Глава 4. Хазары в раннем советском дискурсе

Еще в годы Первой мировой войны, читая курс лекций в Петроградском университете в 1915—1916 гг., проф. А.Е. Пресняков с особой силой подчеркивал огромную роль Хазарской державы в ранней истории восточных славян. Он особенно обращал внимание на два обстоятельства: во-первых, надежно обеспеченный хазарами прочный мир позволил славянам успешно вести колонизацию новых земель, во-вторых, хазары открыли им богатую культуру Востока. В свете этих несомненных достоинств хазарского господства дань, которую они брали с некоторых славянских племен, не казалась ему серьезной обузой (Пресняков 1938: 22, 27, 28). Аналогичные взгляды развивали и другие ведущие русские историки того времени, проф. С.Ф. Платонов, М.К. Любавский, М.Д. Приселков, включавшие в свои учебники и лекции по русской истории столь же лестную для Хазарии характеристику, добавляя, что в Хазарском государстве славяне получили навыки политической организации (Любавский 1916: 44—45, 72. См. также: Савельев 1915: 142), что под влиянием хазарской торговли у славян начали возникать города (Приселков 1917: 28) и что победа Святослава над Хазарией обернулась бедами, связанными с нашествиями печенегов (Любавский 1916: 73; Платонов 1917: 53, 55, 69. См. также: Гераклитов 1923: 12—13).

Эту-то концепцию и взяли на вооружение первые советские историки, увидев в ней один из мощных рычагов борьбы с великодержавным шовинизмом. Ведь не надо забывать о том, что молодая Советская власть пыталась наглядно продемонстрировать свой разрыв с царской политикой национального угнетения. В исторической области это выражалось в стремлении отдать должное всем народам, участвовавшим в строительстве российской государственности, и отойти от традиций верноподданнической историографии. Особый такт проявлялся в отношении евреев как народа, во-первых, подвергавшегося самым страшным преследованиям и унижениям в царское время и в годы Гражданской войны, а во-вторых, давшего нескольких выдающихся лидеров революции. Кроме того, так как большевизм воспринимался многими его недругами как «еврейское засилье», борьба с расизмом и антисемитизмом была одним из приоритетных направлений внутренней политики в первые годы Советской власти.

В этом контексте и следует оценивать то место, которое хазары занимали в работах первых советских историков. Общий тон этим работам задал М.Н. Покровский, видный историк-большевик, написавший первый советский учебник по русской истории. Этот учебник был одобрен Лениным и выдержал десять многотиражных изданий. В противовес русским шовинистам Покровский писал, что первые большие государства на Русской равнине были созданы вовсе не славянами, а хазарами и варягами (Покровский 1920: 27). Тем самым подчеркивался вклад хазар в политическое развитие, которое в конечном итоге привело к появлению Советской республики.

Некоторые авторы подчеркивали особую роль евреев в хазарском обществе. Например, высказывалась гипотеза о том, что они могли сыграть решающую роль в развитии ремесла у хазар. Ведь именно они принесли из Ирана и Византии знание сложных производственных технологий (Ольшанецкий 1927).

В 1920-е гг. к хазарской проблематике не раз обращался известный историк ленинградский профессор Ю.В. Готье, который испытывал интерес к происхождению восточноевропейских народов и участвовал в археологических исследованиях. Он выделял хазар из череды других азиатских степных кочевников и отмечал, что «историческая роль хазар — не столько завоевательная, сколько объединяющая и умиротворяющая». Именно благодаря мягкой политике и религиозной терпимости, считал Готье, хазары смогли веками сохранять мир в своих владениях. Подобно многим другим своих современникам, он считал, что наложенная на славян хазарами дань не была обременительной (Готье 1925а: 277, 291—292; 1930: 70, 83). В заслугу хазарам он ставил то, что они познакомили восточных славян с богатым наследием восточных культур (Готье 1925б: 16—17).

Готье подчеркивал, что основная масса знаний о хазарах происходит из весьма туманных и путаных письменных источников. Он настоятельно призывал к развертыванию широких археологических исследований, которые, безусловно, могли существенно уточнить, а то и изменить картину (Готье 1925а: 293—294). В частности, оставался нерешенным вопрос о том, кому же принадлежала своеобразная культура Салтовского могильника — самим хазарам или подвластным им аланам (Рыков 1923; Багалій 1928: 188). Готье считал легковесным и недоказанным мнение о том, что салтовские древности принадлежали хазарам. Он указывал на полную неизученность хазарских городов и отказывался признать хазарскими даже те остатки культуры, которые были обнаружены в Саркеле. Ему казалось более убедительным, что в хазарское время на Дону и Донце продолжали обитать аланы, наследники предшествующей сарматской культуры (Готье 1927; 1930: 86). Впрочем, позднее он как будто бы был готов признать, что в Саркеле обитали хазары (Готье 1930: 65—66).

Хазарская тема имела особое значение для тюркских авторов, для которых речь шла об общетюркском наследии, создавшем основы для становления нынешних тюркских народов Восточной Европы. Поэтому первый татарский профессор, видный общественный деятель 1920-х гг. Г.С. Губайдуллин включил краткий экскурс в историю хазар в свою книгу по истории татарского народа. В целом он характеризовал хазарское общество и культуру в тех же терминах, что были популярны в то время в советской науке. Его позиция отличалась лишь тем, что он усилил акцент на грабительские набеги славяно-варяжских ватаг на хазарские торговые города и давал понять, что они были одной из главных причин падения хазарской государственности (Газиз 1994: 27—33). Тогда эта версия стала популярной среди татарских интеллектуалов, которые, кроме того, настаивали на том, что хазары приняли иудаизм в форме караимизма (Исхаки 1993: 14).

Впрочем, как это было и в предыдущее десятилетие, в 1920-е гг. интерес к хазарской теме не ограничивался рамками только лишь академической науки. Она имела и некоторый общественный отзвук, на этот раз с политическим оттенком. 5 октября 1926 г. на сцене Художественного театра в Москве прошла премьера знаменитой ныне пьесы Михаила Булгакова «Дни Турбиных». Об этом вряд ли стоило бы говорить в настоящем исследовании, если бы изображенные в пьесе белогвардейцы не обращались постоянно к песне на слова А.С. Пушкина «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам...» В 1990 г. литературный критик М.Н. Золотоносов показал, что бывший офицер Добровольческой армии Деникина М. Булгаков отнюдь не чурался политики. В начале 1920-х гг. он поддался влиянию сменовеховской идеологии и симпатизировал национал-большевикам (Золотоносов 1990: 250—252)¹. В то же время Сталин в те годы использовал сменовеховские и национал-большевистские настроения для борьбы с оппозицией. А этим настроениям антисемитизм был достаточно близок (Золотоносов 1995: 13), и вовсе не случайно именно с 1926 г. в СССР отмечался резкий всплеск антисемитизма (Шварц 1952: 15; Тепцов 1993, особенно стр. 350—351; Айзенштат 1994: 21—23). Вначале Сталин успешно использовал его для борьбы с Троцким (По России 1925: 13—14), а затем — и с «объединенной оппозицией». Тогда в Москве эту кампанию нередко объясняли желанием Сталина избавиться от «надоевших евреев» (По России 1926: 15). В этом контексте белогвардейская песня о победе над хазарами воспринималась абсолютно однозначно как призыв к борьбе с «иудеями», которые якобы пытались захватить власть в СССР. Как мы увидим ниже, те же ассоциации она вызывает и в наше время.

Примечания

1. Золотоносов показал, что знаменитый роман «Мастер и Маргарита» также содержит немало скрытых антисемитских пассажей (Золотоносов 1995). Примечательно, что до него это подметил никто иной, как известный деятель русского праворадикального движения А.М. Иванов (Скуратов) (Иванов 2007: 268—281).