его катастрофы (возможно набегов кочевников).

В этом же докладе М.И. Артамоновым были сделаны некоторые уточнения в хронологии исследованных погребений. 7 курганов могильника, расположенного вдоль вала городища теперь были вполне определенно названы им «кочевническим погребениями», и до дальнейших исследований он ставил под вопрос их принадлежность к первому периоду существования городища (к X в.). А грунтовый могильник в валу городища М.И. Артамоновым теперь отнес к позднейшему периоду жизни городища, к XI—XII вв.

Следует отметить, что ни в первом, ни во втором докладах М.И. Артамонова не говорится о характере оборонительных сооружений крепости, об исследованиях Правобережного Цимлянского городища и городища у хут. Среднего, видимо, эти пункты первоначального плана работ так и не были выполнены.

Работы Саркелской экспедиции в 1935 году, согласно «Объяснительной записки, плана и сметы Саркелской экспедиции ГАИМК», имели целью продолжение исследований для получения материала, характеризующего основные памятники Цимлянского района, как в отдельности, так и в их отношении между собой.⁷

Планировалось завершить раскопки в центральной части Левобережного Цимлянского городища с тем, чтобы выяснить характер остатков сооружения, следы которого были обнаружены в первый год работ в юго-западной части раскопа, а так же найти остатки оборонительной стены внутреннего укрепления и изучить ее конструкцию. Необходимо было продолжить исследование курганного могильника, находившегося вдоль восточного конца вала городища и грунтового могильника в валу.

Кроме того, планировалось провести разведочные работы на Правобережном городище, на городищах Среднем или Карнауховском (выбор зависел от обстоятельств на месте) и на поселении у хут. Красный Яр с целью стратиграфического изучения этих памятников и для получения данных о характере строительства. На Правобережном городище предполагалось изучить конструкцию оборонительной стены и остатки здания внутри городища. На других отмеченных поселениях намечено было произвести поиски остатков жилищ.

Личный состав экспедиции этого года состоял из начальника экспедиции М.И. Артамонова, старших научных сотрудников Якобсона А.Л., Круглова А.П., Полтавцевой О.А., а также 18 практикантов из числа аспирантов ГАИМК и студентов ЛГУ.

В этом же году в работе Саркелской экспедиции принял участие Азово-Черноморский краевой музей коммунального хозяйства г. Ростова-на-Дону. Для совместной разработки темы «История жилища в Азово-Черноморском крае» была составлена «Программа работ Саркелской экспедиции ГАИМК» для музея Коммунального хозяйства.⁸ В соответствии с потребностями музея в экспозиционном материале по истории жилища и строительной техники в Азово-Черноморском крае, Саркелская экспедиция должна была произвести специальные работы по собиранию соответствующих данных с древних поселений, относящихся к эпохе бронзы и средним векам, в районе станицы Цимлянской, а именно: 1) материалов для реконструкции жилища и поселения эпохи бронзы у хутора Красный Яр; 2) материалов по устройству жилища поселений VIII—X вв. (у хутора Среднего или Карнаухова, по обстоятельствам на месте); 3) данных о городском строительстве жилых и общественных сооружений Саркела этого периода. В течение полевых сезонов 19351936 годов совместные с Азово-Черноморским музеем работы были проведены только на Левобережном Цимлянском городище — Саркеле. В результате работ, согласно Акту передачи, в музей были переданы в качестве отчета — «Саркел. Предварительное сообщение о раскопках 1934—1936 гг.», фотографии и чертежи с открытых архитектурных объектов, а по окончании научной обработки коллекций ГАИМК обязалась выделить некоторый фонд бытовых вещей Саркела для экспозиции музея.⁹

Отчет по итогам работ Саркелской экспедиции в 1935 году был представлен в виде доклада М.И. Артамоновым на отчетном заседании начальников всех экспедиций ГАИМК в ноябре того же года.¹⁰ В нем Артамонов М.И. отметил, что в результате исследования у него сложилось отчетливое представление о Саркеле эпохи конца X и XI вв., о характере строительства верхних слоев городища, характере жилищ, о расположении этих жилищ. Трудность разрешения вопроса о жилищах нижних слоев заключалась в их крайне плохой сохранности из-за массы ям, преимущественно зерновых, прорезающих нижележащие культурные пласты. Обусловленная этим степень разрушенности поселения не давала исследователю надежду на обнаружение целых сохранившихся построек. Именно поэтому в 1935 г. был заложен новый раскоп в северо-западном конце Левобережного городища, наименее испорченном ямами по сравнению с раскопом 1934 г. в юго-западной части городища.

Тем не менее, уже одно наличие множества зерновых ям сигнализировало, отмечал Артамонов М.И., о важном значении земледелия; это подтверждали находки лемеха от тяжелого плуга, а также серпов, жерновов. Широко развито было и скотоводство, признаком которого являлось исключительно большое количество костей. Было найдено большое количество вещевого материала, характеризующего развитие ремесла, особенно гончарного; имелись следы обработки металла (литейные формы).

Еще один «Отчет о работах в Саркеле» был представлен М.И. Артамоновым на заседании кафедры истории раннего средневековья Института Феодального общества ГАИМК.¹¹ В дополнение к предыдущему докладу, здесь М.И. Артамоновым была дана общая характеристика раскопанных за 1934 и 1935 гг. 17 курганов могильника: 16 мелких и 1 большого. Мелкие курганы, по определению ученого, принадлежали к типу кочевнических курганов с конем и хронологически отнесены им преимущественно к X в. Из немногочисленных вещей здесь преобладали предметы вооружения: меч, колчан, стрелы, тетива лука и т.д. Антропологически данные захоронения отличали монголоидные черты погребенных. Большой курган представлял собой коллективное захоронение (124 погребения), большая часть погребений которого по вещам была отнесена к XI в., а небольшая группа — к XII в. Это позволило Артамонову М.И. утверждать, что все большие курганы Левобережного городища относятся к общерусскому типу, к позднейшей поре жизни Саркела — периоду славяно-русской колонизации. К XI в. относились и грунтовые впускные погребения в валу городища. Антропологически все эти погребения своими европеоидными чертами резко отличались от погребений кочевнических курганов. Это подтверждалось также обилием специфически русских вещей на территории Саркела. Русский материал, отмечал М.И. Артамонов, в слоях XI в. выступал совершенно отчетливо. Город в это время находился в теснейшей связи с Русью и входил в состав Русского государства.

Снова следует отметить, что не все пункты первоначального плана экспедиции на 1935 г. были выяснены. Исследования этого года, так же как и 1934 году, были проведены только на Левобережном Цимлянском городище.

Хотелось бы отметить, что в ходе работ экспедиции, М.И. Артамонов был не только исследователем, но и педагогом, заботящимся о подготовке новых научных кадров. Во время полевых работ для практикантов экспедиции, аспирантов ГАИМК и студентов ЛГУ, регулярно организовывались занятия как теоретического, так и практического характера. Два раза в неделю с ними занимались разного рода вопросами, связанными с методикой работ и оценкой материала. При этом М.И. Артамонов считал своей главной задачей обучить будущих археологов в первую очередь технике производства раскопок¹².

М.И. Артамонов предполагал завершить в 1936 году раскопки Левобережного Цимлянского городища, о чем сказано в «Докладной записке о Саркелской экспедиции 1936 года» в ГАИМК за этот год.¹³ В результате завершающих работ, по его мнению, должен был накопиться совершенно достаточный материал для суждения об истории заселения города, о характере строительства в разные периоды и о хозяйстве городского населения. Предполагалось также произвести расчистку части оборонительной стены с целью выяснения расположения башен и ворот крепости. В 1936 г.

намечалось закончить съемку плана Саркелского городища и могильника, а также завершить раскопки большого кургана и исследовать хотя бы еще один кочевнический курган средних размеров. Планировалось продолжить раскопки грунтового могильника в валу городища, начатые в 1934 г., с тем, чтобы собрать достаточный материал для выяснения его хронологии и отношения к курганным погребениям.

В 1936 году снова предполагалось произвести разведочные работы, не осуществленные ранее, на Правобережном Цимлянском городище для выяснения характера строительства на этом городище и его хронологии.

Утвержденный личный состав экспедиции этого года состоял из начальника экспедиции М.И. Артамонова, старшего научного сотрудника Полтавцевой О.А., младших научных сотрудников Бобровой А.С и Ляпушкина И.И. (еще аспиранта ГАИМК) и фотографа Гавриловой А.А.

Указанными работами, по мнению М.И. Артамонова, исчерпывались задачи поставленные перед Саркелской экспедицией, и с выполнением их она могла прекратить свое существование¹⁴.

По выступлению Артамонова М.И. на заседании у и.о. Председателя Академии в ноябре 1935 г. можно сказать, что раскопки в Саркеле не вызвали у него особого энтузиазма, т.к. наибольшей сохранностью отличались позднейшие слои данного укрепления, превратившегося в город, в ремесленный центр в русскую эпоху¹⁵. Но для Артамонова М.И. Саркел интересен только до этого момента. Представляя на заседании кафедры истории раннего средневековья Института Феодального общества ГАИМК план работы экспедиции на заключительный полевой сезон 1936 года, он отмечал, что продолжать раскопки Левобережного городища следует тому, кто занимается XI—XII вв., а сам исследователь интересуется главным образом древнейшим слоем, именно хазарским, который скорей можно встретить, например в Семендере, на изучении которого он и предполагал сосредоточить свое внимание.¹⁶

Поэтому в течение полевых сезонов 1937—1939 гг. М.И. Артамонов принял участие в работе Северо-Кавказской экспедиции ГАИМК-ИИМК, начатой еще в 1936 году А.П. Кругловым. В рамках этой экспедиции М.И. Артамоновым был обследован ряд средневековых памятников хазарского времени в предгорьях Дагестана (Верхнекаранаевский склеповый могильник, Буйнакское поселение).¹⁷ Основным объектом его исследований стали оборонительные и архитектурные сооружения Дербента и его окрестностей¹⁸.

Результаты археологических раскопок Саркелской экспедиции 19341936 годов были представлены М.И. Артамоновым в Материалах по экспедициям в ГАИМК за 1937 год в виде Предварительного сообщения о раскопках 1934—1936 гг. в Саркеле¹⁹, а затем опубликованы в печати в виде краткого отчета в сборнике «Археологические исследования в РСФСР в 1934—1936 годах»²⁰. Именно этот сборник отчетов об археологических исследованиях ИИМК, изданный уже в период директорства М.И. Артамонова в ИИМК, под редакцией руководителя Полевого комитета института В.В. Гольмстен, полный подробной информации о раскопках, планов, чертежей, фотографий, стал образцом для составления отчетов о полевых работах для отечественных археологов того времени.

Археологические материалы Саркелской экспедиции, доставившие много важных новых (после Северо-Кавказской экспедиции А.А. Миллера) данных как относительно истории этого города и Хазарского каганата, так и русской колонизации Нижнего Дона, были обобщены Артамоновым М.И. в докладе «Саркел и некоторые другие укрепления Северо-Западной Хазарии», прочитанном им на заседании кафедры раннего средневековья ГАИМК в мае 1937 года²¹, а затем опубликованы в большой работе под таким же названием в «Советской археологии» в 1940 году²². Данная работа М.И. Артамонова представляла собой не только анализ археологического материала по результатам Саркелской экспедиции, но и анализ письменных данных по истории Саркела и Хазарии в целом.

Именно на основе анализа письменных источников М.И. Артамонов в начале этой работы попытался решить один из важнейших вопросов хазарской истории — против кого была построена крепость Саркел?²³ Рассмотрев поочередно все существовавшие в науке мнения о возможном противнике хазар на северо-западной границе каганата — славяне, мадьяры или печенеги, Артамонов М.И. пришел к выводу, что построение крепости следует связывать с борьбой хазар с печенегами, появившимися в причерноморских степях, по его мнению, в начале 30-х гг. IX века. Не все ученые огласились с этим мнением М.И. Артамонова. Так, известный востоковед А.Ю. Якубовский считал, что Саркел был построен против мадьяр, а не против печенегов, которые, по его мнению, появились в южнорусских степях только в конце IX в.²⁴

Результаты разведочных работ Северо-Кавказской экспедиции ГАИМК и систематических раскопок 1934—1936 гг., отмечал М.И. Артамонов, окончательно решили вопрос принадлежности Левобережного Цимлянского городища Саркелу-Белой Веже. С этим мнением остался не согласен только Кудряшов К.В., который продолжал настаивать на расположении Саркела в месте наибольшего сближения Дона с Волгой, в районе ст. Качалинской или несколько выше ее²⁵. Однако мнение Кудряшова К.В. не было поддержано другими исследователями.

В результате раскопок Левобережного Цимлянского городища в северо-восточном, северо-западном и южном концах городища была установлена внутренняя стратиграфия крепостных стен и угловых башен, изучены кирпичные сооружения внутри крепости, которые были отнесены М.И. Артамоновым к помещениям для гарнизона и складов, а также остатки мраморных колонн с капителями, которые были первоначально приняты за остатки христианского храма.

Была определена строительная техника крепостных стен городища — стены и башни были возведены непосредственно на поверхности почвы без фундамента, причем было установлено, что строительная техника и размеры кирпичей не византийские²⁶. Специально для изучения остатков оборонительных стен были произведены работы в южном углу крепости. Остатки кирпичной кладки, установленные по отпечаткам нижнего ряда кирпичей, оставшихся на поверхности материковой глины, на которой стены были основаны, дали материал о размерах кладки и о величине каждого кирпича, о толщине слоя извести между кирпичами. Было выяснено, что оборонительные стены выстроены без фундамента на поверхности материковой глины и сложены из кирпичей квадратных и прямоугольных, скрепленных раствором извести слоем 3—4 см, тогда как в византийских постройках он обычно толще кирпичей. Стены построек возводились из одних кирпичей на извести, без характерного для византийской архитектуры чередования рядов кирпичной кладки с рядами камней. В южном углу крепости были исследованы остатки большой угловой башни.

На основании этих данных, Артамоновым М.И. было составлено представление о мощи Саркелской крепости и об ее первоначальном облике: в соответствии с толщиной, стены возвышались не менее чем на 67 м от поверхности почвы и, возможно, были увенчаны зубчатым парапетом; башни имелись по всем углам крепости, однако, их размеры, формы пока остались невыясненными. Так и осталось неизвестным расположение ворот крепости, которые, по предположению Артамонова М.И., могли находиться в северо-западной стене крепости.

Были на территории укрепления, кроме крепостных стен и башен, и другие кирпичные сооружения. По многочисленным ямам на поверхности городища, по своему расположению и формам, приблизительно соответствующим размерам построек, было установлено наличие кирпичных сооружений возле предполагаемых ворот крепости около северо-западной стены, большой комплекс у середины юго-западной стены и в южном углу крепости, а так же следы большого здания в центральной части крепости и небольшие постройки в других частях городища.²⁷ Однако, по мнению Артамонова М.И., составить отчетливое представление о кирпичных постройках внутри крепости, об их размерах, плане и назначении впредь до более значительных раскопок только по расположению ям, посредством которых было закончено разрушение кирпичных зданий Саркела — совершенно невозможно. Открытые остатки кирпичных сооружений внутри крепости слишком незначительны, чтобы на их основании можно было бы с полной уверенностью говорить о кирпичных сооружениях в целом. Несомненным было одно, что кирпичные здания внутри крепости выстроены одновременно с оборонительными сооружениями и представляли в целом первоначальную крепость Саркел.

М.И. Артамоновым на основании всех этих данных были сделаны некоторые заключения по истории города²⁸.

Сделанные при раскопках находки подтверждали сообщение Константина Багрянородного о построении крепости в IX в. Однако, специфически византийского в технике строительства крепости и типах открытых построек ничего не было обнаружено, за исключением мраморных колонн и капители. Но была ли построена церковь по результатам раскопок осталось неизвестным. По мнению М.И. Артамонова, Саркел строили хазары с помощью местного населения, о чем свидетельствовали характерные знаки и изображения на кирпичах городища. А вот вопрос откуда хазары взяли своих мастеров для постройки, т.к. кирпичные постройки не были распространены в каганате, кроме Итиля, остался не решенным.

Вначале Саркел был только крепостью со зданиями для помещения гарнизона и со складами для хранения различных запасов. Постоянного гражданского населения в ней первоначально не было. Затем, изменившиеся международные условия, т.е. оттеснение печенегов на запад к Днепру, и превращение Саркела в поселение с гражданским населением, отмечал исследователь, изменили его внешний вид и его значение.

Раскопками было выявлено, что сплошное заселение городища относилось к X веку. К этому времени первоначальная кирпичная крепость и кирпичные сооружения были уже частично разрушены. На месте некоторых из них найдены остатки жилых зданий X века, выстроенных из дерева и глины с использованием кирпичей, взятых из разобранных сооружений крепости. Старый кирпич употреблялся для возведения печей и для вымосток. Все кладки из старого кирпича возведены или насухо или на глине.

Появление гражданского населения, наличие большого количества зерновых ям, орудий земледелия, остеологического материала, свидетельствующего о наличии скотоводства, охоты и рыболовства, следы ремесленных производств по изготовлению изделий из металла, кости и камня, остатки гончарного производства (керамика и обжигательные горны) — все это, по мнению М.И. Артамонова, определяло Саркел X века уже как не крепость, а как сельскохозяйственное поселение, местный центр ремесленного производства, «как средневековый город».²⁹

К XI веку, отмечал М.И. Артамонов, культура населения Саркела приобрела признаки, характерные для славянских городищ. В этом своем облике город просуществовал до начала XII века, когда под натиском кочевников оседлое, земледельческое и ремесленное население Саркела покинуло степи.

Определение Саркела как города, т.е. как центра густо населенной округи, по мнению Артамонова М.И., подтверждалось наличием значительного количества других средневековых поселений, исследованных еще Северо-Кавказской экспедицией ГАИМК (Правобережного Цимлянского, у хут. Среднего, у хут. Потайновского и других), расположенных по нижнему течению Дона и относящихся к тому же времени, что и сплошное заселение гражданским населением Саркелской крепости. По внешним признакам, типу жилых построек, керамическому материалу, характеру своего хозяйства «эти поселения походили на Саркел, т.е. принадлежали оседлому земледельческо-скотоводческому населению, факт появления которого в степной полосе представляет большое историческое значение»³⁰. Артамонов М.И., основываясь на состоянии Саркела в X в. и на появлении на Дону в то же время укрепленных и неукрепленных поселений, полагал, что Дон, к этому времени, по крайней мере, в нижнем своем течении, превратился в сравнительно безопасную от вражеских нападений внутреннюю область Хазарского государства. В связи с этим Саркел из крепости превратился в мирное поселение, утратившее прежнее военное значение.

Здесь же М.И. Артамонов снова говорил о том, что Саркел был построен не для господства над водным путем по р. Дону, а в месте пересечения этой реки сухопутной дорогой, пересекавшей Хазарию с востока на запад.

В ходе исследования ученым еще раз было отмечено сходство археологического материла, особенно керамики, нижнедонских поселений и Саркела с материалами салтовского типа. Он обратил также внимание на сходство исследованных нижнедонских неукрепленных поселений с поселениями салтовского типа, а также на общий характер сооружения стен крепости из блоков местного известняка Правобережного Цимлянского городища с Маяцким, Верхнесалтовским, Верхнеольшанским городищами. На основании этих данных, Артамонов М.И. считал возможным территориально расширить район распространения салтово-маяцкой культуры на памятники Цимлянского района. При этом, памятники Нижнего Дона являлись, по его мнению, более поздним вариантом салтовской культуры. Раскопки в Саркеле, считал Артамонов М.И., «доставили вещественные памятники, представляющие территориально-хронологический вариант той же Салтовской культуры, свидетельствующей, что население Нижнего Дона и салтово-маяцкого района принадлежало к одной и той же культурно-этнической среде»³¹.

Так Артамонов М.И. снова поднял вопрос об этнической принадлежности салтово-маяцкой культуры³². По его мнению, аланская принадлежность салтовской культуры, к которой он относил и памятники Нижнего Дона, не бесспорна. Он отмечал, что эта культура могла быть хазаро-болгарской. Такой вывод был основан на том, что Артамонов М.И. считал хазар гунно-болгарским племенем, развившимся на скифо-сарматской основе (как и аланы), и подвергшимся воздействию других этнических образований, в первую очередь тюрок. Исходя из этого, сарматские элементы, по его мнению, могли сохраниться не только в культуре алан Северного Кавказа, «но и тех болгаро-хазарских племен, которые занимали степи и создали здесь особые политические образования — сначала болгарский племенной союз, а затем на его развалинах могущественное Хазарское царство, охватывающее и район распространения салтовской культуры»³³.

Однако наибольшее значение, с точки зрения Артамонова М.И., представляет не вопрос об этнической принадлежности салтово-маяцких и нижнедонских археологических комплексов, а факт появления в степях оседлых земледельческих поселений, свидетельствующих об оседании части кочевников. Само возникновение Хазарского государства, как более развитой и сложной социальной организации по сравнению с союзами племен кочевников, связано с данным процессом, приведшим к серьезным изменениям в социально-экономической организации у населения юго-восточных степей. На основании тех данных, которые имелись в распоряжении отечественной исторической науки того времени по этому вопросу, Артамонов М.И. считал преждевременным пытаться дать сколько-нибудь точную характеристику этих новых социально-экономических отношений, однако, в виде предварительного и общего замечания, он обозначил их как «полуфеодальные или даже феодальные отношения».³⁴ Тем не менее, основной причиной, по которой салтово-маяцкие поселения прекратили свое существование после поражения Хазарии от Древнерусского государства, М.И. Артамонов назвал сильное влияние кочевнических традиций среди населения Хазарского государства, которое по своему хозяйству еще в большой степени было скотоводческим, чем земледельческим.

Напомню, что намеченные еще планом 1934, 1935 и 1936 гг. разведочные работы на Правобережном Цимлянском городище, очень важном для истории донского района и Саркела, тогда не были осуществлены.

Лишь в 1939 году в рамках Саркелской экспедиции И.И. Ляпушкиным были произведены работы на Правобережном Цимлянском городище. В предварительном отчете о работе Саркелской экспедиции за 1939 год отмечалось, что основная задача Правобережного отряда под руководством И.И. Ляпушкина состояла в выяснении характера этого поселения и более точном определении его хронологических границ.³⁵ Этот отчет лег в основу публикации И.И. Ляпушкиным результатов раскопок Правобережного Цимлянского городища в Кратких сообщениях ИИМК за 1940 г.³⁶

Для решения вопроса этногенеза хазар антропологические материалы Саркелской экспедиции 1934—1936 гг. из могильников Левобережного Цимлянского городища и 1939 г. с Правобережного городища были изучены В.В. Гинзбург.³⁷

Таким образом, Саркелская экспедиция 1934—1936 гг. под руководством М.И. Артамонова представляла новый этап в исследовании археологии Хазарского каганата. По результатам исследования Левобережного Цимлянского городища М.И. Артамоновым была представлена более полная картина истории заселения крепости-города Саркел, характера его строительства в различные периоды и хозяйства населения, основанная уже на собственных полевых наблюдениях в ходе археологических работ. Это позволило исследователю в итоговой работе «Саркел и некоторые другие укрепления...» внести некоторые изменения в свои ранние выводы, в основном касающиеся хронологических рамок существования городища. Теперь в истории Саркела М.И. Артамоновым было выделено два культурно-исторических периода: первый был отнесен к IX—X вв. и характеризовался вещами, связывающими культуру Саркела с комплексами салтово-маяцкого и северокавказского типов; второй относился к XI—XII вв. и, по мнению Артамонова М.И., по близкому сходству материала мог быть назван русским. Вслед за этим М.И. Артамоновым был сделан шаг к выделению двух вариантов салтово-маяцкой культуры, пока только по территориально-хронологическому принципу. Произошли изменения и в решении вопроса этнической принадлежности салтово-маяцкой культуры, а значит, по определению М.И. Артамонова, и населения Саркела. Теперь исследователь представил собственную точку зрения на данную проблему — о принадлежности салтово-маяцкой культуры болгаро-хазарским племенам, которая еще должна была пройти проверку временем и новыми археологическими материалами. Тем не менее, характер основных выводов по отдельным страницам истории Хазарского каганата, сделанный М.И. Артамоновым на основе раскопок в Саркеле, отчетливо говорил о начале складывания собственной научной концепции ученого по данной проблематике.

Примечания

1. О значении археологических исследовании в окрестностях станицы Цымлянской на Дону, на месте древнего Хазарского города Саркела / О работах экспедиции по раскопкам Саркела в 1934 году // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1934. Дело 196. Лл. 2—4.

2. План работ Саркелской экспедиции // Там же. Лл. 5—6.

3. Отчет о Саркелской экспедиции (М.И. Артамонов) У Протокол заседания пленума ИИФО от 27 сентября 1934 г. предварительные отчеты об экспедициях 1034 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1934. Дело 38. Лл. 192—192об.

4. Доклад М.И. Артамонова «Саркелская экспедиция» / Протокол и Стенограмма XI пленума ГАИМК 7—9 февраля 1935 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1935. Дело 6.

5. Там же.

6. Там же.

7. Объяснительная записка, план и смета Саркелской экспедиции ГАИМК / Переписка по организации и проведении Саркелской экспедиции // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1935. Дело 170. Лл. 9—10 об.

8. Программа работ Саркелской археологической экспедиции ГАИМК для Азово-Черноморского краевого музея Коммунального хозяйства // Там же. Лл. 5—6.

9. Акт передачи / Экспедиция Саркелская, Кольская, Костенковская по ГАИМК за 1937 г. // Рукописный архив ИИМК. — Ф. 2, оп. 1, 1937. Дело 75.

10. Отчет Саркелской экспедиции (М.И. Артамонов) / Стенографический отчет начальников экспедиций на заседании у и.о. Председателя Академии 20—21 ноября 1935 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1935. Дело 10. Лл. 12—22.

11. Доклад М.И. Артамонова «Отчет о работах в Саркеле» в Протоколе заседания кафедры истории раннего средневековья народов СССР от 13 мая 1936 г. / Протоколы Института Феодального общества ГАИМК за 1936 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1936. Дело 27. Лл. 57—59 об.

12. Отчет Саркелской экспедиции (М.И. Артамонов) / Стенографический отчет начальников экспедиций на заседании у и.о. Председателя Академии 20—21 ноября 1935 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1935. Дело 10. Лл. 15, 22.

13. Докладная записка о Саркелской экспедиции 1936 г. / Саркелская экспедиция за 1936 год. Переписка // Рукописный архив ИИМК РАН. Ф. 2, оп. 1, 1936. Дело 137. Лл. 2—3.

14. Там же. Л.З.

15. Отчет Саркелской экспедиции (М.И. Артамонов) // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1935. Дело 10. Лл. 17—1.

16. Доклад М.И. Артамонова «Отчет о работах в Саркеле» / Протокол заседания кафедры истории раннего средневековья народов СССР от 13 мая 1936 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 2, оп. 1, 1936. Дело 27. Л. 59.

17. Отчет о работах Северо-Кавказской археологической экспедиции в Дагестане в 1937—1938 гг. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 35, оп. 1, 1938. Дело 41.

18. Артамонов М.И. Древний Дербент / М.И. Артамонов // Советская археология. — М.—Л., 1946. — Вып. 8. — С. 121—140.

19. Саркел. Предварительное сообщение о раскопках 1934—1936 гг. Акт передачи / Экспедиция Саркелская, Кольская, Костенковская по ГАИМК за 1937 г. // Рукописный архив ИИМК. — Ф. 2, оп. 1, 1937. Дело 75. Лл. 5—7.

20. Артамонов М.И. Станица Цымлянская / М.И. Артамонов // Археологические исследования в РСФСР 1934—1936 гг.: Краткие отчеты и сведения. — М.—Л., 1941. — С. 187—200.

21. Доклад М.И. Артамонова «Саркел и некоторые другие укрепления в Севверо-Западной Хазарии»: Протокол от 13 мая 1937 г. / Протоколы и переписка по кафедре раннего средневековья народов СССР // Рукописный архив ИИМК. — Ф. 2, оп. 1, 1937. Дело 128. Лл. 28—31.

22. Артамонов М.И. Саркел и некоторые другие укрепления в северо-западной Хазарии / М.И. Артамонов // Советская археология. — М.—Л., 1940. — Вып. VI. — С. 130—165.

23. Там же. С. 134—135.

24. Якубовский А.Ю. О русско-хазарских и русско-кавказских отношениях в IX—X вв. / А.Ю. Якубовский // Известия АН СССР: Серия истории и философии. — 1946. — № 6. — С. 61—63.

25. Кудряшов К.В. Половецкая степь / К.В. Кудряшов // Записки Всесоюзного географического общества: Новая серия. — М., 1948. — Т. 2. — С. 9—41.

26. Артамонов М.И. Саркел и некоторые другие укрепления в северо-западной Хазарии. С. 140—142.

27. Там же. С. 142—146.

28. Там же. С. 147—150.

29. Там же. С. 151

30. Там же.

31. Там же. С. 162.

32. Там же. С. 159—163.

33. Там же. С. 161.

34. Там же. С. 164.

35. Раскопки Правобережного Цымлянского городища (И.И. Ляпушкин) / Краткий предварительный отчет о работе Саркелской археологической экспедиции ИИМК АН СССР 1939 года // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 35, оп. 1, 1939. Дело 178.

36. Ляпушкин И.И. Раскопки Правобережного Цимлянского городища / Ляпушкин И.И. // Краткие сообщения ИИМК. — 1940. — Вып. IV. — С. 62.

37. Гинзбург В.В. Антропологические данные по этногенезу хазар / В.В. Гинзбург // Советская этнография. — 1946. — № 2. — С. 81—86.