3.2 Некоторые дискуссионные вопросы о хазарском этносе, культуре, городах

После распада Западного Тюркского каганата прямым наследником этого государства стал Хазарский каганат. Историю самостоятельного Хазарского каганата надо вести приблизительно с 651 г. [Артамонов М.И., 1962]. Хазарская правящая династия каганов принадлежала к роду Ашина, ведущему свои корни от тюрков [Кляшторный С.Г.; 1994:11—12; 2000:74]. Хазарский каганат сохранил государственные традиции и международный авторитет Тюркского каганата и стремился к возрождению его могущества. Однако до сих пор остаются спорными вопросы о происхождении хазар, их культуре и не определены с точностью границы Хазарии и локализации ее городов.

Споров вокруг вопроса о происхождении хазар велось немало. В последнее время за основу берётся уже доказанная, в частности А.П. Новосельцевым, версия о тюркских корнях хазарского этноса. Как отмечает А.П. Новосельцев, главную роль в этногенезе хазар сыграли племена савиров. Даже сами тюрки называли хазар сабирами [1990:81]. Вероятно, собственно савиры относятся к финно-угорской группе племён, базировавшихся в основном на территории Западной Сибири.

Когда савиры оказались на Северном Кавказе, они начали контактировать с местным населением, которое по составу было разноэтничным. Как уже упоминалось в предыдущей главе, савиры вступали в союз с Византией. Савиры упоминаются в различных источниках вплоть до 70-х годов VI в. Предположительно савирский союз распался в результате неудачной борьбы с аварами. Источники упоминают об отдельных племенах, которые можно отнести к савирской группе, но эти упоминания незначительны. Предполагается, что часть из них появляется под названием савар [Путешествия Ибн-Фадлана на Волгу, 193 9:76] в Среднем Поволжье, где возникло государство Волжская Булгария [Смирнов А.П., 1951]. Часть же савиров осталась в Восточном Предкавказье, когда сюда хлынул поток тюркских племён. Среди них могло быть и тюркское племя ко-са, известное из китайских источников. Исследователи именно с ним связывают этноним «хазары» [Golden Р., 1980:58]. Но почему же до сих пор не выработана единая версия происхождения хазар? По-видимому, причина кроется в противоречивых сведениях источников о хазарах, т.к. само применение этнонима «тюрки» было до XI в. не всегда определённым.

Как отмечает А.П. Новосельцев, в период, когда тюрки стали господствующим этническим элементом в степях от Алтая до Дона (IX—X вв.), мусульманские авторы часто включали в их число и финно-угров и иногда даже славян [1990:84].

Думается, что необходимо также учитывать и тот факт, что несмотря на то, что хазарский язык относится к тюркским, большинство языковедов считают, что он вместе с булгарским относится к обособленной группе, довольно сильно отличаясь от других тюркских, наиболее распространённых в IX—X вв. (огузского, кимакского, кыпчакского и др.), хорошо известных в мусульманском мире [Минорский В.Ф., 1963:142]. По-видимому, этим и объясняется тот факт, что большинство мусульманских авторов дают противоречивые данные о языке хазар. Ибн-Хаукаль писал, что «язык чистых хазар не похож на тюркский, и с ним не схож ни один из известных языков» [1908:133]. Другой арабский автор ал-Истахри отмечал, что язык хазар «не сходен с языком турок, персов и вообще не похож на язык ни одного из народов, нам известных» [1901:39].

Каким образом хазары оказались в пределах Северного Кавказа? Исходя из данных исторических источников того времени, можно сделать вывод, что под нажимом авар значительная часть савир переселилась в Закавказье, и господствующее положение в Северном Дагестане перешло к хазарам, а савиры оказались в числе подвластного им населения [1962:128].

Довольно интересна легенда об образовании Хазарского каганата, приводимая сирийским историком Иоанном Эфесским (ум. ок. 586 г.) в пересказе более поздних авторов Михаила Сирийского (1126—1199) и Бар-Гебрея (1226—1286) Там отмечается, что в царствование императора Маврикия (586—602гг.) из внутренней Скифии вышли три брата с 30 тысячами скифов. Находясь у границ Римской империи, один из братьев, по имени Булгар, отделился от своих братьев, перешёл Танаис и вышел к Дунаю; он обратился к царю Маврикию с просьбой дать ему землю с тем, чтобы жить в дружбе с римлянами. Римляне назвали этих скифов булгарами. Два других брата пришли в страну алан, называемую Берсилия, в которой римлянами были построены города Каспия. Когда над той страной (Берсилией) стал господствовать чужой народ, они были названы хазарами по имени того старшего брата, имя которого было Хазарик. Это был сильный и широко распространённый народ [Артамонов М.И., 1962:128].

В этой легенде привлекает внимание одно обстоятельство — локализация хазар. Согласно источнику, они помещены в стране алан, называемой Берсилия, где находился город Чора. А Чора — это ирано-армянское наименование Дербента. Исходя из этого, исследователи давно определили, что страна Берсилия соответствует современному Северному Дагестану [М.И. Артамонов, С.А. Плетнева, Я.А. Федоров, Г.С. Федоров, М.Г. Магомедов, А.В. Гадло и др.]. О местоположении хазар упоминают и византийские средневековые авторы — Феофан и Никифор, которые родиной хазар называют Берсилию: «Хазары — великий народ, вышедший из Берсилии...» [Чичуров И.С., 1980:62—63, 163—166]. Многочисленные сведения о происхождении и локализации хазар мы находим и у арабских авторов:

аль-Истахри, Ибн Хаукаль, Табари, ал-Иакуби и др. Вот что, в частности, пишет Балазури в своём труде «Китаб футух ал-Булдан» (Книга завоеваний стран), в которой излагается история арабских завоеваний от пророка Мухаммеда до аббасидских халифов первой половины IX в. «Шах Кавад I (486—531) (персидский) встретился с тюркским или хазарским каганом в месте Баршалия, к северу от Дербента» [1958:202—204].

По данным Мовсеса Хоренаци, около 216 г. «Толпы хазар и барсилов, соединившись, прошли через ворота Джора под предводительством своего царя Внасепа Сурхапа, перешли Куру и рассыпались по сю сторону её» [1963:134]. И опять встречаются рядом наименования хазар и барсил. Можно сделать вывод, что хазары и барсилы были тесно связаны. На это еще раз указывает Мовсес Хоренаци: «хазары и барсилы, соединившись, прошли через ворота Чора (Дербент) и подвергли Армению грабежу и разорению» [1963:134]. Это ещё раз подтверждает, что хазары и барсилы были объединены этнической и политической общностью, и поэтому они выступали в походах на Закавказье совместными силами. Подробный разбор сведений о взаимоотношениях барсил и хазар и их совместного пребывания в Терско-Сулакском междуречии мы имеем в работе Магомедова М.Г. [1990:57—61].

Территория Берсилии простиралась на юге до Дербента, и на севере — до равнин при Сулаке и Тереке [Минорский В.Ф., 1963:110]. Мы уже упоминали о легенде, где говорится о трёх братьях и, по некоторым данным, младшего звали Берсол. По всей видимости, берсилы ведут происхождение от ветви булгар-берсил, оказавшихся в Приморском Дагестане до прихода хазар. Они находились с хазарами в ближайшем родстве, и даже хазарский каган женился на представительнице племени берсилов [Хвольсон Д.А., 1869:93].

Именно территория барсилов, родственных хазарам, и стала колыбелью зарождающегося каганата. А так как у нас уже имеются сведения о местоположении Берсилии, то можно утверждать, что первоначально территория Хазарского каганата охватывала пределы Северного и Приморского Дагестана. Остановимся на этом подробнее.

Как мы уже упоминали, точные границы Хазарского государства в разные эпохи существования каганата до сих пор окончательно не определены. Мы получаем информацию в основном из письменных источников, данные которых не всегда верны и точны. В качестве примера недостоверности можно привести документы еврейско-хазарской переписки. Как отмечает Фёдоров Г.С., исследователи, комментируя эти выдающиеся памятники средневековой письменности, иногда без должной критики принимали хвастливые сообщения кагана Иосифа и его заморских корреспондентов. Хазария изображалась огромной империей, что никак не соответствовало истинному положению вещей [1996:89].

Исследователи уделили этому вопросу должное внимание, пытаясь конкретнее определить границы Хазарии. Попытки продолжались в течение нескольких десятков лет. В этом вопросе наибольших успехов достигли М.И. Артамонов [1962] и Б.А. Рыбаков [1963:141], которые определили некоторые участки границы Хазарии, но оба они в своих изысканиях основывались на сведениях средневековых письменных источников. Но определение границы любого государства невозможно без привлечения данных археологических материалов. Это удалось сделать С.А. Плетнёвой [1967:186—187]. Автор пытается локализовать границы Хазарского каганата путём привлечения огромного археологического материала, накопленного исследователями салтово-маяцкой культуры. Но вопрос о южной границе каганата оставался нерешённым вплоть до проведения археологических исследований в Северном Дагестане и смежных с ним районах. Эти раскопки проводились дагестанскими учёными — Д.М. Атаевым, М.Г. Магомедовым, Г.С. Фёдоровым в 1967—1968 гг.

Прежде чем перейти к конкретному рассмотрению вариантов местоположения границ Хазарского государства, надо обратиться к орографической карто-схеме Дагестана. Пристальное внимание привлекает особенность рельефа северной его части и соседних районов — резкая граница, отделяющая равнину нижнего течения р. Сулака и Терека от северовосточных предгорий. Это — цепь невысоких хребтов и их отрогов; они тянутся от Каспия на северо-запад широкой дугой и в нескольких местах прорезаны долинами. Долины рек являются естественными коммуникациями, которые связывают степи с предгорьями. Степи Северного Дагестана с глубокой древности были обжиты человеком (об этом свидетельствуют остатки поселений, обнаруживаемых вдоль речных долин, курганы, многочисленные следы погребений и находки предметов древней культуры в песчаных выдувах Западного Прикаспия) [Крупнов Е.И;, 1957:84—85]. В силу благоприятных климатических условий, эта территория была пригодна для кочевого скотоводства, а также для земледелия: плодородная почва, огромные рыбные богатства, служившие хорошим подспорьем для жителей Терско-Сулакской низменности. Все эти факторы позволяют придти к выводу, что Северный Дагестан был населён людьми уже в ранний период развития человечества.

Надо отметить, что в 1951 г. М.И. Пикуль были исследованы поселения, на холмах которых автор обнаружил два культурных слоя: позднесарматский и раннесредневековый [д., 1957]. Позже такие раскопки были проведены в 1966—1967 гг. Я.А. Фёдоровым и Г.С. Фёдоровым. Авторы указывают, что только на холмах люди могли быть в безопасности во время весенних и летних паводков, затоплявших Терско-Сулакское междуречье на десятки километров [1969]. Что касается культурных слоёв, то здесь необходимо упомянуть, что в первые века н.э. именно сарматскому племенному объединению аорсов принадлежало безраздельное господство в Северо-Западном Прикаспии, включая плоскостной Дагестан [1967; 1968:9293].

Известные исследователи-востоковеды, как например Л.Н. Гумилёв, который проводил экспедицию по исторической территории Хазарского каганата, высказал предположение, что оптимальные природные условия Юго-Восточной Европы первой половины первого тысячелетия н.э. сыграли свою роль в сложении двух могучих народов: болгар и хазар. Болгары ещё долгое время оставались степняками-номадами, хазары же стали земледельцами; скотоводство, несмотря на его широкие размеры, носило в хазарском хозяйстве подсобный характер [1989].

Другой не менее известный автор Б.Н. Заходер, полагал, что Хазария в представлении средневековых географов была степной страной; жизненные центры её находились в нижнем течении Волги и в Западном Прикаспии [1967]. Тот же автор отмечает, что границей между мусульманским миром и миром «неверных» был Баб-ал-абваб, т.е. Дербент [1967:120]. По-видимому, под «неверными» Б.Н. Заходер подразумевал хазар. Но любой исследователь средневековой истории Северного Кавказа и Закавказья знает, что Дербент в период арабских завоеваний был опорным пунктом, откуда арабы совершали свои походы и вряд ли его можно считать твёрдой границей между двумя враждующими сторонами, а также, что относить к «неверным» только хазар неправильно, т.к. арабские завоеватели считали «неверными» всех тех, кто не исповедовал ислам. К «неверным», помимо хазар, можно также отнести и жителей Джидана, которые сохранили верования своих предков и были до конца преданы Хазарскому государству.

Первый период истории Хазарского каганата, начавшийся в середине VII в. представлял собой процесс объединения в прикаспийских степях Дагестана кочевых и полукочевых племён, вассальных Тюркскому каганату. Часть из них обитала в дагестанских степях ещё с гуннского нашествия, часть пришла из восточных областей каганата, спасаясь от междоусобных войн и вражеских набегов. Все они были носителями не только своих «племенных» традиций, но и носителями, в значительной степени, и культуры Тюркского каганата. Фактически, имея свою культуру, они пришли на территории, где жили автохтонные племена, которые также находились на определённой стадии развития. Из этого можно сделать вывод, что хазарский каганат не возник на пустом месте, а имел в своей основе совокупность различных культур. Всё это способствовало ускоренному экономическому и социально-политическому, а также культурному развитию Хазарского государственного объединения дагестанского периода.

Политическое влияние каганата распространялось далеко за пределы собственно Хазарии и определить границы государства, которое оказывало значительное влияние на соседние страны — первостепенная задача исследователей. Каковы были границы Хазарского каганата и менялись ли они с течением времени?

Из сообщений арабских авторов известно, что в составе обширной Хазарской федерации находилось савиро-дагестанское население. Как отмечают Я.А. Фёдоров и Г.С. Фёдоров: «Здесь в предгорьях, в широких долинах рек, среди невысоких хребтов аборигены-земледельцы ассимилировали пришельцев степняков-савиров так же, как на грани нашей эры они растворили в своей среде сарматских пришельцев. Только так, считают авторы, можно объяснить различия в материальной культуре и антропологическом типе население степей Северного Дагестана и предгорной зоны, причём они никогда не были изолированы ни в культурном, ни в этническом отношении. Обе эти зоны представляют собой единую историко-географическую область» [1970:85—86].

Процесс ассимиляции проходил по-разному. В степях пришельцы-кочевники оттеснили в горы или поглотили аборигенов. В предгорьях же наоборот, аборигены сумели взять верх над пришельцами, которые вынужденно ассимилировались с местными племенами и переняли не только их материальную культуру, но и основные черты антропологического типа [1970:86].

Граница между миром степняков, тюркоязычных хазаро-булгар и миром дагестанских земледельцев проходила по северному склону хребтов, окаймляющих Предгорный Дагестан [Приложение I]. Но уже в период существования Хазарского каганата оба мира объединились. Так как Северный Дагестан был колыбелью Хазарского каганата, можно предположить, что Материальная культура обеих зон может содержать ряд важных для нас сведений. Типичным памятником, который относят к автохтонному дагестанскому населению, является могильник Узун-тала, расположенный к югу по р. Сулак. Этот памятник был полноценно исследован Н.Д. Путинцевой, которая, проведя анализ костных останков Узун-талы, сделала вывод, что в могильнике были погребены типичные представители собственно дагестанского коренного населения IX в. [1961:178—191].

Таким образом, основываясь на исследовании материальной культуры раннесредневекового Северного Дагестана и районов, прилегающих к нему, исследователи пришли к выводу, что граница между миром степняков и миром дагестанских земледельцев чётко прослеживается, и одновременно прослеживаются районы расселения алано-булгаро-хазарских племён соответственно в степях и коренных дагестанцев — в предгорьях. Что касается ответа на наш вопрос по поводу границы Хазарского каганата, то, основываясь на вышесказанном, Федоров Я.А. и Федоров Г.С. пришли к выводу, что южная граница Хазарского каганата в период VII—VIII вв, проходила вдоль северных склонов предгорий. М.И. Артамонов в своем письме Федорову Г.С. писал, «что с большим удовольствием ознакомился с присланною Вами статьей «К вопросу о южной границе Хазарии». К примерно таким же результатам пришел я сам» [см. целиком письмо в приложении 4]. Позже граница изменилась.

Естественно, в период арабских завоеваний и арабо-хазарских войн границы государства значительно изменились. Произошло это в VIII в. Военные действия развивались с переменным успехом. Удача была то на стороне арабов, то на стороне хазар. Судя по свидетельству ал-Истахри — всё пространство от Дербента до Хазарии, т.е. побережье Дагестана с примыкающими к нему предгорьями, было безлюдным [1939:169].

Постоянная опасность, а впоследствии гибель и разруха укреплённых городов вассального «царства» Сувара-Джидана, таких, как Варачан, Хамзин, возможно, и Тарков, вынудили хазарского кагана покинуть Северный Дагестан и перенести свою ставку в низовья Волги. Как отмечают Я.А. Фёдоров, Г.С. Фёдоров, не меньшее значение в этом акте имел разгром г. Беленджера, ремесленного центра и главного опорного пункта Хазарии на её южной границе [1970:92]. Ставка кагана была перенесена из Северного Дагестана на Волгу.

Отныне южным рубежом собственно Хазарии стал Терек. Об этом свидетельствуют такие исследователи, как М.И. Артамонов, С.А. Плетнёва, Я.А. Фёдоров, Г.С. Фёдоров [1962:393; 1967:186; 1970:92]. Причём свидетельство этого мы находим и у арабского автора Ибн Хордадбеха, которое относится к IX в, т.е. приближённому к событиям, которые упоминаются выше, так вот в источнике описывается город Семендер и его местоположение: «Город Семендер лежит за Баб-ал-абвабом (г. Дербент) и вся страна за ним во власти хазар» [1903:15]. После ухода основного ядра хазарского населения в низовья Волги, степи Терско-Сулакской низменности с городом Семендер, вошли в состав территории княжества Сувара-Джидана [1980:391].

В период же VII—VIII вв. граница изменилась, после того как изменилось геополитическое положение всего Хазарского каганата, когда основная его часть вместе с новой столицей находилась на Волге.

Говоря о культуре хазар надо отметить, что хазарская культура складывалась не на пустом месте. Она представляла собой синтез культуры местного населения, а также основ культуры Тюркского каганата, вассалом которого долгое время был Хазарский каганат. До сих пор исследователями не выделена в чистом виде хазарская культура. М.Г. Магомедов относит к хазарской культуре памятники, расположенные на территории Верхнечирюртовского могильника [1983].

С.А. Плетнёва считает, что это одна из возможных гипотез. Автор полагает, что не имеющие аналогов среди окружающих памятников подкурганные захоронения времени господства хазар в дагестанских степях, принадлежавшие наиболее богатой военизированной знати города, действительно могли быть хазарскими [Плетнёва С.А., 2000:183—184; 2002:82].

Г.Е. Афанасьев и А.Г. Атавин полагают, что в попытке выделить хазарские погребения ряд исследователей пользуются в качестве этномаркирующего признака наличие квадратных ровиков. Однако этот признак довольно сомнительный и не все исследователи могут выделить его и они весьма наивны, на что уже обращал внимание В.Е. Флеров [2002:14].

По данным Е.В. Круглова: «До настоящего времени мы практически не имеем представление о культуре хазар, т.е. того ядра, вокруг которого началось образование и шло дальнейшее функционирование этого государства. Курганные погребения с подбойными могилами, окруженные квадратными ровиками, исследователи рассматривают как памятники социальной верхушки Хазарского каганата, однако они не приводят при этом абсолютно никаких аргументов». Наличие «ровика», — считает тот же Круглов, — даже в курганной насыпи, само по себе не главное» [2002:61—62]. С.А. Плетнева, — продолжает тот же Круглов, — подытоживая результат археологических исследований по проблематике Хазарского каганата нач. 90-х гг, отметила, что выделение собственно хазарских памятников будет самым крупным открытием в хазароведении...» [2002:64—66].

Распространение склеповых захоронений ряд учёных также считает возможным связывать с установлением хазарской власти в Предгорном Дагестане. Особенно выразительны склеповые, богатые оружием и украшениями, погребения известного Агачкалинского могильника, сопровождавшиеся конским погребением, совершённым перед входом. Раскопавший этот памятник К.Ф. Смирнов датировал его IX — началом XI вв. и относил Агачкалинский могильник к обширной группе памятников алано-хазарского времени Северного Кавказа, «большинство из которых носят аланский облик» [Смирнов К.Ф., 1951:118].

Что же касается духовной культуры Хазарии, то к ней, в первую очередь, относится религия, хотя сведений о религиозных верованиях хазар очень мало.

Хазары влились в население Северного Кавказа, в частности Дагестана. Мусульманскими писателями хазары именовались «ахлал-аусан», что в переводе означает «идолопоклонники». О языческих верованиях хазар нам сообщает армянский автор Мовсес Каланкатваци, который ссылается на албанского епископа Исраэла. Так, например, Исраэл пространно рассказывает о хазарском божестве, которое носило двойное имя — Тэнгри-хан и Аспандиат, которое являлось богом неба и света. Ему приносили в жертву коней, кровью которых поливали вокруг священных деревьев, а голову и кожу вешали на сучья» [1861:241]. Как и у всех язычников того времени, у хазар было распространено поклонение творениям природы, существование священных рощ и деревьев. Причём, нельзя утверждать, что язычество хазар было чем-то обособленным, отличным от язычества в общем, т.к. содержало в себе основные черты язычества в целом.

Однако на смену язычеству на определённом этапе времени приходит монотеистическая религия. Так произошло и в Хазарском каганате, но утверждать, что там сразу же была принята одна из трёх мировых религий, нельзя. Этот процесс затянулся на длительное время. А.П. Новосельцев полагает, что первая попытка принятия монотеистической религии хазарами относится к 80-м гг. VII в, когда после убийства ишхана Кавказской Албании Джуншера знать этой страны избрала правителем племянника убитого Вараз-Трдата. А упоминаемый Моисеем Каланкатваци епископ Исраэл ездил с миссией к Алп-Илитверу, который был наместником хакана хазар, и вот следствием этого посольства и было принятие христианства Алп-Илитвером и его окружением. Были разрушены языческие капища, срублены священные деревья и даже основана епископия [1990:146].

Христианские храмы были раскопаны М.Г. Магомедовым на некрополе Верхнечирюртовского городища. Причём, исследователь в ходе раскопок нашёл ряд материальных доказательств христианского присутствия на территории Дагестана [1983:158—164]. Но почему же христианство не утвердилось в Хазарии? Мы предполагаем, что по каким-то причинам эта религия была враждебно встречена большинством из хазарской знати, по-видимому, они пока не были к этому готовы. Вплоть до 30-х гг. VIII в. Хазарии сохранялось язычество, что вполне устраивало хазарскую знать. Но всё же необходимо отметить, что, несмотря на всесилие тогдашней Византии, христианство в Приморский Дагестан пришло из Албании и Армении, которые были более ранними центрами распространения христианской религии на Восточном Кавказе [Магомедов М.Г., 1983:155].

После того, как в 737 г. Мерван ибн Мухаммед захватил хазарскую столицу, хакан бежал на север. Арабы преследовали его, и он вынужден был запросить мира и пообещал принять ислам. Эти сведения имеются у ал-Куфи. Но больше ни один источник не сообщает о принятии ислама хазарами, включая и более поздние. Здесь необходимо отметить, что в то время ислам не был распространён ни в Закавказье, ни в Средней Азии, ни в Дагестане, а насаждение его проходило довольно сложно и длительно, поэтому ошибочно полагать, что хакан мог бы пойти на принятие и распространение столь непопулярной религии, даже под страхом разорения и смерти. Возникает другой вопрос — почему же, если хазарская знать приняла христианство (мусульманство, иудаизм), то почему они своих покойников хоронили по языческому обряду?! Почему в дагестанском периоде истории Хазарии мы не находим христианские, мусульманские, иудейские погребения. Повидимому в дагестанском периоде хазары ещё были ахлал аусан (идолопоклонниками).

Итак, хазары отвергли и христианство, и мусульманство. Однако из тех же мусульманских источников мы узнаём, что в волжском периоде истории Хазарского каганата в качестве государственной религии верхушка хазар выбрали иудаизм. Упоминание об этом есть у Ибн Русте, который отмечает, что в Хазарии исповедовали иудаизм «высший глава» (т.е. хакан), а также вожди и знать, остальной же народ придерживался веры, похожей на религию турок [Новосельцев А.П., 1990:148]. Как отмечал М.И. Артамонов, хазары вряд ли сделали сознательный, строго обдуманный выбор. Обстоятельства сложились так, что во главе Хазарии оказалось правительство, исповедовавшее иудейскую религию. В существовавших тогда условиях ему нужно было или отказаться от религии предков, или же попытаться утвердить иудаизм в качестве государственной религии хазар и противопоставить его христианству и мусульманству [1962:264].

Артамонов М.И. предположил, что всё же утверждение иудаизма в Хазарии носило чисто политический характер. Хазарская знать хотела утвердиться среди соседних могущественных государств, таких как Византия и Арабский халифат, в качестве равноправного партнёра, а также одним махом пресечь все попытки и тех и других подчинить Хазарию своим интересам. Утверждая иудаизм, хазары отошли от язычества. Но сразу надо оговориться, что иудейская религия стала религией хазарского правительства и знати, а не племён (народа), входивших в состав хазарского конгломерата. И это ещё раз доказывает, что это был, прежде всего, политический шаг [1962:265].

О принятии хазарами иудаизма мы узнаём из письма царя Иосифа, которое представляет собой ответы на вопросы испанского сановника Хасдая ибн Шапрута [Коковцов П.К., 1932]. Иосиф упоминает некоего хазарского царя Булана, который якобы получил божественное откровение, предписывающее ему обратиться в истинную, т.е. иудейскую веру. Дата этого события отсутствует, хотя в пространной версии письма указано, что это случилось за 340 лет до Иосифа [1932:75—77]. Хотя, в свете последних изысканий, довольно трудно принимать и эти сведения как правдоподобные.

Ал-Мас'уди также упоминает о принятии иудаизма хазарским царём, в своих записках он сообщает о том, что хазарский царь принял иудейскую веру в правление Харуна ар-Рашида (786—809 гг.), а во времена византийского императора Романа Лакапина (919—944 гг.), учинившего гонения на евреев, последние бежали в Хазарию [Минорский В.Ф., 1963:193].

Судя по всему ал-Мас'уди, живший через полтораста лет после правления Харуна ар-Рашида, может лишь приблизительно определить дату принятия иудаизма в Хазарии — это конец VIII — начало IX в. Во всяком случае правящая верхушка хазар могла принять иудаизм в поволжский период существования Хазарского каганата.

Прав М.Г. Магомедов, что в Приморском Дагестане, иудейство не было распространено в древней Хазарии, не найдено ни одного предмета иудейского культа, хотя некоторые селения в Дагестане в местных хрониках и в народе называют джигутскими (еврейскими) — Зубутль, Мекеги, Аракани и другие, а в ряде селений горной части Дагестана существуют так называемые еврейские кварталы и жители этих селений и кварталов имеют этнических или культурных связей с еврейско-татским населением Кавказа. Автор считает, что возникновение упомянутых селений связано с возвращением хазар в Дагестан после уничтожения государства Хазарский каганат в X в, а жителей, которые, по-видимому, уже приняли иудаизм, стали называть евреями [1983:17].

Что касается археологических данных о принятии иудейской веры хазарами то, С.А. Плетнева утверждает, что «можно уверенно^ говорить о том, что на всей громадной территории каганата только в двух портовых городах (Мангупа и Чуфут-кале) сохранились какие-то следы иудейских погребений, но и там нельзя считать вполне доказательным, что они относились к хазарской эпохе» [2000:215—217].

Подведя итоги, можно заключить, что в дагестанском периоде на территории Хазарского каганата не была распространена какая-либо одна религия. Долгое время его жители были язычниками, затем имела место попытка распространения христианства и ислама. Но ни первая, ни вторая монотеистическая религия не была принята в качестве государственной в дагестанский период Хазарского каганата. Примерно в IX в. в Хазарии исповедовал иудаизм царь, хакан, окружение царя и его род, и это ещё больше отдалило правящую верхушку от простого народа, т.е. от подданных. Помимо иудаизма в каганате исповедовали и ислам, и христианство, и языческие культы, и утверждать, что в Хазарском государстве преобладала иудейская религия, не считаем возможным. Да, в Хазарии наблюдалось разнообразие религиозных культов, но ни один из них не возобладал настолько, чтобы стать единой религией для всего населения Хазарского каганата. Поэтому мы считаем, что хотя иудаизм и был религией правящей верхушки, но повсеместного распространения в Хазарии он не получил. Объединяющей же религией, которая определяла духовную жизнь в каганате, верования и обрядность, было язычество. И это утверждение подтверждается археологическими данными. С.А. Плетнёва отмечает, что ни в степи, ни в лесостепи нигде не было обнаружено ни одного факта, позволившего бы связать какой-либо из раскапываемых памятников с христианским культом. Там всюду, насколько об этом позволяют судить археологические исследования, царили языческие обряды и языческое мировоззрение [Плетнёва С.А., 2000:215].

Что же касается письменности, то можно сказать, что она не была заимствована ни из Закавказья, ни из Византии или Рима и даже не от евреев, с религией которых, как было сказано выше, верхушка каганата была хорошо знакома. Правда, мы знаем, что знаменитое письмо царя Иосифа было написано на иврите, но писал его не сам Иосиф, а умудрённый знаниями еврейской истории придворный чиновник, происходивший, скорее всего, из евреев [Новосельцев А.П., 1990:105].

Этносы, входившие в каганат, пользовались вариантами широко распространённой по всей европейской степи древнетюркской рунической письменности [Плетнёва С.А., 2000:217].

И последний вопрос, который вызывает большие споры — это проблема локализации городов Хазарского периода.

Вопрос о локализации городов хазарского периода интересен, но довольно сложен, поскольку сведений о них много, но все они локализуют города Хазарии в разных местах. Основную же трудность представляет то, что источники, в которых мы находим необходимые для нас сведения, датируются значительно поздним временем, чем время существования каганата.

Один из наиболее известных и древних центров Хазарии — город Беленджер. Согласно персидской версии труда ат-Табари, которая была составлена в середине X в. Абу Али Мухаммедом Балами, Беленджер — целое царство со множеством городов; во главе царства стоял Михтар, наследственный князь болгар [Дорн. Б., 1844:13—14].

Арабские источники локализуют Беленджер к северу от Дербента и к югу от Семендера, т.е. этот город располагался где-то между Дербентом и Семендером. Беленджер упоминается в связи с арабскими завоеваниями на Кавказе [Заходер Б.Н., 1967:171—172].

М.И. Артамонов приводит следующие данные Ат-Табари: во время похода арабов под предводительством Джарраха на хазар в 721 году он сначала взял в осаду Тарки, вблизи современной Махачкалы, а затем уже Джаррах двинулся к Баланджару-Беленджеру. Джаррах расположился лагерем в районе Анжи-кала и в течение шести дней осаждал г. Тарки, пока сами жители не попросили пощады [1962:206]. Если Джаррах начал свой поход из Дербента, а это уже исторически подтверждено, т.к. Дербент (Баб ал-абваб) был опорным пунктом арабских завоевателей и центром распространения ислама, то вероятно Беленджер находился к северо-западу от Махачкалы.

М.Г. Магомедов убедительно локализует г. Беленджер в районе Верхнего Чирюрта в долине Сулака и выше по течению примерно 15 км. [Магомедов М.Г., 1969:34]. Г.С. Фёдоров отмечает, что после взятия Джаррахом Беленджера, его владетель бежал в Семендер и трудно допустить, что владетель Беленджера, спасаясь от своего врага Джарраха, бросился бы вспять, в сторону Тарков, где некоторые исследователи локализуют Семендер [1996:101].

Однако помимо письменных свидетельств есть ещё и археологические данные. Археологические раскопки, проведённые дагестанскими исследователями в районе Сулакской долины, показали, что в хазарское время она была исключительно густо заселена. Здесь сосредоточены самые разнообразные по характеру, но единые по культуре памятники [Магомедов М.Г., 1983]. Среди многочисленных больших и малых поселений хуторского типа особо выделяются крупные и основательно укреплённые городища, связанные между собой общей системой обороны. Структурно и территориально с ними связаны и небольшие крепости, расположенные в долине и на господствующих хребтах вокруг неё. Причём большинство раннесредневековых памятников датируются V—IX вв. [Магомедов М.Г., 1983:33; Канивец В.И., 1956:161—162]. Поэтому исследователями город Беленджер локализуется на Среднем Сулаке.

Кроме того, в дагестанский период Хазарского каганата хазары не строили каменные дома, а строили времянки-полуземлянки. Исследователи нашли их на левом берегу реки Акташ на месте Андрейаульского городища (Артамонов М.И., Федоров Г.С.). Вероятнее всего, Беленджер возник как результат социально-экономических сдвигов в обществе дохазарского населения Приморского Дагестана в качестве резиденции местных правителей, а позже там свою ставку разместили и хазарские хаканы.

Вопрос об идентификации города Семендер также спорен. Одна группа исследователей (Б.А. Дорн, А Я. Гаркави, В.Ф. Минорский, М.Г. Магомедов, Б. Малачиханов и др.) отождествляет его с современным сел. Тарки или же с его окрестностями [1875; 1871; 1963; 1983; 1965].

Другая же часть учёных-хазароведов (П.К. Коковцов, Л.Н. Гумилёв и др.) локализуют Семендер на Тереке или же отождествляют его с современным Кизляром [1932; 1969]. Такое расхождение во мнениях можно объяснить только тем, что письменные источники, находившиеся у исследователей, интерпретировались по-разному. Это происходило, во-первых, из-за сложности прочтения тех или иных источников, т.к. многие из них сохранились лишь фрагментарно, а во-вторых, исследователям из-за неполной информации приходилось самим домысливать их содержание.

Но что же сообщают нам источники? Ал-Истахри упоминает о Семендере как о втором городе Хазарии, где правит малик, находящийся в родстве с царём хазар. В городе много мусульман, мечетей, деревянных построек. Особо отмечается, что между Семендером и Баб ал-абвабом (Дербентом) протянулись виноградники, принадлежащие Семендеру [1939:222—223].

Другой арабский географ-исследователь Шамс-ад-дин ал-Мукаддаси также упоминает г. Семендер. Он сообщает, что Семендер — это большой город, расположенный на берегу «озера» (вероятно под озером подразумевается Хазарское (Каспийское) море) между хазарской рекой (Атилем) и Баб ал-абвабом [1877:361]. Многие источники упоминают о знаменитых садах и виноградниках Семендера, а также отмечается большое число мусульман в этом городе. Иакут ар-Руми в статье о Семендере также отмечает, что этот город расположен за Баб-ал-абвабом, в восьми днях пути от последнего. От Семендера до Атиля те же восемь дней пути. У Иакута мы находим и подтверждение того, что Семендер был «дар ал-Мамлакат» (столицей) хазар до перенесения центра государства в Атиль [1955:389].

Современные же авторы до сих пор не пришли к единому мнению в отношении локализации Семендера. В.Г. Котович, например, полагает, что он находился на месте средневекового города Анжи-кала, находившегося в районе современной Махачкалы [1974:226], и опирается на точку зрения Л.И. Лаврова, который писал: «В 966 г. город Семендер вместе с Итилем и другими хазарскими городами был взят и разрушен дружиной Святослава, и с этого времени его имя не упоминается в документах до середины XIII в, но оно вновь встречается в сочинении Плано Карпини в форме «Тарки» [1958:16].

Б.Г. Малачиханов предположил, что название Семендер имеет книжное происхождение — из слияния топонимов Азами (одно из названий Тарков) и Эндери (литературное название селения Андрей-аул). По его мнению оно прилагалось к низменным территориям, простиравшимся между этими двумя селениями [1965:200—201].

М.Г. Магомедов, как и большинство исследователей, сопоставляет Семендер с Таркинским городищем, расположенного к югу от Махачкалы на склонах горы Тарки-Тау. Размеры городища, протяженность его оборонительных укреплений и встречающаяся в подъёмном материале «сероглиняная керамика» позволяют гипотетически считать это городище одним из хазарских городов. М.Г. Магомедов считает, что различные места локализации Семендера объясняются тем, что существовало два Семендера, полагая, что второй Семендер появился после начала арабских завоеваний и был перенесён к северу от Беленджера, т.к. это было более безопасным местом. А тот факт, что новая столица хазар называлась прежним именем, автор объясняет тем, что Хазарский каганат, с которым считался весь окружающий мир и который соперничал с Византией и Арабским халифатом, вынужден был перенести столицу в результате военного поражения от арабов, а дав другое имя уже известной всюду столице означало бы признать этот факт перед окружающим миром и нанести тем самым ещё больший ущерб своему престижу [1983:58—60].

Плетнёва С.А. считает, что связывать Таркинское городище с Семендером вряд ли стоит, т.к. оснований для этого не более, чем для любого другого крупного городища, в частности Урцекского, размеры которого около 8 га, и на нём, как в Андрей-аульском, выделяется прекрасно укреплённая цитадель. Вокруг городища прослеживаются сельскохозяйственные земли, весьма продуманно защищённые горными ответвлениями хребта и длинными сырцовыми стенами. Семендер же, как известно из источников, был окружён садами и виноградниками [2000:187]. М.И. Артамонов на основе письменных источников приходит к выводу о локализации Семендера в районе Андрей-Аульского городища: «Созвучие названий Эндери и Семендери особенно убедительно, если у последнего отбросить приставку сем, сам, характерную для наименований многих хазарских городов», — пишет автор, — ...если это так, то название современного аула Андреево или Эндери, находящегося недалеко от г. Хасавюрта на р. Акташ, можно принять за единственный пока реальный остаток древней столицы Семендера [1937:97].

Если проследить данные арабских источников о пути следования до города Семендер, то получается, что от г. Семендер до г. Итиль — 7—8 дней пути, от г. Итиля до Беленджера — 200 арабских миль, т.е. 400 км, и если идти со скоростью 50 км в день, то путь укладывается в 8 дней, а проследив расстояние от предполагаемой локализации г. Итиль, т.е. от Ахтубы до предполагаемой локализации г. Семендера, т.е. до Андрей-Аульского городища, мы и получим путь, равный 350—380 км.

Версию локализации г. Семендер на месте Андрей-Аульского городища подтверждают данные письменных источников и археологических материалов [Федоров-Гусейнов Г.С., 1996:105—107]. Г.С. Фёдоров считает, что Семендер был столицей полукочевого государства и находился в самом центре кочевий, занимавших степное пространство Берсилии. Здесь же находились пастбища Хазарского каганата, переходивших к оседлости скотоводов-земледельцев и рыболовов [1968:92—93].

И третий город Хазарии — Итиль или Атиль — последняя столица хазар. Об этом городе мы также находим упоминание в различных письменных источниках. Долгое время исследователи выдвигали спорные версии локализации г. Итиль.

Арабские источники, в частности ал-Мас'уди, сообщают, что Атиль состоял из трёх или, точнее, из двух частей, расположенных по обоим берегам реки. Третья часть — остров, на котором находился «дар ал-мулк» (т.е. резиденция) царя [Минорский В.Ф., 1963:192]. Можно предположить локализацию г. Итиля в районе реки Волги, но более точные данные всё же не выявлены.

В 60-х годах была организована экспедиция с целью нахождения остатков третьей хазарской столицы под руководством Л.Н. Гумилёва. Результатом проведенной работы стали выводы о том, что остатки г. Итиль находятся под водой в нижнем течении р. Волги (Атиль), но Л.Н. Гумилёв не обнаружил остатки города, посчитав, что они смыты рекой [1964; 1966:27].

Астраханский историк К.Н. Васильков в поисках остатков Итиля в 1981 г. провёл исследования, и назвал местом расположения последней столицы Хазарского каганата район острова Чистая Банка, лежавшего в северо-западной части Каспия. Как отмечает Васильков К.Н., этот адрес подтверждают и данные съёмок из космоса: в районе острова Чистая Банка просматривается многоугольник диаметром пять-шесть километров [Федоров-Гусейнов Г.С., 1996:106—107]. М.Г. Магомедов поддержал эту версию и в начале 90-х годов на острове Чистая Банка были проведены археологические раскопки. Но с каждым годом возможность проведения археологических исследований в районе Чистая Банка становится всё менее реальной из-за постоянного повышения уровня Каспийского моря.

М.И. Артамонов, анализируя письменные источники, пришёл к выводу, что «приблизительное местонахождение города Итиля в районе Нижней Волги, очевидно, в пределах её дельты, простирающейся более чем на 400 км. Город Итиль, по М.И. Артамонову, находился примерно в 120км выше Астрахани, приблизительно в районе Енотаевска-Семитряного. А найти его мы не можем, потому что остатки его смыты водой из-за поднявшегося уровня воды» [1962:390].

Семенов И.Г. путем собственных расчетов, базирующихся на данных средневековых письменных источников и исследованиях современных авторов, попытался найти точное местоположение города Итиля. Исследователь пришел к выводу, что город располагался «на продолжении оси основного русла Нижней Волги и недалеко от ее древнего устья» [2001:42].

Совершенно очевидно, что поиски Итиля могут дать хоть какой-то результат только при тщательнейшем исследовании волжских берегов от Каспия и почти до Саратова [Плетнева С.А. 2000].

В настоящее время в низовьях Волги на острове Самосделка Астраханской области ведутся раскопки. Поселение находится в многорукавной дельте реки, в нескольких километрах от берега моря. Астраханские учёные-археологи (Д.В. Васильев и др.) обнаружили здесь на поверхности невысокого холма остатки кирпичных сооружений и обломки поливной керамики, позволившие датировать эти остатки XIV—XV вв. Памятник полузатоплен и сильно разрушен. Если же допустить возможность наличия в нём слоя IX в, то не исключено, что это большое поселение было сначала Итилем, а затем вплоть до монгольских завоеваний (XIII в.) половецким торговым городом Саксином. Раскопки на о. Самосделка продолжаются.

Все перечисленные версии локализации Итиля остаются гипотезами, так как Итиль до сих пор не обнаружен. Может быть, когда Каспий в очередной раз уйдёт в свои берега, Самосделка или какие-либо новые городища будут исследоваться и мы, наконец, получим искомый так долго результат.

Источники упоминают и другие города Хазарии, но сведения о них скудны и единичны.