1. Волго-Донская археологическая экспедиция 1949—1951 гг.

В конце 40-х годов в нашей стране началось широкомасштабное строительство Волго-Донского речного канала, в ходе строительства которого многочисленные археологические памятники Нижнего Подонья попадали в зону затопления будущего канала. Для исследования намеченной трассы канала Институтом истории материальной культуры была создана первая большая новостроечная археологическая экспедиция, получившая название «Волго-Донской». Ее главной задачей было исследование дна будущего Цимлянского водохранилища, входившего в систему Волго-Донского канала, в зону затопления которого попадали памятники Саркела и его округи.

Археологические исследования в зоне затопления велись в течение 1949—1951 гг. под общим руководством М.И. Артамонова несколькими отрядами. Широкое разведочное обследование зоны затопления проводилось отрядом под руководством И.И. Ляпушкина. Раскопками поселения эпохи бронзы у хут. Ляпичева руководил М.П. Грязнов, курганы у хуторов Попова и Соленого раскапывали А.А. Иессен и А.Д. Столяр, работы на Левобережном Цимлянском городище проводились под руководством О.А. Артамоновой и А.Л. Якобсона. О.А. Артамонова вела также раскопки могильника возле городища. Курганный кочевнический могильник, связанный с городищем, был исследован С.А. Плетневой. Ввиду невозможности в короткий срок исследовать путем раскопок все памятники, находившиеся в зоне строительства канала, экспедиция ограничила свою задачу обследованием зоны затопления с выборочными раскопками памятников различного типа и раскопками комплекса хазаро-русских памятников в виде городища и могильника Саркела-Белой Вежи.

Согласно предварительному отчету о раскопках Саркелского городища в 1949 году, составленному А.Л. Якобсоном, экспедиция этого года ставила перед собой несколько задач¹:

1) выяснение общей планировки города и системы крепостной обороны; для этого предполагалось вскрыть в западном углу крепостную стену хазарского времени с угловой башней, а также исследовать городские ворота;

2) исследование славянских жилищ верхних слоев Левобережного городища;

3) изучение славянского могильника вдоль юго-западной стены, что дало бы сведения о степени заселенности городища в славянский период, хронологии этого заселения и этническом составе населения.

Основные результаты работы Волго-Донской экспедиции 1949 года на Левобережном Цимлянском городище были обобщены М.И. Артамоновым в статье «Новые раскопки Саркела-Белой Вежи»², а также озвучены в виде доклада «Раскопки в Саркеле» на Пленуме ИИМК, посвященном итогам работ экспедиций 1949 г. в марте 1950 года.³

По итогам археологических работ 1949 года было окончательно установлено, что кирпичная крепость Саркел представляла собой прямоугольник длиной около 200 м и шириной в 150 м, образованный массивными сплошной кладки четырехметровой толщины кирпичными стенами, усиленными угловыми башнями и башенными выступами вдоль стен, расположенными на расстоянии 32 м один от другого. От стен и башен сохранились обрывки кирпичной кладки из квадратного кирпича, обычного в Саркеле. Для строительств употреблялся хорошо обожженный кирпич квадратной формы (25×25), толщиной в 5—6 см.

Результаты исследования оборонительных сооружений Саркела (крепостных стен, угловых башен и башенных выступов вдоль стен) показали, отмечал М.И. Артамонов, что ни размеры кирпичей, ни техника кладки не носили характерных признаков византийского строительства. По его мнению, это была другая, возможно, среднеазиатская традиция строительства, укоренившаяся в Хазарии до византийских инженеров, т.е., строителями крепости были не византийские мастера.⁴

Отвечая на вопрос о роли византийского спафарокандидата Петроны в строительстве Саркела, М.И. Артамонов отмечал, что Византия была заинтересована в укреплении власти Хазарского каганата в Причерноморье, где обитали еще политически связанные с хазарами мадьяры и опасные для Византии и Хазарии печенеги. Саркел должен был играть роль опорного пункта хазар на главном пути из центральных областей Хазарии на запад, в причерноморские степи и Среднее Поднепровье. Этот путь пересекал Дон в районе станицы Цимлянской, и Саркел был расположен на этом сухопутном пути. А задача охраны речной дороги из Дона на Волгу являлась второстепенной, более поздней, когда Волго-Донской водный путь приобрел значение.

Миссия Петроны на Дону, таким образом, по мнению исследователя, носила скорее политический характер. Вещественным выражением политических интересов Византии на Дону и ее влияния в Хазарии мог быть христианский храм в Саркеле, существование которого так и не было подтверждено раскопками 1949 года.

В ходе раскопок впервые был собран материал о характере жилищ хазарского времени, построенных из дерева, глины и камыша, с земляными полами и глинобитными сводчатыми печами, поставленными на полу. Постройки хазарского времени были пристроены к крепостным стенам, в культурном слое помещений была встречена керамика (обломки высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, горшки лепные и гончарные). При этом исследователем было отмечено, что заселение крепости гражданским населением относилось к концу IX — началу X вв.

Из интересных находок, под северо-западной линией крепостной стены на расстоянии 5,15 м от угловой башни был обнаружен подкоп. Над входом в подкоп изнутри крепости находилось жилище хазарского времени (начало X века) со сводчатой глинобитной печью у стены. Из этого следовало, отмечал М.И. Артамонов, что подкоп был сделан еще в IX в. и служил для выхода из крепости во время осады, а затем за ненадобностью был забит кирпичами и камнями и засыпан землей. В конце траншеи подкопа был обнаружен скелет человека, лежащий в углублении, без соблюдения трупоположения, и забросанный кирпичами. При скелете были найдены остатки порошкообразной краски — сурьмы, завернутой в обрывок бумаги самаркандской выделки, датированной концом VIII — началом IX вв.⁵

Относительно земледелия, ремесла и торговли раскопки 1949 года ничего принципиально нового не дали.

Рассматривая вопрос о этнокультурной принадлежности населения Саркела, М.И. Артамонов, как и раньше, отмечал сходство культуры Саркела хазарского времени с культурой катакомбных могильников Северного Кавказа и салтово-маяцкой культурой Подонья, на основе характерного керамического комплекса. Несмотря на то, что Северокавказскую и Салтовскую культуры принято считать аланскими по этнической принадлежности, М.И. Артамонов говорил о существовании во второй половине I тысячелетия двух различных этнических групп — аланской и болгаро-хазарской. Провести границу между ними на основании археологических данных нелегко, т.к. бесспорно хазарских памятников не известно и судить о них можно, исходя из болгарских материалов. С этой точки зрения, вопрос об аланской принадлежности Саркела, по мнению ученого, отпадал, город был хазарский.⁶

Верхние слои городища представляли собой славяно-русскую культуру. В результате раскопок были выявлены размеры и основные черты конструкции славянских жилищ с системой опорных столбов, поддерживающих стропильные перекрытия с кровлей из соломы и тростника и легкими глинобитными стенками, укрепленными плетнем. Открыты домашние кладовые из кирпича.

Много было собрано материала характеризующего Белую Вежу как ремесленный город, с типичным для средневекового города сельским хозяйством — найдены железоплавильный горн, гончарная печь и металлообрабатывающая мастерская за крепостной башней, большое количество ремесленного инвентаря (литейные формы для отливки украшений, глиняные льячки, тигли, скопления медных обрезков, шлаки), крючки, глиняные грузила, серпы, зерна злаков, бытовой материал (берестяное ведерко, веревка, железные ножи, шилья, топор, пряслица и т.д.).

По мнению М.И. Артамонова, появление славян в Саркеле, Белой Веже русских летописей, не было просто земледельческой колонизацией. Это был для своего времени значительный город с развитым ремеслом и международной торговлей. Население в полной мере использовало его выгодное положение на перекрестке сухопутного и речного путей, а своим ремесленным производством обслуживало потребности окружающих его кочевников, превращая Белую Вежу в русский форпост в юго-восточных степях⁷.

Однако вопрос — откуда пришло русское население на Нижнее Подонье, остался не решенным. В слоях второй половины X века встречена керамика роменско-боршевского типа, так же было найдено радимическое семилучевое височное кольцо, хотя комплексы украшений из погребений не соответствовали радимической или другой славянской группе. К тому же громадный могильник Белой Вежи имел все признаки городского кладбища, в котором племенные особенности уступили место общерусской христианской форме погребения.

Археологические раскопки Саркела — Белой Вежи в 1950 году, согласно отчета А.Л. Якобсона, проходили в северо-восточной части городища и ставили перед собой цель исследовать городские ворота и планировку примыкающей к ним территории⁸.

Итоги археологических работ экспедиции 1950 года были обобщены М.И. Артамоновым в статье «Раскопки Саркела-Белой Вежи в 1950 году»⁹, а также изложены в виде докладов «Работы Волго-Донской экспедиции» на Пленуме ИИМК, посвященном итогам работ экспедиций Института 1950 года в марте 1951 года¹⁰, и «Раскопки Саркела-Белой Вежи» на сессии отделения Истории и философии АН, посвященной итогам археологических исследований 1946—1950 гг.¹¹

М.И. Артамонов отмечал, что в ходе работ экспедиции был установлен общий план крепости и выявлены особенности строительной техники. Несмотря на то, что крепостные стены хазарских построек были разобраны до основания и прослеживались только по остаткам кладок и по отпечаткам кирпичей на материке, именно эти остатки и отпечатки в 1950 году позволили установить планы различных кирпичных сооружений Саркела.

На северо-западной короткой линии крепостной стены, ближе к северо-западному углу крепости, были найдены городские ворота, состоявшие из двух сильно выступающих пилонов, между которыми находилась проезжая часть. К крепостной стене с обеих сторон въезда с внутренней стороны примыкали два удлиненных и прямоугольных помещения-караульни с кирпичными стенами, с дверьми, выходящими к воротам. У входа в ворота внутри крепости был обнаружен глубокий колодец, облицованный известняком, с остатками деревянной лестницы на дне и бадьи. Этот осадный колодец в раннеславянский период Саркела (вторая половина X в.) была заполнен костями и керамикой.

Кроме ворот с помещениями для стражи и осадным колодцем у северо-западной стены, было установлено, что южный угол крепости был выделен внутренней оборонительной стеной в особое укрепление — цитадель. Была открыта массивная кирпичная стена, шириной в 3 м, которая отходила под прямым углом от юго-западной стены крепости на расстоянии в 60 м от южного угла, как раз на одну треть длины крепости. Эта стена было сложена одновременно с крепостной стеной и плотно к ней прилегала. Она была открыта всего лишь на 20 м длины, но, судя по ямам, имела не менее 55 м длины, после чего поворачивала под прямым углом на восток, к юго-восточной стене крепости, замыкая прямоугольную площадь цитадели в южном углу крепости.¹²

Еще в 1936 году в южном углу крепости, который теперь оказался на территории цитадели, было открыто кирпичное здание с двумя погребами, с кирпичной облицовкой стенок. В 1950 году в противоположном углу цитадели у стены было обнаружено такое же здание, с такими же кирпичными погребами. Характер данных построек дал возможность М.И. Артамонову предположить, что это могли быть кладовые или тюремные камеры.¹³

Возле цитадели в 1950 году было раскрыто длинное и узкое кирпичное здание, с внутренними перегородками, формы буквы «Г», длиной около 40 м. Одним концом оно примыкало к крепостной стене, другим к поперечной стене цитадели крепости. Здание, по мнению М.И. Артамонова, представляло собой тип караван-сарая с большим внутренним двором. В угловом помещении караван-сарая был открыт почти не поврежденный жилищный комплекс хазарского времени с развалинами глинобитной печи и хозяйственной ямой с деревянной крышкой в нем.¹⁴ Однако окончательное исследование данного комплекса было отложено до 1951 года.

В этом же году, в обрывистом берегу Дона, в 2 км выше по течению от городища было раскопано 3 из 17 остатков обжигательных печей, предназначенных для изготовления кирпичей из местной глины с примесью рубленого ковыля.

В процессе работ в слоях славянского времени, отмечал М.И. Артамонов, постоянно наблюдалась многослойность застройки, отражавшая непрерывность и интенсивность жизни города. В целом, в ходе работ этого года удалось выявить наличие нескольких славянских слоев городища.

Так, был выделен раннеславянский слой конца X в. с полуземлянками со стенами из плетня, обмазанного глиной. Слой XI в. очень слабо был представлен на городище, будучи сильно разрушенным в процессе последующего строительства и являющийся промежуточным между славянским слоем XII в. и раннеславянским конца X в. Верхнеславянский слой XII в. характеризовался наземными постройками из деревянных бревен и плах, а в нем был еще выделен самый верхний горизонт с постройками с сырцовыми стенками. В каждом слое было открыто по несколько жилищ, тесно расположенных, что указывало на густую заселенность Белой Вежи. Подтвердилось также единство планировки построек всех слоев, свидетельствовавшее о непрерывной жизни в Саркеле — Белой Веже.¹⁵

В целом, отмечал М.И. Артамонов, в результате работ 1950 года было окончательно установлено соотношение хазарского и русского слоев городища, выяснен общий характер хазарской крепости. Основное внимание в дальнейших раскопках предполагалось отвести исследованию цитадели, существование которой впервые было установлено в 1950 году. Именно здесь, по мнению М.И. Артамонова, должны были находиться наиболее важные сооружения крепости, ее военный и административный центр.¹⁶

Помимо исследования Левобережного Цимлянского городища разведочным отрядом Волго-Донской экспедиции под руководством И.И. Ляпушкина проводилось обследование зоны затопления на участке пос. Калач — ст. Цимлянская с целью выяснения археологического облика этого района.

Согласно отчета И.И. Ляпушкина о работе разведочного отряда, в 1950 году были исследованы левый берег Дона и берега нижнего течения рек впадающих слева в Дон, а также правый берег Дона с притоками от ст. Цымлянской до ст. Нижне-Курмоярской.¹⁷ Кроме того, были проведены разведочные раскопки на неукрепленной части средневекового поселения салтово-маяцкой культуры у хут. Карнаухова, Ростовской области, Цимлянского района (левый берег р. Котлубанки), признанного И.И. Ляпушкиным одним из наиболее интересных и заслуживающих внимательного изучения памятников. Результаты работ разведочного отряда в 1950 году были опубликованы И.И. Ляпушкиным в Кратких сообщениях ИИМК¹⁸.

В 1951 году разведочный отряд Волго-Донской экспедиции продолжил работу в зоне затопления. Задачей этого года, как отмечалось в отчете И.И. Ляпушкина, было завершение сплошного обследования территории с целью выявления археологических памятников и разведочные работы на наиболее интересных из них, в том числе у ст. Суворовской.¹⁹

В 1951 году, последнем полевом сезоне работы Волго-Донской экспедиции, продолжились раскопки Левобережного Цимлянского городища. В силу ряда причин, о которых будет сказано ниже, по завершению работ не был сдан полевой отчет о раскопках этого года, как и итоговый отчет о работе Волго-Донской экспедиции за 1949—1951 гг. Тем не менее, результаты исследования Саркела-Белой Вежи в 1951 году были изложены М.И. Артамоновым в виде доклада «Раскопки Саркела-Белой Вежи в 1951 году» на Пленуме ИИМК в марте 1952 года.²⁰

Раскопками 1951 года была вскрыта значительная часть крепости, что позволило установить ее планировку. Была полностью раскрыта поперечная оборонительная стена, делившая крепость на две части, а каждая из этих частей в свою очередь делилась на части комплексами длинных зданий и связанных с ними стен.

В северной части крепости были открыты вторые ворота, выходящие на реку. Мощеная дорога от этих ворот вела внутрь крепости: ответвление ее подводило к проходу в поперечной стене, в которой сохранились остатки двери, окованной железными полосами.

Полностью был раскрыт комплекс сооружений, отделявших северную часть крепости от западной части. Закончено исследование Г-образного здания в западной части крепости, которое ранее интерпретировалось М.И. Артамоновым как караван-сарай. Отсутствие следов очагов или печей, а также значительная толщина стен, позволила исследователю предположить, что указанные здания внутри крепости, вероятно, были двухэтажные, причем нижний этаж с полом, нередко залитым известью, использовался для складов и других хозяйственных надобностей. Жилые помещения для гарнизона, возможно, находились на верхнем этаже.²¹

В ходе работ была открыта стена, отделяющая южную часть крепости от восточной. В южной части, кроме длинного здания с совершенно одинаковыми камерами по концам, расположенными вдоль юго-западной оборонительной стены, так же раскопана массивная прямоугольная башня типа «донжона» и прямоугольная кирпичная вымостка возле нее. Того же рода вымостка открыта в восточной части крепости. Возле юго-западного угла вымостки находилась небольшая прямоугольная башня, а на самой платформе в юго-западном ее конце сохранились остатки толстых стен от сооружения, подобного донжону в южном углу крепости.

По мнению М.И. Артамонова, указанные платформы, вместе с небольшой вымосткой возле поперечной стены в северной части крепости, вероятно, представляли собой основания жилых зданий из дерева или глины, возле которых находились связанные с ними кирпичные башни-донжоны. Это могли быть помещения для начальственных лиц.²² При этом, тщательное изучение кирпичей и системы кладки показало, что часть зданий внутри крепости выстроена несколько позже другой. Донжон с платформой в южном углу так же возник позже сооружения в восточной части крепости.

В итоге работ 1951 года так и не было обнаружено никаких следов христианского храма или использования в строительстве мраморных архитектурных деталей в Саркеле. Это позволило М.И. Артамонову сделать вывод, что найденные при раскопках как целые, так и разбитые капители были, вероятно, привезены Петроной, но так и не нашли применения.

Раскопки дали большой дополнительный материал для характеристики Саркела в хазарский период, а также обстоятельств взятия этой крепости Святославом. М.И. Артамоновым было высказано мнение, что русское население принесло сюда культуру роменско-боршевского типа. Раскопки доставили огромный новый материал для изучения этой культуры.

Сырцовые постройки, встречающиеся кое-где в верхнем слое городища, и отнесенные ранее к верхнеславянскому периоду XII в., раскопками 1951 года были отнесены М.И. Артамоновым к половецкому периоду.²³

Подводя итоги археологических исследований 1949—1951 гг. в Саркеле-Белой Веже, М.И. Артамонов, в своем докладе «Итоги археологических исследований 1949—1951 гг. в Саркеле-Белой Веже» на научной сессии ЛГУ 1951—1952 гг.²⁴, отмечал, что раскопки раскрыли облик хазарской крепости с ее кирпичными сооружениями и гражданскими постройками и дали материал для характеристики культуры оседлого земледельческого населения нижнего и среднего Подонья. По мнению ученого, это население в основном состояло из потомков старого сармато-аланского элемента причерноморских степей, смешавшихся с финно-угорскими и тюркскими племенами, вторгшимися сюда из Азии, начиная с гуннского завоевания²⁵. Образовавшиеся в результате этого смешения болгаро-хазарские племена говорили на языках тюркского типа.

Русское поселение в Саркеле-Белой Веже, отмечал исследователь, было типичным средневековым городом, в котором сельское хозяйство было необходимым условием для занятия торговлей и ремеслом. Развитие ремесленного производства было представлено остатками многочисленных мастерских. Белая Вежа, говорил М.И. Артамонов, находилась в тесных связях с Поднепровьем и Крымом и играла немаловажную роль в торговле с местными кочевниками. Русское население включало в свой состав остатки старого хазарского населения, и жило в тесном контакте с торками, поселившимися возле города или даже в самом городе во второй половине X в., и оставившими возле Левобережного Цимлянского городища значительный курганный могильник.

После занятия степей половцами, положение Белой Вежи ухудшилось, особенно с конца XI в. Верхние слои городища и могильник, отмечал М.И. Артамонов, содержали следы пожарищ, разрушения и гибели населения в результате нападения кочевников. Ввиду этого беловежцы в 1117 г. переселились на Русь и город Белая Вежа запустел²⁶.

После окончания работы Волго-Донской экспедиции в рамках научной серии МИА были опубликованы три тома Трудов Волго-Донской экспедиции.²⁷

Моменту выхода в печати I тома Трудов ВДЭ предшествовал долгий и трудный процесс обработки материалов экспедиции. Ход работы по подготовке к изданию трудов неоднократно обсуждался на различных заседаниях ДО ИИМК и в секторе славяно-русской археологии ЛО ИИМК.

В декабре 1952 года М.И. Артамонов выступал с Сообщением о ходе обработки коллекций и подготовке трудов экспедиции на Совещании при Заведующем ЛО ИИМК²⁸. Согласно выступлению М.И. Артамонова, I том трудов планировалось подготовить в 1953 г., он должен был представлять собой публикацию материалов раскопок. В него должны были войти следующие работы: Вступительное слово Артамонова М.И.; Историографический обзор археологического изучения Подонья — Х. Левина; Разведки в зоне затопления — И.И. Ляпушкин; Результаты археологических раскопок 1934—1936 гг. и раскопок 1950—1951 гг. — Артамонов М.И., Артамонова О.А.; Славянский могильник — Артамонова О.А.; Кочевнический могильник — Плетнева С.А.; Раскопки курганов близ Саркела — А.А. Иессен, А. Столяр; Отчет о раскопках у хут. Ляпичева — Грязнов М.П.; Отчет о Карнаухове и Ляпичеве — Ляпушкин И.И.²⁹

II том трудов должен был содержать обобщающие работы по Саркелу-Белой Веже, а так же исследования по частным вопросам.

В ходе обсуждения данного сообщения неоднократно высказывались замечания в адрес М.И. Артамонова, что значительная часть первого тома пишется не научными сотрудниками ЛО ИИМК, а сотрудниками Государственного Эрмитажа, ЛГУ и Московского отделения ИИМК. Было принято решение включить тему Волго-Донской экспедиции и М.И. Артамонова в группу славяно-русской археологии ЛО ИИМК.

На данном совещании было также замечено, что в I том не включена работа А.Л. Якобсона по жилищам Саркела. М.И. Артамонов объяснял эту ситуацию тем, что для А.Л. Якобсона первоочередной задачей являлась публикация отчетов по результатам экспедиции, которые не были написаны и сданы вовремя. Только при выполнении данного условия, по мнению М.И. Артамонова, возможно написание А.Л. Якобсоном работы по жилищами Саркела, которая могла быть включена во второй том трудов.

В декабре следующего, 1953 года, М.И. Артамонов выступал с Сообщением о ходе подготовки к изданию I тома Трудов Волго-Донской экспедиции на заседании группы славяно-русской археологии.³⁰ М.И. Артамонов информировал о состоянии готовности I тома «Трудов», который теперь уже планировалось сдать в издательство в I квартале 1954 года.

Была представлена несколько измененная структура I тома, в который было намечено включить следующие работы, делившие том на две части³¹.

В первую часть, посвященную Саркелу, должны были войти статьи М.И. Артамонова о Саркеле-Белой Веже (Вводная обобщающая статья), Отчет о раскопках Левобережного Цимлянского городища за 1949—1951 гг. (О.А. Артамонова и А.Л. Якобсон), Крепостные сооружения Саркела (П.А. Раппопорт), Кочевнический могильник Саркела (С.А. Плетнева).

Вторая часть об окружении Саркела должна была содержать отчеты о раскопках на Ближней Мельнице, Суворовской, Карнаухове (Ляпушкин И.И.), Тексты и комментарии письменных источников по Подонью и Приазовью (Е.Ч. Скржинская), Остеологические материалы Волго-Донской экспедиции, Библиографическая справка (Р. Левина), а так же Иллюстрации к I тому.

На данном заседании была представлена новая структура II тома Трудов.³² Кроме отчета о раскопках могильника Белой Вежи О.А. Артамоновой и обзора антропологического материала Саркела (В.В. Гинзбург), в него должна была войти работа И.И. Ляпушкина о поселениях салтово-маяцкой культуры в зоне затопления, а так же исследования по железным, стеклянным, костяным, ювелирным изделиям различных молодых ученых. При этом работу по жилищам Саркела-Белой Вежи готовил теперь В.Д. Белецкий, данная работа представляла собой кандидатскую диссертацию исследователя. Второй том планировалось сдать в издательство в I квартале 1955 года. Всего же планировалось издать до пяти томов Трудов.

Однако не все задуманные М.И. Артамоновым планы оказались в конечном итоге выполненными. Вышедшая в конце 1951 года статья в газете «Правда» о завышении роли Хазарского каганата в отечественной науке, направленная в первую очередь против Артамонова М.И., и последовавшая вслед за ней дискуссия об исторической роли Хазарского каганата³³, несомненно, задержали и без того трудную, огромную по своему объему работу над публикацией результатов Волго-Донской экспедиции. Это было время тяжелого испытания для сформировавшегося в ходе работы экспедиции исследовательского коллектива по изучению древностей хазарской эпохи, состоявшего в основном из учеников М.И. Артамонова.

В итоге, вышедший только в 1958 году первый том «Трудов Волго-Донской экспедиции» имел несколько иную структуру, чем планировалось ранее. В предисловии к первому тому М.И. Артамонов наметил план дальнейшей публикации материалов Волго-Донской экспедиции³⁴. Первый том содержал материалы археологических исследований зоны затопления. По замыслу М.И. Артамонова, во второй и третий тома Трудов должны были войти отчеты о раскопках и ряд исследований по материалам Левобережного Цимлянского городища. Четвертый том должен был быть посвящен могильнику Саркела-Белой Вежи, а пятый мог содержать исследования и публикации материалов, не вошедших в предыдущие тома.

В итоге, в первый том Трудов вошли в основном большие исследовательские работы по результатам Волго-Донской экспедиции, а также по основным проблемам изучения археологии эпохи раннего средневековья.

Открывала первый том Трудов большая обобщающая статья М.И. Артамонова о Саркеле — Белой Веже.³⁵ Здесь были представлены материалы раскопок города-крепости Саркел-Белая Вежа за 1949—1951 годы, рассмотренные нами выше. Наибольший интерес в данной работе представляют те историко-культурные выводы о двух периодах жизни города — хазарском и русском, к которым пришел ученый на основе анализа археологического материала раскопок Саркела-Белой Вежи за 1934—1936 гг. и 1949—1951 гг.

Как уже отмечалось, публикации Трудов ВДЭ предшествовала научная дискуссия по проблемам хазарской истории начала 50-х годов. В связи с этим, по нашему мнению, анализ данной работы М.И. Артамонова, его основных научных выводов целесообразнее провести вслед за рассмотрением характера данной дискуссии и ее результатов.

Кроме работы М.И. Артамонова в первый том Трудов Волго-Донской экспедиции вошли несколько статей И.И. Ляпушкина о результатах работ Разведочного отряда Волго-Донской экспедиции ИИМК 1950—1951 гг., перед которым стояла задача сплошного обследования зоны затопления будущего Цимлянского водохранилища, с целью выяснения археологического облика Цимлянского района. В ходе двухлетних работ разведочным отрядом было обследовано около 60 памятников, преимущественно поселений, по обоим берегам р. Дона и берегам его притоков в границах зоны затопления. В статье И.И. Ляпушкина «Археологические памятники зоны затопления Цимлянского водохранилища» дана общая характеристика памятников, и описание всех поселений, которые были разделены автором на четыре культурно-хронологические группы: поселения эпохи бронзы, поселения салтово-маяцкой культуры, раннеславянские поселения и позднесредневековые поселения, культурно-историческая принадлежность которых, по мнению автора, трудно определима.³⁶ Результаты разведочных раскопок отряда И.И. Ляпушкина на средневековых поселениях салтово-маяцкой культуры у хут. Карнаухова Цимлянского района Ростовской области и у ст. Суворовской Калачевского района Сталинградской (Волгоградской) области, раннеславянского поселения у хут. Ближняя Мельница Калачевского района Сталинградской (Волгоградской) области так же были опубликованы в первом томе Трудов ВДЭ в виде отдельных статей.³⁷ Здесь же были опубликованы материалы раскопок А.Д. Столяра курганов эпохи бронзы и сарматского времени у хут. Попова и хут. Красный Яр, а также анализ антропологического материала из этих курганов.³⁸

В данный том Трудов ВДЭ вошла работа С.А. Плетневой «Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях», представлявшая собой сокращенное изложение кандидатской диссертации исследователя «Кочевники южнорусских степей IX—XIII вв.»³⁹. В этой работе автором была дана классификация кочевнических памятников, исследованных к тому времени на территории южнорусских степей; на основе анализа археологического материала и письменных источников рассмотрены хозяйство, социальный строй, культура и этническая принадлежность кочевников; а также изложена политическая история трех основных кочевнических союзов (печенегов, торок, половцев) южнорусских степей X—XII вв.

Огромную научную ценность представляла обобщающая статья И.И. Ляпушкина о салтово-маяцкой культуре бассейна Дона, опубликованная в первом же томе Трудов ВДЭ.⁴⁰ В этой статье автором были собраны все известные к тому времени поселения и могильники салтово-маяцкой культуры, культуры Хазарского каганата, а также представлена подробнейшая историография исследования салтово-маяцкой памятников в отечественной науке с 90-х годов XIX в. до середины 50-х годов XX в. В работе рассмотрены основные признаки культуры, дана подробно характеристика поселений, жилищ и хозяйственных построек, могильников, представлена типология вещевого материала (керамики, орудий земледелия, рыбного промысла, обработки дерева, камня, предметы конского снаряжения, оружие, украшения и т.д.). На основе этих материалов И.И. Ляпушкиным был сделан ряд выводов о характере общественной, хозяйственной и культурной жизни населения салтово-маяцкой культуры, в целом повторяющие основные выводы М.И. Артамонова в статье «Саркел — Белая Вежа». Это касается и деления салтово-маяцкой культуры на два варианта — лесостепной и степной, при этом, И.И. Ляпушкин этнически отнес лесостепной вариант к аланским, а степной к болгарским племенам, составлявшим основу Хазарского государства. Однако Артамонов М.И. и Ляпушкин И.И. придерживались различных взглядов на вопрос о происхождении салтово-маяцкой культуры, на вопрос этнической принадлежности этой культуры и ее вариантов, что нашло отражение в научной дискуссии между учителем и учеником в начале 50-х годов⁴¹, и озвученной И.И. Ляпушкиным в данной публикации.⁴²

Публикация в рамках Трудов одного исследовательского коллектива, сообща работающего над одним и тем же материалом, статей с различными взглядами авторов на некоторые проблемы археологии Хазарии, это особенность Трудов ВДЭ. Тем самым коллектив Волго-Донской экспедиции приглашал других специалистов к дискуссии по затронутым проблемам, как на основе опубликованных исследований, так и на основе отчетов о раскопках Саркела-Белой Вежи, которые планировалось опубликовать в третьем и четвертом томах Трудов. Редактор Трудов ВДЭ и руководитель исследовательского коллектива М.И. Артамонова отмечал в Предисловии ко второму тому Трудов ВДЭ: «В науке любой взгляд, любой оттенок мнения имеет право на существование... Без борьбы мнений наука не может нормально развиваться».⁴³

Во II томе Трудов ВДЭ дискуссионный характер носила работа по исследованию жилищ Саркела-Белой Вежи В.Д. Белецкого.⁴⁴ Статья В.Д. Белецкого являлась одним из первых самостоятельных исследований данного вопроса в специальной литературе, которое стало возможным в результате открытия Волго-Донской экспедицией огромного количества жилищ на Левобережном Цимлянском городище. В данной работе автор, на основе исследования разнообразных конструкций жилищ, их стратиграфии и найденного в них инвентаря, попытался установить хронологическую последовательность появления на городище различных типов жилищ, установить взаимосвязь между разными типами построек и оставившим их населением. В основе типологии построек лежали особенности устройства печей, которые, по мнению В.Д. Белецкого, по своей форме и устройству были связаны с определенными типами построек (наземные, полуземляночные, каркасные, столбовые и т.п.), характеризующимися единым комплексом сопровождающего их инвентаря, прежде всего, керамики.⁴⁵

Расхождения во мнениях между В.Д. Белецким и М.И. Артамоновым касались вопроса о том, какая этнографическая группа являлась строителями крепости Саркел. В.Д. Белецкий говорил о существовании на месте Саркела, до сооружения крепости, поселения салтово-маяцкой культуры. Строительство крепости, по его мнению, началось с приходом сюда новой этнографической группы тюрок-кочевников, которые затем в построенной крепости заняли цитадель, и это были собственно хазары.⁴⁶ М.И. Артамонов не был уверен в тождестве кочевнической культуры цитадели Саркела хазарам, т.к. наемный гарнизон крепости мог состоять из какой-либо другой тюркской этнической группы, поступавшей на службу к хазарскому кагану, что подтверждали и письменные источники.⁴⁷ Поселение на месте Саркела действительно существовало, но Артамонов М.И. относил его ко времени сооружения крепости, и считал, что оно принадлежало строителям Саркела — представителям зливкинского варианта салтовской культуры, того же, что заселяло Правобережное Цимлянское городище.⁴⁸ Другое разногласие касалось времени появления на Нижнем Дону славян. В.Д. Белецкий считал, что раннеславянское население с культурой боршевского типа появилось в Саркеле еще в хазарскую эпоху и какое-то время сосуществовало с двумя другими этнокультурными группами (тюркской и салтово-маяцкой).⁴⁹ Артамонов М.И. относил появление в Саркеле славян ко второй половине X в., т.е., только после взятия крепости Святославом.⁵⁰

Крепостным сооружениям Саркела посвящена статья П.А. Раппопорта во втором томе Трудов ВДЭ.⁵¹ Рассмотрев и проанализировав планировку крепости, ее оборонительных сооружений и строительную технику, исследователь сделал вывод, что наиболее вероятными строителями крепости могли быть мастера из кавказских областей Хазарии, из древней Албании, где сходная техника строительства из обожженного кирпича известна с VI в. Через архитектуру древней Албании в Саркел, по мнению автора, могли проникнуть и некоторые традиции архитектуры сасанидского Ирана.⁵²

Следующим этапом в разработке типологии средневековой керамики Подонья, после работы М.И. Артамонова «Средневековые поселения на Нижнем Дону» 1935 года, являлась статья С.А. Плетневой по исследованию керамики Саркела-Белой Вежи.⁵³ В данной работе исследователем была дана типология обширного керамического материала городища и его датировка, а также произведено стратиграфическое распределение керамики по культурно-хронологическим горизонтам Саркела-Белой Вежи. Анализ керамики позволил автору сделать некоторые выводы об этническом составе населения Саркела. В хазарский период существования городище было заселено преимущественно (на 2/3) населением, являвшимся носителем салтово-маяцкой культуры. Кроме него, в крепости обитали кочевники, заселившие цитадель уже в первые десятилетия существования, при этом, по мнению автора, вполне возможно, что частью это были хазары, а частью, нанятые хазарами на службу печенеги или гузы-торки. Наличие на городище керамики роменско-боршевского типа подтверждало факт существования в хазарский период части славянского населения в Саркеле. В русский период жизни Белой Вежи (после 965 года) этнический состав города, отмечала исследователь, остался таким же, только количественное соотношение этих групп стало другим, в пользу увеличения славянского населения.⁵⁴

Исследованию коллекции железных и металлических изделий, изделий из стекла и отдельных групп предметов посвящены специальные работы во втором томе Трудов ВДЭ⁵⁵.

Третий том Трудов Волго-Донской экспедиции, вышедший в 1963 году, был целиком посвящен публикации материалов раскопок могильников Саркела-Белой Вежи, изданных Артамоновой О.А. и Плетневой С.А.⁵⁶

Работа Артамоновой О.А. посвящена бескурганному могильнику с грунтовым погребениям в насыпях вдоль внешнего рва городища и возле стен крепости, представленному двумя культурами — салтово-маяцкой и славянской.⁵⁷ Этот могильник содержал исключительно важный материал для изучения процессов физического и культурного смешения различных этнических групп (салтово-маяцкой, славянской и тюрко-кочевнической) в рамках одного памятника. В целом могильник датирован XI в., небольшая часть погребений могла относиться к концу X в., другая — к началу XII в.

Плетневой С.А. были опубликованы материалы кочевнического могильника Саркела-Белой Вежи с подкурганными погребениями, который, по мнению автора, принадлежал гарнизону Саркела.⁵⁸ Могильник был датирован X—XI вв., и этнически принадлежал двум кочевым народам — печенегам и торкам (гузам).

В качестве дополнения к работам Артамоновой О.А. и Плетневой С.А. в третьем томе Трудов ВДЭ были опубликованы исследования полового, возрастного и расового состава большого числа погребенных могильника, проведенные В.В. Гинзбург, Л.Г. Вуич, Б.В. Фирштейн и Д.Г. Рохлиным.⁵⁹

Большое самостоятельное значение имела работа В.В. Гинзбурга, в которой давалось обобщение всех антропологических материалов могильника Саркела-Белой Вежи, позволившее судить о этническом составе населения, его происхождении и соотношении различных расовых групп города между собой⁶⁰. Эти данные позволили автору подтвердить выводы других исследователей Саркела-Белой Вежи, рассмотренных выше, о неоднородном составе населения города-крепости. Гинзбург В.В. отмечал, что значительная часть населения города являлась местной по происхождению, восходящей непосредственно к сарматам, болгарам и аланам, представленным археологически салтовской культурой. Другая часть населения являлась пришлой. Здесь главенствовали славяне, которые, осваивая приграничные области древнерусского государства, неоднократно и все в большем количестве пополняли состав города. Значительно меньшая часть населения попала сюда в ранний период существования города из далеких районов Азии (Зауралья или Алтая) — это кочевники гузы-тюрки и печенеги. С течением времени население города смешивалось, хотя и не в одинаковой степени в разных группах, тем не менее, отмечал Гинзбург В.В., антропологический тип значительной части горожан постепенно становился все более общим.⁶¹

Несмотря на большой объем изданных материалов Волго-Донской археологической экспедиции (три тома), огромное количество данных осталось неисследованным и неизданным. Запланированные М.И. Артамоновым четвертый и пятый тома Трудов ВДЭ, которые должны были содержать публикацию полевых материалов раскопок городища Саркела-Белой Вежи, так и не были изданы. Работой над полевой документацией раскопок Саркела-Белой Вежи, хранившейся в Государственном Эрмитаже, продолжала заниматься О.А. Артамонова. После ее смерти все материалы (исключая фотоархив и вещевой материал, принятые на хранение ГЭ) были переданы М.И. Артамоновым в 1973 году С.А. Плетневой для составления по ним Отчетов о раскопках Саркела-Белой Вежи 1950—1951 гг. и дополнения Отчета 1949 г., работа над которыми была закончена в 1993 году. На основе этих отчетов в 1996 г. С.А. Плетневой была опубликована монография «Саркел и "шелковый" путь», которая посвящена описанию и интерпретации материалов раскопок Левобережного Цимлянского городища, связанных именно с хазарским периодом жизни Саркела.⁶²

Таким образом, археологические исследования Волго-Донской экспедиции 1949—1951 гг. стали переломным этапом в разработке археологической проблематики Хазарского каганата. Была создана огромная источниковая база для изучения раннесредневековой истории Нижнего Подонья, в первую очередь Саркела-Белой Вежи.

Главным итогом работ стало выделение на Левобережном Цимлянском городище слоя именно хазарского времени, позволившего М.И. Артамонову наиболее полно представить облик хазарской крепости Саркел с ее кирпичными сооружениями и гражданскими постройками. Так были окончательно установлены планы кирпичных сооружений крепости, установлено наличие ее военно-административного центра — цитадели, впервые прослежен характер жилищ хазарского времени, установлено наличие двух периодов в строительстве хазарской крепости.

В результате исследований было окончательно установлено соотношение хазарского и русского слоев города-крепости. Новый археологический материал позволил наиболее полно представить облик Белой Вежи — города с развитым ремеслом и торговлей. Исследование основных черт конструкции славянских жилищ позволило выделить три хронологических периода и в славянском слое.

Рамки данного исследования требуют анализа и характеристики исследовательской деятельности М.И. Артамонова. Однако, нельзя не отметить, что изучением Саркела-Белой Вежи теперь занимался уже большой исследовательский коллектив, сложившийся в ходе работ Волго-Донской экспедиции, в основном из учеников М.И. Артамонова. Именно исследования молодых ученых по вопросам архитектуры, домостроительства, торговли, хозяйства, ремесел, культуры, религии и т.д. внесли много новых идей и новых гипотез в исследование хазарской тематики, несомненно, повлиявших на дальнейшее развитие научной концепции самого М.И. Артамонова.

Характеристика основных работ, представленных в Трудах ВДЭ, несомненно, говорит о начале складывания в отечественной археологической науке нового направления — хазароведения, с М.И. Артамоновым во главе. Однако, не успев окрепнуть, отечественное хазароведение в начале 50-х годов подверглось тяжелому испытанию идеологического и политического давления на науку.

Примечания

1. Предварительный отчет о раскопках Саркелского городища в 1949 г. (А.Л. Якобсон) // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 35, оп. 1, 1949. Дело 119. Л. 1.

2. Артамонов М.И. Новые раскопки Саркела-Белой Вежи / М.И. Артамонов // Вопросы истории. — 1949. — № 10. — С. 13 8—143.

3. Тезисы доклада М.И. Артамонова «Раскопки в Саркеле» / Материалы Пленума ИИМК, посвященного итогам работ экспедиций 1949 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1950. Дело 315.

4. Артамонов М.И. Новые раскопки Саркела — Белой Вежи. С. 138.

5. Тезисы доклада М.И. Артамонова «Раскопки в Саркеле // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1950. Дело 315.

6. Артамонов М.И. Новые раскопки Саркела — Белой Вежи. С. 138, 140.

7. Там же. С. 141.

8. Отчет о раскопках Саркела — Белой Вежи в 1950 г. (А.Л. Якобсон) // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 35, оп. 1, 1950. Дело 126. Л. 1.

9. Артамонов М.И. Раскопки Саркела — Белой Вежи в 1950 году / М.И. Артамонов // Вопросы истории. — 1951. — № 4. — С. 147—151.

10. Тезисы доклада М.И. Артамонова «Работы Волго-Донской экспедиции» / Материалы Пленума ИИМК, посвященного итогам работ экспедиций 1950 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1951. Дело 333.

11. Артамонов М.И. Раскопки Саркела — Белой Вежи / Артамонов М.И. // Тезисы докладов на сессии отделения Истории и философии и пленуме ИИМК, посвященных итогам археологических исследований 1946—1950 гг. — М., 1951. — С. 69—71.

12. Артамонов М.И. Раскопки Саркела — Белой Вежи в 1950 году. С. 149.

13. Тезисы доклада М.И. Артамонова «Работы Волго-Донской экспедиции // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1951. Дело 333.

14. Артамонов М.И. Раскопки Саркела — Белой Вежи в 1950 году. С. 148—149.

15. Там же. С. 147—148.

16. Там же. С. 151.

17. Отчет И.И. Ляпушкина о работе разведочного отряда Волго-Донской археологической экспедиции // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 35, оп. 1, 1950. Дело 70. Л. 1.

18. Ляпушкин И.И. Из полевых изысканий разведочного отряда Волго-Донской экспедиции 1950 г. / И.И. Ляпушкин // КСИИМК. — 1953. — Вып. I. — С. 127—136.

19. Отчет И.И. Ляпушкина о работе разведочного отряда Волго-Донской археологической экспедиции в 1951 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 35, оп. 1, 1951. Дело 72. Л. 1.

20. Тезисы доклада М.И. Артамонова «Раскопки Саркела — Белой Вежи в 1951 году» / Материалы Пленума ИИМК, посвященного итогам работ экспедиций 1951 г. // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1952. Дело 355.

21. Там же.

22. Там же.

23. Там же.

24. Артамонов М.И. Итоги археологических исследований 1949—1951 гг. в Саркеле-Белой Веже / М.И. Артамонов // Научная сессия ЛГУ 1951—1952 гг.: Тезисы докладов на секции исторических наук. — Л., 1952. — С. 22—34.

25. Там же. С. 33.

26. Там же. С. 34.

27. Труды Волго-Донской экспедиции. Том I // МИА. — 1958. — № 62; Труды Волго-Донской экспедиции. Том II // МИА. — 1959. — № 75; Труды Волго-Донской экспедиции. Том III // МИА. — 1963. — № 109.

28. Артамонов М.И. «О ходе обработки коллекций и подготовке трудов Волго-Донской экспедиции» / Протоколы заседаний Дирекции общих собраний сотрудников ЛО ИИМК за 1952 г. Протокол № 2 // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1952. Дело 347.

29. Там же.

30. Сообщение М.И. Артамонова о ходе подготовки к изданию I тома «Трудов Волго-Донской экспедиции» / Протоколы заседаний группы славяно-русской археологии за 1953 г. Протокол № 31 // Рукописный архив ИИМК РАН. — Ф. 312, оп. 1, 1953. Дело 378.

31. Там же. Л. 254—255.

32. Там же. Л. 255—256.

33. См. в следующем параграфе.

34. Предисловие // Труды Волго-Донской экспедиции. — 1958. — Т. I. — С. 6. (МИА; № 62).

35. Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа / М.И. Артамонов // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. I. — С. 7—84.

36. Ляпушкин И.И. Археологические памятники зоны затопления Цимлянского водохранилища / И.И. Ляпушкин // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. I. — С. 227—262.

37. Ляпушкин И.И. Карнауховское поселение / И.И. Ляпушкин // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. I. — С. 263—314; Ляпушкин И.И. Средневековое поселение близ ст. Суворовской / И.И. Ляпушкин // Там же. С. 323—336; Ляпушкин И.И. Славянское поселение на территории хут. Ближняя Мельница / И.И. Ляпушкин // Там же. С. 337—347.

38. Столяр А.Д. Раскопки курганов у хут. Попова в 1950—1951 гг. / А.Д. Столяр // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. I. — С. 248—416; Вуич Л.Г. Черепа из курганов эпохи бронзы и сарматского времени на левом берегу Нижнего Дона / Л.Г. Вуич // Там же. С. 417—425.

39. Плетнева С.А. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях / С.А. Плетнева // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. I. — С. 151—226.

40. См. в следующем параграфе.

41. Ляпушкин И.И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона / И.И. Ляпушкин // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. I. — С. 85—150.

42. Там же. С. 137—148.

43. Артамонов М.И. От редактора // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. 1959. — Т.И — С. 5. (МИА; № 75).

44. Белецкий В.Д. Жилища Саркела-Белой Вежи / В.Д. Белецкий // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — Т.Н. — С. 40—134.

45. Там же. С. 40—41.

46. Там же. С. 70—71, 130, 132, 133.

47. Артамонов М.И. От редактора. С. 8; Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа. С. 36—37.

48. Артамонов М.И. От редактора. С. 6; Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа. С. 28—30.

49. Белецкий В.Д. Жилища Саркела-Белой Вежи. С. 132, 134.

50. От редактора. С. 6.

51. Раппопорт П.А. Крепостные сооружения Саркела / П.А. Раппопорт // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — Т.Н. — С. 9—39.

52. Там же. С. 39.

53. Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи / С.А. Плетнева // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — Т.Н. — С. 212—272.

54. Там же. С. 271—272.

55. Сорокин С.С. Железные изделия Саркела-Белой Вежи / С.С. Сорокин // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — Т.П. — С. 135—199; Львова З.А. Стеклянные браслеты и бусы из Саркела-Белой Вежи / З.А. Львова // Там же. С. 307—332; Шелковников Б.А. Поливная керамика Саркела-Белой Вежи / Б.А. Шелковников // Там же. С. 273—306; Банк А.В. Гребень из Саркела-Белой Вежи / А.В. Банк // Там же. С.ЗЗЗ—339; Левенок А.В. Пряслица городища Саркел-Белой Вежи / В.П. Левенок // Там же. С. 340—352; Семенов С.А. О назначении «коньков» и костей с нарезками из Саркела-Белой Вежи / С.А. Семенов // Там же. С. 353—361; Щербак А.М. Знаки на керамике и кирпичах из Саркела-Белой Вежи / А.М. Щербак // Там же. С. 362—389.

56. Труды Волго-Донской экспедиции. Том III // МИА. — 1963. — № 109.

57. Артамонова О.А. Могильник Саркела-Белой Вежи / О.А. Артамонова // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. III. — С. 9—215.

58. Плетнева С.А. Кочевнический могильник близ Саркела — Белой Вежи / С.А. Плетнева // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. III. — С. 216—259.

59. Вуич Л.Г. Антропологическая характеристика черепов из ранних погребений Саркела / Л.Г. Вуич // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. III. — С. 282—294; Гинзбург В.В. Краниологические материалы из правобережного Цимлянского городища / В.В. Гинзбург. // Там же. — С. 295—307; Фирштейн Б.В. Черепа из насыпей возле Белой Вежи / Б.В. Фирштейн // Там же. С. 308—353; Вуич Л.Г., Гинзбург В.В., Фирштейн Б.В. Черепа из погребений у оборонительных стен Саркела — Белой Вежи / Л.Г. Вуич, В.В. Гинзбург, Б.В. Фирштейн // Там же. С. 354—410; Фирштейн Б.В. Черепа из погребений во дворе Левобережного Цимлянского городища / Б.В. Фирштейн // Там же. С. 411—419; Вуич Л.Г. Черепа из кочевнического могильника возле Саркела — Белой Вежи / Л.Г. Вуич // Там же. С. 420—449; Рохлин Д.Г. патологические изменения на костях людей XXI и начала XII столетий по материалам могильника Саркела — Белой Вежи / Д.Г. Рохлин // Там же. С. 450—528.

60. Гинзбург В.В. Антропологический состав населения Саркела — Белой Вежи и его происхождение/ Гинзбург В.В. // Труды Волго-Донской экспедиции. — Т. III — С. 260—281.

61. Там же. С. 281.

62. Плетнева С.А. Саркел и "шелковый" путь / С.А. Плетнева. — Воронеж, 1996.