1.3. Коробовы Хутора

Археологический комплекс Коробовы Хутора, известный ученым уже свыше столетия, расположен на высоком правом берегу Северского Донца между сс. Гайдары и Короповы Хутора Змневского р-на Харьковской области. Комплекс состоит из городища на возвышении обрыва береговой линии (площадью около ≈1,5 га) и значительного по размерам селища («30 га), занимающего склоны разветвленной балки и соседнюю к западу возвышенность, полукругом охватывая городище с юго-запада, запада и севера (рис. 7). Территория поселения (городища и селища в равной степени) покрыта западинами, являющимися в подавляющем большинстве случаев заплывшими котлованами раннесредневековых жилищно-хозяйственных комплексов. Территория селища террасирована; на элементах современного рельефа (склоны, края оврагов, террасы) кое-где прослеживаются древние дороги и тропы, соединяющие между собой городище, берег реки и отдельные части обширного селища.

Рис. 7. Городище и поселок Коробовы Хутора.

Городище впервые упоминается в работе Д.И. Багалея в начале XX в. [Багалей, 1905, с. 35], а первое описание памятника создал в 1920-е гг. Г. Фукс [Фукс, 1930, с. 104—105]. В послевоенные годы его обследовал Б.А. Шрамко, открывший во время первого посещения городища (1953 г.) многослойное селище на северо-восток от городища на правом берегу ручья. Верхний слой содержал артефакты салтовской культуры, а нижний — позднего этапа бронзового века [Шрамко, 1953/19, с. 20]. В следующем сезоне исследователь осуществил небольшие по объему раскопки лишь на городище [Шрамко, 1954/14, с. 13—20]. Через год, в 1955 г., памятник посетила С.А. Плетнева, отметившая сложность местной топографической ситуации для организации исследований [Плетнева, 1955/16, с. 7—10, рис. 6]. В ее отчете селище даже не упоминается. В 1970 г. Скифо-славянская экспедиция под руководством Б. А Шрамко выявила «...селище Коробовы Хутора № 2, в отличие от одноименного поселка бронзового века...», открытое еще в 1953 г. На «новом» селище и были проведены разведывательные работы и раскопки (один из шурфов был расширен до небольшого по площади раскопа) [Шрамко, 1970/70, с. 18—25]. В середине 1980-х гг. на памятнике побывал Г.Е. Афанасьев, ограничившийся его осмотром и зачисткой разреза вала, которую провел еще до него Б.А. Шрамко в 1954 г. [Афанасьев, 1987, с. 107—110, рис. 64, 1]. В 1998—1999 гг. работы на памятке осуществляла экспедиция под руководством В.К. Михеева. Основное внимание отводилось работам на городище, но и на селище был заложен один небольшой раскоп [Михеев, 1998/80; 1999/96].

Рис. 8. Городище и поселок Коробовы Хутора; общий план: 1 — защитные сооружения городища, 2 — раскопы

С 2003 по 2007 г. работы на памятке проводила Средневековая археологическая экспедиция ХНПУ под руководством В.В. Колоды. За это время создан инструментальный план городища и большей части селища (рис. 8), проведены исследования на городище (центральный двор цитадели и защитные сооружения западных оборонительных линий), определена площадь селища и проведены планомерные его исследования. Выяснилось, что открытые Б.А. Шрамко селища 1 и 2 являются одним раннесредневековым памятником — селищем значительных размеров [Колода, Свистун, 2003/211, с. 41]. Площадь поселка ограничена на востоке и северо-востоке берегом Северского Донца, с севера и запада — ручьем, который вытекает из естественного озерца в 500 м восточнее от городища; южная часть поселка размещается в верховьях глубокого оврага, выходящего к правому берегу Донца севернее городища, а юго-западная часть поселка совпадает с отрогом этого же оврага (по нему протекает еще один ручей, который сейчас в летнюю пору пересыхает).

К настоящему времени многолетними раскопами исследовано — 20% двора цитадели городища и менее 1% площади селища. Несмотря на такие объемы, все же можно сделать некоторые выводы относительно общей истории памятника [Колода, 2008], в частности селища:

• территория памятника использовалась древним населением для собственных жилищно-хозяйственных потребностей неоднократно, в связи с чем можно выделить несколько основных этнокультурных периодов: скифоидный (конец I—IV вв. до н. э.), салтовский (середина VIII — середина X вв. и. э.) и роменский (вторая половина X — середина XI вв. н. э.); кроме того, здесь выявлены артефакты городецкой (VII в. до н. э. — V в. н. э.), пеньковской (VI — начало VII вв. н. э.) и слобожанской (конец XVII—XIX вв.) археологических культур;

• согласно этому выделяются и строительные периоды в создании защитных сооружений: ранний железный век (скифоидный период) и раннее средневековье (салтовский и, возможно, роменский периоды):

• население скифского времени использовало для проживания преимущественно городище, салтовское (большей частью аланское) население — преимущественно большие площади селища, а северяне-роменцы — исключительно городище;

• основой хозяйства оседлого населения во все выделенные периоды было пашенное земледелие и приселищное животноводство, дополнявшееся рыболовством, охотой и ремеслами; среди последних уверенно можно говорить о ведущей роли металлургии и металлообработки; кроме того, применялись обработка дерева, кости, рога, прядение и ткачество. Для раннесредневекового населения фиксируются торговые сношения с Крымом, Приазовьем и Поволжьем:

• полученные во время полевых исследований материалы конца I — начала II тыс. н. э. целиком подтверждают общую концепцию этнокультурного развития лесостепного региона Северского Донца, сутью которой является мирное сосуществование и взаимная комплиментарность славянского и разноэтничного салтовского населения. Со второй половины VIII до середины X в. это происходило при военно-политическом доминировании северокавказских алан; по возвращении большинства последних на Родину во второй половине X в. доминирование перешло к славянам северянского племени. В этническое сообщество последних были инкорпорированы и остатки бывшего полиэтничного населения салтовской культуры.

К настоящему моменту полевые исследования на памятнике прекращены и настал черед обработки материала и ознакомления научной общественности с фактическими и аналитическими наработками. Частично это делалось с помощью информационных изданий [Колода, 2004а; 2005; 2007, и др.], часть керамического материала и домостроительство проанализированы в соответствующих публикациях и статьях [Квитковский, 2008; Колода, 2008а; 20086]. Однако в предлагаемой работе основным материалом для анализа является земледелие жителей селища в салтовский период его существования (середина VIII — середина X вв. н. э.).

* * *

Таким образом, мы очертили основной круг наших памятников и основные вехи в истории их исследования. Кроме того, определены источники, лежащие в основе данной работы — это археологические материалы, полученные, главным образом, за два последних десятилетия путем стационарных полевых и лабораторных исследований.