Обращение и благочестивая хитрость

Новые источники по проблеме иудаизма в Хазарии появились с сенсационным открытием на Готланде монетного клада (в местечке Спиллингс-2, 1999) с хазарскими подражаниями арабским дирхемам; шведский нумизмат Герт Рисплинг обратил специальное внимание на т. н. дирхемы Моисея — легенда на монетах гласила по-арабски: «Муса расул Алла» — «Моисей — посланник Божий». Такие монеты были впервые открыты в одном из кладов, обнаруженных в 1915 г. на территории Эстонии, но им не придали должного значения. Американский нумизмат Роман Ковалев (Kovalev, 2005) рассмотрел нумизматический и исторический контекст хазарских подражаний и предположил, что выпуск «дирхемов Моисея» связан с обращением хазар при Булане (Сабриэле), описанным в «письме Иосифа» и Кембриджском документе, относящихся к «еврейско-хазарской переписке» Х в. (ср.: Коковцов, 1932), и датирует выпуск 837/838 г. Выпуск монеты в раннесредневековом мире непосредственно был связан с политикой правителя, так что можно утверждать, что верхи каганата были иудейскими уже в первой трети IX в. (ср.: Golden, 2007а. P. 183 ff.).

Сходство «Моисеевой легенды» на монетах с данными переписки заключается в благочестивой хитрости, которую позволили себе Булан и инициатор чекана Булан провел сепаратные переговоры с христианским и мусульманским миссионерами, чтобы выяснить, что и тот и другой признают истинность еврейского Священного писания. Легенда, демонстрирующая пророческий статус Моисея, не могла вызвать возражения среди почитателей Мохаммеда: Моисей признавался пророком в Коране. При этом датировка обращения хазар и предполагаемого оттеснения кагана от власти беком-иудеем в начале IX в стала общим местом в историографии после работ М.И. Артамонова (Артамонов, 1962. С. 262 и сл.). Она нуждается в уточнении, которого можно ждать от новых археологических исследований.

Если каган и его окружение уже были иудейскими, каковыми могли быть цели миссии Константина? Очевидно, кризис, который охватил Восточную (и Центральную) Европу в 860-х гг., — вторжение Руси в сферу влияния Хазарии (и поход 860 г. на Царьград), вторжение венгров в Центральную Европу (862 г.) и их агрессивное поведение в Хазарии во время миссии (согласно ЖК, глава 8) — заставлял власти империи и каганата искать союза и компромиссов (ср.: Флоря, 1981. С. 121, 122; Добрев, 2003), в том числе и в конфессиональной политике. Проблемы в области конфессиональных отношений обнаруживает послание патриарха Фотия к Антонию, архиепископу Боспорскому, отправленное во время первого патриаршества (859—867): «Если же ты и живущих там иудеев приведешь, как ты написал (sic! — В.П.), от сени и буквы к благодати, подчинив послушанию Христову, то приемлю» и т. д. (ср.: Иванов, 2003. С. 146; Кузенков, 2003. С. 81). Боспор пребывал под властью хазар, острожные формулировки Фотия (ср.: Литаврин, 2000. С. 51) свидетельствуют о неоднозначности ситуации (все попытки крещения иудеев в Византии не были интенсивными и оставались безуспешными).

Итак, ситуация и в Хазарии была неоднозначной. Проблема глубины или поверхностности восприятия иудаизма даже верхами Хазарии во многом осложняется не только данными археологии, свидетельствующими о сохранении «языческих» погребальных обрядов (при отсутствии свидетельств иудаизма — Петрухин, Флёров, 2010), равно как иранских (сасанидских) традиций в изобразительном искусстве — популярность мотивов «царской охоты» и т. п. на драгоценной посуде (ср.: Фонякова, 2007; Флёрова, 2001), но и сведениями восточных авторов о ритуалах умерщвления кагана как «священного царя», несовместимых с иудаизмом. Однако этот распространенный (в том числе в древней тюркской традиции) фольклорный сюжет «золотой ветви» нигде не отражал прямо исторических реалий, оставаясь скорее официозным историографическим мифом об обычаях сакрализованного правителя, жертвовавшего жизнью ради благополучия подданных (ср.: Petrukhin, 2004).