Глава IV. Отечественное хазароведение в середине 50-х — начале 60-х гг. «История хазар» — итог работы М.И. Артамонова по хазарской проблеме

Немаловажным результатом дискуссий начала 50-х годов по хазарской проблеме все же следует признать тот факт, что археологическое направление отечественного хазароведения выстояло, и продолжало развиваться, во многом благодаря мужеству и стойкости М.И. Артамонова. Помимо работы молодого исследовательского коллектива над результатами Волго-Донской экспедиции 1949—1951 гг., в 50-е гг. продолжалось археологическое изучение средневековых памятников на всей территории Хазарского каганата.

Так, в течение 1958—1959 гг. раскопки на Правобережном Цимлянском городище продолжала С.А. Плетнева¹, экспедицией под ее руководством с 1957 года исследовался Дмитриевский археологический комплекс салтово-маяцкой культуры (до 1965 г.)², а также с 1955 года проводились широкие разведочные исследования Донского бассейна.³ С 1951 года в Дагестане начали самостоятельную работу археологические экспедиции Института истории, языка и литературы Дагестанского филиала АН СССР. Исследования в северо-восточных районах Приморского Дагестана в 1952—1953 гг. производились археологическим отрядом под руководством М.И. Пикуль.⁴ В связи со строительством Чирюртовской ГЭС в Северо-восточном Дагестане в течение 1955—1958 г., усилиями нескольких археологических отрядов, были обследованы ряд крупных городищ и могильников хазарского времени по обоим берегам р. Сулак, в том числе Верхнечирюртовское городище и могильник.⁵

Основное же внимание М.И. Артамонова в его публикациях 50-х гг. уделялось анализу результатов работы Волго-Донской экспедиции в Саркеле — Белой Веже. Наиболее важной научной работой этого периода, конечно же, стала его вводная обобщающая статья «Саркел — Белая Вежа» в I томе Трудов ВДЭ.⁶ Основное внимание при анализе данной работы, по нашему мнению, следует уделить тем историко-культурным выводам о жизни Саркела-Белой Вежи, к которым пришел исследователь по результатам своих археологических работ на Левобережном Цимлянском городище в течение 1934—1936 гг. и 1949—1951 гг.

В этой работе М.И. Артамонов вновь вернулся к вопросу — зачем на Нижнем Дону хазарами была построена крепость Саркел, каковы были ее функции? Известно, что собственно хазары занимали относительно небольшую территорию по побережью Каспийского моря между Нижней Волгой и Северным Дагестаном, и Нижний Дон представлял их западную границу. Значит, Саркел помещался на границе территории, освоенной хазарами. Рассматривая возможных противников Хазарского государства, М.И. Артамонов согласился с мнением А.Ю. Якубовского о том, что печенеги появились в причерноморских степях только в конце IX в., когда крепость уже существовала.⁷ В 30-е гг. IX в. в причерноморских степях, в Леведии или Ателькузу, находились мадьяры, которые к тому же были под политическим влиянием Хазарии и поддерживали с ней дружественные отношения. Это, однако, отмечал М.И. Артамонов, не исключало, что в первое время после своего проникновения на западную границу Хазарии они могли представлять для нее серьезную угрозу. К первой половине IX в. относится и внешнеполитическая активизация Руси, связанная с началом образования Древнерусского государства на Днепре. Именно ослабление власти Хазарии в степях Причерноморья и на Среднем Днепре, в связи с появлением мадьяр и возникновением Русского государства, полагал М.И. Артамонов, вызвало у хазар заботу об укреплении своих позиций в областях, еще оставшихся под их властью. Такими областями, в первую очередь, были территория салтовской культуры и примыкающие к ней с севера и запада области славянских племен, еще плативших дань хазарам — вятичей, северян и радимичей. Таким образом, отмечал М.И. Артамонов, Саркел и возник как опорный пункт хазар на важнейшем пути, который связывал собственно Хазарию и столицу ее Итиль на Нижней Волге с указанными областями. Этот путь после переправы через Дон возле Саркела выводил к водоразделу между Доном и Донцом, наиболее удобному сухопутному пути в подвластные хазарам области. М.И. Артамонов снова отмечал, что Саркел был построен на этой сухопутной дороге для укрепления пошатнувшегося положения хазар в их западных и северо-западных владениях.⁸

Из этого следовало, по мнению М.И. Артамонова, что роль византийского сановника — спафарокандидата Петроны Каматира, в построении крепости была сильно преувеличена Константином Багрянородным. Петрона бесспорно оказал содействие хазарам своими техническими советами, однако его основной целью было ознакомление на месте с новой политической обстановкой, которая сложилась в Восточной Европе в связи с появлением мадьяр и активизацией Руси.⁹

Анализируя археологические материалы Саркела-Белой Вежи, М.И. Артамонов пришел к выводу, что крепость Саркел хазары строили силами подвластного им населения. Об этом свидетельствовали жилища и могилы рабочих, занятых при ее сооружении, которые были обнаружены снаружи крепости, вблизи западной угловой башни. Характер этих памятников, отнесенных М.И. Артамоновым к хазарскому времени, ко времени сооружения крепости, свидетельствовал о том, что ее строительство продолжалось долгое время, во всяком случае, несколько лет.

После завершения строительства Саркел был заселен двумя группами населения. Об этом также, отмечал М.И. Артамонов, наглядно свидетельствовали остатки жилищ различных типов¹⁰.

Жилища, обнаруженные в нижнем, хазарском слое, представляли как наземные, так и углубленные в землю глинобитные постройки с открытыми, также углубленными, очагами посередине пола. В этих жилищах найдены вещи типичные для салтовской культуры, особенно керамика. Эти жилища с керамикой салтовской культуры были распространены преимущественно в западной части крепости.

В цитадели крепости находились другого рода сооружения. Это были легкие наземные жилища с открытыми очагами типа сандалов. При этом и керамика из этих жилищ существенно отличалась от салтовской. Все это, писал М.И. Артамонов, свидетельствовало о том, что цитадель Саркела занимала особая этнографическая группа, по всем признакам из кочевников, составлявшая гарнизон крепости. Привлекая данные письменных источников, в которых говорилось, что хазары содержали в Саркеле ежегодно сменяемый гарнизон из 300 человек, исследователь считал, что он мог состоять из наемников, тюркских кочевников, поступавших на службу к кагану целыми родами со своими вождями во главе. Этой же этнической группе принадлежали и подкурганные погребения с конем, составлявшие значительный могильник, находившийся к юго-востоку от городища. В физическом типе погребенных при этом были хорошо выражены монголоидные расовые черты. Эти погребения относились к IX—XI вв. и по своему характеру примыкали к многочисленным погребениям кочевого населения южнорусских степей того же времени. Сохраняя неизменными свои этнографические признаки, отмечал М.И. Артамонов, погребения близ Сакрела-Белой Вежи могли принадлежать только одной какой-то группе кочевников, связанной единством племенной принадлежности. Скорее всего, этими кочевниками, входившими в состав гарнизона Саркела, по мнению исследователя, были гузы-торки, признаки погребального обряда которых, равно как и формы некоторых вещей совпадали с характером курганного могильника Саркела-Белой Вежи.

Археологические материалы доказывали, писал М.И. Артамонов, что носители этой второй культуры (гарнизон) появились в цитадели сразу же после ее сооружения и жили в крепости одновременно с населением, носителями салтовской культуры. Это подтверждалось многочисленными данными, свидетельствующими о смешении обеих культур. Однако, отмечал исследователь, несмотря на постоянный контакт, обе группы населения Саркела устойчиво сохраняли свои этнографические признаки и до самого конца хазарского периода истории Саркела существовали одна рядом с другой.

Характеризуя следующий этап жизни Саркела-Белой Вежи, после завоеваний Святослава, М.И. Артамонов констатировал, что в этот период в городище сохранились, в общем, те же группы населения, что и раньше, и только с течением времени здесь стали происходить более существенные изменения в этническом составе. Главным было появление в крепости славянского населения, в связи с чем, русская культура заняла здесь господствующее положение и постепенно поглотила все другие этнические культуры. С этого времени хазарская крепость Саркел стала русским городом Белая Вежа.

В этом исследовании М.И. Артамонов также затронул вопрос о времени появления славянского населения на Нижнем Дону. И.И. Ляпушкин, при археологическом изучении зоны затопления Цимлянского водохранилища, обнаружил и исследовал на берегу р. Чир у села Ближние Мельницы, типичное славянское поселение роменско-боршевского типа, датированное исследователем IX в.¹¹ Оказалось, что славяне проникли на Нижний Дон в IX в., когда салтовская культура еще процветала и эта область была занята ее поселениями. Ранее были известны остатки роменско-боршевской культуры на поселениях салтовского типа, и наоборот, салтовские вещи обнаруживались в славянских поселениях. Это легко объяснялось близким соседством салтовских и роменско-боршевских поселений и занятием некоторых салтовских поселений после прекращения существования салтовской культуры славянами. Теперь было установлено, что славяне проникали в салтовскую среду, основывали в глубине салтовской территории свои поселения, т.е., что между славянами и салтовцами существовали мирные, дружественные отношения. О возможности присутствия в хазарский период в Саркеле некоторой части славянского населения говорили Белецкий В.Д.¹² и Плетнева С.А.¹³, используя собственные исследования археологических данных Саркела-Белой Вежи. Однако М.И. Артамонов, не отрицая категорически возможности пребывания славян в хазарском Саркеле, считал, что нет ни одного бесспорного факта, доказывающего появление их здесь в столь раннее время. И продолжал относить появление славян в Саркеле ко времени после взятия крепости Святославом.¹⁴

Итоги археологического изучения Саркела-Белой Вежи М.И. Артамонов в 50-е гг. не раз публиковал в зарубежной печати.¹⁵ Эти работы в целом повторяли основные выводы статьи «Саркел-Белая Вежи» исследователя. Отдельным вопросам истории хазар и Руси, в свете археологических исследований, был посвящен доклад М.И. Артамонова, прочитанный им на XV научной сессии ЛГУ 1958—1959 гг.¹⁶

Результаты работ Волго-Донской археологической экспедиции 1949—1951 гг., обработка и подготовка к публикации обширных материалов, полученных в результате раскопок Саркела и других нижнедонских памятников хазарского времени, выдвинули перед М.И. Артамоновым ряд вопросов исторического характера, который он попытался решить в своей большой итоговой работе, посвященной истории Хазарского каганата. Эта работа должна была, по замыслу исследователя, стать попыткой осмысления всей совокупности имеющихся по истории хазар как письменных, так и археологических данных.

А тем временем, в 1954 году в США была опубликована книга американского ученого Д.М. Данлопа «История еврейских хазар», основанная на обобщении всех известных письменных источников о хазарах¹⁷. Работа М.И. Артамонова над этой же проблемой была к этому времени в основном закончена. Как отмечал М.И. Артамонов, книга Д. Данлопа преследовала ту же цель, что и его, а именно произвести систематизированную сводку материалов по истории хазар, собранную из разных источников. Тем не менее, М.И. Артамонов решил не отказываться от публикации своей работы, так как в целом она, по его мнению, должна была в итоге существенно отличаться от книги Д. Данлопа как общим построением работы, охватывающим историю не только хазар, но и всей южной половины Восточной Европы от гуннского нашествия до XI в. включительно, т.е. до исчезновения последних следов хазар и их государства, так и подходом к решению основных вопросов истории самих хазар. Если Д. Данлоп в своей работе ограничивался пересказом существующих в науке мнений, то М.И. Артамонов предполагал дать свое новое решение этих вопросов, базировавшееся на совершенно новой методологической основе и на привлечении археологических данных, которые до тех пор оставались недоступными для историков¹⁸.

Наконец, в 1962 году в издательстве Государственного Эрмитажа вышел итоговый труд М.И. Артамонова «История хазар». Книга стала итогом более чем тридцатилетнего исследования Хазарского государства ученым. Монография посвящена не только истории собственно Хазарского каганата, но истории всей Юго-восточной Европы на протяжении длительного хронологического периода (IV—XI вв.), с охватом огромной географической территории (Южное Приуралье, Северный Кавказ, Восточный Крым, степи Поволжья, Подонья и Приазовья), с массой этносов, в той или иной степени связанных с историей хазар, с историей Восточной Европы эпохи раннего средневековья. Представленная М.И. Артамоновым развернутая картина истории сменявших друг друга на территории Восточной Европы этносов — гуннов, савир, болгар, авар, тюрок, хазар, алан, мадьяр, печенегов, гузов, половцев, дает основание называть этот труд «энциклопедией» истории народов восточноевропейских степей эпохи раннего средневековья. История хазар и их государства рассмотрена в данной монографии от самого начала до конца их исторического существования, дан обстоятельный анализ хозяйства и социального строя Хазарии, особенностей его государственного устройства, внешней политики государства, его взаимоотношений с Византией, Арабским халифатом, Древней Русью, народами Кавказа и Закавказья, также, дана оценка религиозной политике каганата и факту о принятии иудейской религии хазарами, и многие другие вопросы истории Хазарского государства и его народов. Широта рассмотренного М.И. Артамоновым круга вопросов хазарской истории, истории других народов Восточной Европы, широта хронологии и географии исследования, несомненно, характеризуют масштабность и фундаментальность «Истории хазар».

В этой работе автором заново, после «Очерков древнейшей истории хазар», были рассмотрены все письменные данные о хазарах еврейского (еврейско-хазарская переписка), арабского и персидского (Ибн Хордадбех, ал-Балазури, ал-Йакуби, Ибн Русте, Ибн ал-Факих, ал-Истархи, Ибн Хаукаль, ал-Мукаддаси, ибн Фадлан, ал-Табари, ал-Масуди и мн.др.)происхождения, использованные М.И. Артамоновым в переводах русских и западноевропейских ученых; а также византийского (Прокопий Кесарийский, Феофилакт Симокатта, Феофан Исповедник, Никифор, Константин Багрянородный и др.), армянского (Мовсес Хоренаци, Левонд (Гевонд), Мовсес Каланканваци и др.), грузинского происхождения, и данные русских летописей. При этом во Введении «Истории хазар» М.И. Артамоновым были даны краткие информативные сведения о древних авторах, чьи сочинения использовались в качестве источников в книге, а также в некоторых случаях приведена характеристика источников их переводчиками, и другими исследователями. Кроме того, здесь М.И. Артамоновым дана краткая история исследования хазарской проблематики не только в отечественной, но и зарубежной науке вплоть до конца 50-х гг. XX в., и характеристика его собственных более ранних работ по данной проблематике. Таким образом, Введение «Истории хазар» представляет собой свод сведений источников и специальной литературы, посвященных хазарам и Хазарскому государству.

Необходимо отметить, также, что работа М.И. Артамонова над историей хазар была построена на новой методологической основе исследования источников и литературы по данной работе. При рассмотрении того или иного проблемного вопроса исследователь не ограничивался просто пересказом данных различных источников, но подвергал их подробнейшему анализу и перепроверке, сравнению и сопоставлению между собой, при этом он не только приводил различные мнения отечественных и зарубежных ученых, но и старался предложить свое решение по той или иной проблемы, хотя бы на уровне гипотезы. Для доказательства своих положений М.И. Артамоновым опирался на материалы археологических исследований, что существенно отличало данное исследование от других работ по данной проблематике.

Фундаментальный труд М.И. Артамонова, несомненно, заслуживает отдельного, специального анализа и осмысления. Поэтому, не имея возможности в рамках данного диссертационного исследования рассмотреть все проблемные вопросы «Истории хазар», представляющей более 500 страниц текста, остановимся на отдельных вопросах истории Хазарии, проходивших «красной нитью» через все предшествующие работы исследователя, проанализированные нами ранее.

Большое внимание Артамонов М.И. уделил вопросам этнической истории хазар, которую он начинает с гуннов, выходцев из монгольских степей, а заканчивает попытками найти потомков хазар. Важной в данной работе стало утверждение М.И. Артамонова о большой роли угорских племен Заволжья и Северного Казахстана в этногенезе болгар и хазар.¹⁹

Восточные хунны-гунны, начиная с середины IV в., в своем движении на запад, в Восточную Европу, включали в свой состав угорское население Западной Сибири и Южного Приуралья и ассимилировали его. Смешение тюркских элементов, принесенных гуннами, с угорскими племенами и могло дать, по мнению М.И. Артамонова, языки тех племен, которые выступали теперь в степях Восточной Европы после гуннского нашествия. У одних их них преобладала тюркская основа, у других угорская до тех пор, пока тюркский язык не приобрел полного господства. В результате всех этих вторжений и перемещений, отмечал исследователь, в степях Восточной Европы и Предкавказья сформировалось громадное количество больших и малых союзов и объединений в основном тюркско-угорского происхождения. Далее гунно-болгары в своем продвижении вглубь Восточной Европы смешивались с местным иранским населением с его сарматскими традициями. При этом местное население не только усваивало формы, принесенные завоевателями, но и, в свою очередь, распространяло среди них свои сарматские традиции. Этот процесс смешивания, считал М.И. Артамонов, очень скоро привел к сложению гунно-болгарского этнического массива, в котором местные сарматские традиции в некоторых отношениях заняли господствующее положение. Так, по мнению автора, была заложена основа для образования в Восточной Европе новых этнических групп и новых языков, к которым он относил древних болгар, савир, хазар.

В исследовании М.И. Артамоновым рассмотрена также проблема влияния племени савир, выходцев из угорской, сильно тюркизированной, среды в этногенезе хазар²⁰. Автор связывал появление «гуннов»-савир на Северном Кавказе с передвижение угорских племен из Приуралья в ходе гуннского нашествия. В составе савирского племенного объединения, образовавшегося в начале VI в. в Предкавказье, первоначально входили и хазары. Это, по мнению М.И. Артамонова, подтверждал и ал-Масуди, который называл хазар тюркскими савирами.²¹ С падением Савирского племенного союза во второй половине VI в., отмечал исследователь, господствующее положение в Северном Дагестане перешло к хазарам, которые с этого времени появляются в письменных источниках, локализующих их в стране Берсилии, т.е. в Северном Дагестане.

Большое влияние на этническую историю Хазарии, отмечал М.И. Артамонов, сыграло включение хазарского племенного объединения в состав Западнотюркского каганата в конце VI в. По его мнению, тюрки способствовали консолидации хазар, соединению их с другими родственными племенами в определенную военно-административную единицу в составе Тюркского каганата. Кроме самих хазар, в него, по-видимому, вошли остатки савир-сувар, барсил-берсула, а также более мелких групп болгар. Все они, отмечал М.И. Артамонов, стали называться хазарами, потому что последние были наиболее многочисленными из них и занимали главенствующее положение в объединении. После распада Западнотюркского каганата к середине VII в. хазарское объединение обрело полную самостоятельность, во главе с представителями тюркской династии.²²

М.И. Артамонов отмечал, что к середине VII в. степях Предкавказья и Приазовья образовалось два самостоятельных политических образования — Хазарское и Болгарское. При этом исследователь писал, что по этническому составу, сложившемуся на основе тюркского, угорского и местного сарматского (иранского) компонентов, оба политических образования были близко родственными между собой, к тому же оба были «осколками» Западнотюркской империи и оба возглавлялись династиями тюркского происхождения²³. Именно борьба этих двух политических образований за господство, считал М.И. Артамонов, в результате которой одна часть болгарских племен подчинилась хазарам, а другая переселилась на Дунай, привела к формированию в середине VII в. самостоятельного Хазарского государства.

«Истории хазар» М.И. Артамонов снова затронул проблему локализации городов Хазарии. Так, скрупулезному анализу были подвергнуты все источники, относящиеся к Итилю.²⁴ М.И. Артамонов попытался по-новому решить вопрос о местонахождении столицы хазар. Исследователь предложил гипотезу о рождении города на месте зимней ставки кагана, поскольку Иосиф в своем письме писал о ежегодной летней откочевке кагана из Итиля в междуречье Волги и Маныча, при этом, на зиму он откочевывал на старое зимовище, и селился во дворце большого города, выросшего вокруг бывшего зимника. Рассматривая возможное местоположение Итиля, М.И. Артамонов говорил о двух возможных вариантах: в низовьях Волги в районе Астрахани, или в 120 км выше Астрахани, приблизительно в районе Енотаевска-Селитряного. Здесь еще в 1959 г. археологическое обследование местности было произведено Л.Н. Гумилевым, В.Д. Белецким и И. Эрдейи, которые пришли к выводу, что если Итиль и находился в районе Енотаевска-Селитряного, то был смыт Волгой.²⁵ О местонахождении других городов М.И. Артамонов также высказал ряд гипотез, так и не придя к конкретному выводу, который не могли дать письменные источники. Так Варачан-Беленджер был предположительно помещен им на месте г. Буйнакска, а Семендер расположен на Тереке близ Кизляра. Уже в 1966 году, в Предисловии к работе Л.Н. Гумилева «Открытие Хазарии», М.И. Артамонов признал, что археологические исследования Л.Н. Гумилева в Северном Дагестане опровергли гипотезу о расположении Семендера в районе Кизляра.²⁶

Особое место в книге занимает история Саркела-Белой Вежи. Здесь еще раз прослежена история Саркела на основе археологического материала²⁷. М.И. Артамонов еще раз повторил свои выводы, что Саркел был сооружен хазарами для охраны своей территории со стороны западных соседей, таковыми для Хазарии в 30-е гг. IX в. могли быть русы.

В «Истории хазар» М.И. Артамонов вновь рассмотрел вопрос об этнической принадлежности салтово-маяцкой культуры. Повторяя в целом свои выводы, сделанные им в статье «Саркел — Белая Вежа», исследователь заключил, что этот вопрос остается спорным. При этом им было еще раз отмечено большое сходство нижнедонского варианта салтовской культуры с культурой дунайских болгар, что, по его мнению, давало основания связать эти памятники с болгарами, а возможно, из-за родственных отношений хазар с болгарами, и с собственно хазарами. Однако, это предположение, отмечал М.И. Артамонов, еще не находило подтверждения в фактическом материале и оставалось пока рабочей гипотезой исследователя, вплоть до новых археологических исследований в центре Хазарии на Нижней Волге и выяснения признаков собственно хазарской культуры.²⁸

Труд М.И. Артамонова много нового внес в изучение русско-хазарских отношений. Поднимая вновь вопрос о роли Хазарского каганата в истории Древней Руси, М.И. Артамонов, на основании археологических данных, полагал, что только после утверждения хазар на юге Восточной Европы, и под их прикрытием, делавшим невозможными набеги кочевников на степи Причерноморья, восточные славяне с VIII в. начали расселяться из лесов Среднего Поднепровья, Волыни и Подолии в лесостепной полосе, доходя до Сулы, Пела, Воркслы, Северного Донца, Среднего и Нижнего Дона, о чем и свидетельствовали памятники роменско-боршевского типа.²⁹

Интересна последняя глава «Истории хазар» — «Хазарское наследство», в которой М.И. Артамонов попытался найти решение сложной проблеме поиска потомков хазар.³⁰ С этой целью он собрал в данной главе немногочисленные и весьма противоречивые данные письменных источников, и попытался найти следы хазар в восточноевропейских событиях XII в. и даже XIII в. В заключение главы М.И. Артамонов сделал следующий вывод: «Итак, Хазарское царство исчезло как дым сразу же после ликвидации основного условия его существования: военного превосходства над соседями и тех экономических выгод, которые доставляло обладание важнейшими торговыми путями между Азией и Европой. Поскольку других оснований для его существования не было, оно под ударами более сильного Русского государства распалось на составные части, в дальнейшем растворившиеся в половецком море».³¹

Заканчивает М.И. Артамонов свою книгу высокой оценкой роли хазар в истории: «Они остановили натиск арабов, открыли двери византийской культуре, установили порядок и безопасность в прикаспийских и причерноморских степях, что дало мощный толчок для развития народного хозяйства этих стран и обусловило заселение славянами лесостепной полосы Восточной Европы»³². Важна также и другая оценка исследователем роли Хазарского государства как барьера, несколько столетий сдерживавшего натиск кочевников на Европу с востока.

Большой обобщающий труд М.И. Артамонова нашел самый широкий отклик в отечественной науке. На книгу «Историю хазар» вышло три рецензии в центральной печати, отдельные отзывы сохранились и в архиве М.И. Артамонова.

Мавродин В.В., в своей рецензии отметил, что публикация труда М.И. Артамонова важна не только для развития отечественной исторической науки, но имела также большое политическое значение, показывая, что и после публикации в «Правде» статьи П. Иванова «Об одной ошибочной концепции», в отечественной науке не прекратились исследования в области истории Хазарии³³.

В рецензии Федорова Я.А. было отмечено, что М.И. Артамонов создал фундаментальное исследование по вопросам этнической истории степных пространств Северного Причерноморья и Предкавказья, освещающее наименее известные страницы раннего средневековья степного юга нашей страны.³⁴ М.И. Артамоновым были введены в научный оборот новые источники, и новейшие исторические исследования по ряду вопросов. Рецензентом также было отмечено, что данная работа не лишена ряд спорных положений. В частности, по его мнению, автор до сих пор явно преувеличивал роль Хазарского каганата в истории, пытаясь вновь обосновать тезис о положительной роли хазар в процессе образования Древнерусского государства. Отметим, что Федоров Я.А. в своей рецензии, в вопросе о характере хазаро-русских отношений, излагал точку зрения Рыбакова Б.А. на данную проблему, как мы видели ранее, не совпадающую с мнением М.И. Артамонова.

Плетнева С.А. в своей рецензии охарактеризовала книгу М.И. Артамонова как важное «теоретическое исследование», в котором автор обобщил все имеющиеся в отечественной науке того времени сведения по этой проблеме.³⁵ Впервые в историографии, отметила автор рецензии, в работе представлена развернутая картина сменяющих друг друга племенных кочевнических союзов на территории Восточной Европы эпохи раннего средневековья, что дает основание считать этот труд энциклопедическим исследованием по средневековой истории восточноевропейских народов. Плетнева С.А. еще раз подчеркнула, что М.И. Артамонов при написании своего обобщающего труда пользовался новым источником — вещественными памятниками. При этом, в такой большой работе автор не имел возможности остановиться на источниковедческом анализе археологических источников и потому использовал только те материалы, которые уже были обработаны или же, по его мнению, были достаточно выразительны для того, чтобы стать историческими источниками. Во всех остальных случаях он привлекал археологию в качестве иллюстрации. Плетнева С.А. отметила, что в некоторых вопросах работа М.И. Артамонова имела дискуссионный характер. Автор рецензии была не согласна с некоторыми построениями, основанными на археологических материалах. Например, что поселения алано-болгарских племен салтово-маяцкой культуры Подонья были разрушены хазары в ходе внутренней гражданской войны. По ее мнению, причиной гибели лесостепного варианта салтово-маяцкой культуры в Подонье были все же набеги печенегов, с которыми в конце IX в. все чаще сталкивался Хазарский каганат. С.А. Плетнева отмечала, что работа М.И. Артамонова по праву может считаться важным этапом в изучении истории Восточной Европы эпохи средневековья. Она стала настольной книгой специалистов историков и археологов, занимающихся историей кочевников: «Дискуссионный характер работы придает ей особую свежесть и обаяние. Она заставляет думать, искать и спорить с автором. А это значит, что книга никогда не будет мертвым грузом книжных шкафов, это значит, что жизнь ее будет очень долгой».³⁶

Появление монографии М.И. Артамонова нашло также отклик и в зарубежной печати³⁷. Кроме того, в архиве М.И. Артамонова сохранились личные письма от известных зарубежных исследователей Мошина В.А. (Югославия), Данлопа Д. (США), Шишмана С. (Франция), Минорского В.Ф. (Англия), Моравчика Г. (Венгрия) с высокой оценкой «Истории хазар»³⁸.

В фонде М.И. Артамонова находятся также письменные отзывы Халикова А.Х. (Казанский филиал АН СССР, Институт языка, литературы и истории, сектор археологии и этнографии) и проф. А.В. Флоровского (Пражский университет) на «Историю хазар».³⁹

Халиков А.Х. отмечал, что в результате изучения большого количества письменных и археологических источников Артамонову М.И. удалось создать труд, который с полным основанием заполнил существовавший пробел в изучении истории тюркоязычных народов Евразии в I тыс. н.э., и тем самым сумел восстановить приоритет русской и советской исторической науки по данной проблеме, утерянный в 40—50-е гг. XX в. Как в любой большой научной работе, в книге имелись моменты, которые вызывали оживленные споры и научные дискуссии. Халиков А.Х. считал, что в вопрос об этнической характеристике ряда тюркоязычных кочевников в VI—VIII вв. — хазар, савир, сарагур, оногур и других, в работе Артамонова М.И. не получил достаточно полного обоснования. Так, М.И. Артамонов в некоторых случаях считал, что они в этническом отношении существенно не отличались от гуннов, а в других продолжал называть их уграми или отюреченными уграми. Тем не менее, огромной заслугой М.И. Артамонова, отмечал Халиков А.Х., являлось то, что им впервые в истории изучения не только хазар, но и вообще кочевников степей Евразии, привлекались почти все сохранившиеся письменные источники. И в этом отношении для каждого историка, занимающегося проблемами I тыс. н.э., труд Артамонова стал настоящей энциклопедией.

Профессор Пражского университета А.В. Флоровский в своем отзыве отметил, что сочетание археологического исследования с исследованием соответствующих письменных источников и данных языкознания позволило М.И. Артамонову в своей работе дать законченный образ сложного этногенетического процесса кристаллизации хазарского этноса в целом. Конечно, писал Флоровский А.В., в некоторых случаях все же читатель мог почувствовать некоторую незаконченность исследования и недостаточно полное использование и источников и итогов предшествующего научного исследования. Тем не менее, он отметил тот факт, что Артамонов М.И. в своем исследовании не уклонялся от полемики с неприемлемыми для него утверждениями других ученых по ряду вопросов. А для читателей это особенно важно, для получения представления о самой постановке проблемы в современной науке и правильных или неправильных путях ее решения.

В целом, писал Флоровский А.В., книга Артамонова М.И. представляла собой капитальный вклад в науку и стала основополагающей работой по одному из важнейших вопросов истории Восточной Европы и Руси в раннее средневековье. Она широко информировала читателей о проблемах этногенеза кочевых и потом оседлых народов Восточной Европы, об их материальной культуре, об истории их взаимоотношений и отношений их с Византией, арабами, Русью.

О большом научном значении капитального труда М.И. Артамонова для отечественной науки, о том, насколько высокую оценку со стороны специалистов он получил, говорил и тот факт, что Ученым советом ЛГУ и Всесоюзным географическим обществом эта работа в конце 1962 года была выдвинута на соискание Государственной Ленинской премии (которая ей так и не была присуждена).⁴⁰

После выхода «Истории хазар» М.И. Артамонов уже почти не возвращался к исследованию Хазарского каганата. Его последующие работы были посвящены в основном истории скифов и восточного славянства. Отдельные вопросы ранней истории Хазарского государства были затронуты М.И. Артамоновым в его поздних работах 70-х гг., посвященных исследованию протоболгар.⁴¹

В заключение главы следует отметить, что работа «История хазар» стала итогом многолетнего исследования истории и археологии Хазарского каганата для М.И. Артамонова. В этих работах представлена законченная, во многом оригинальная и не лишенная дискуссионности, научная концепция исследователя по данной проблематике. Основные выводы исследователя по проблемам истории и археологии Хазарского государства прошли проверку временем и являются актуальными и сегодня. Вполне решенным М.И. Артамоновым можно считать вопрос этнического формирования хазар на основе смешения тюркского, угорского и иранского компонентов. История начального периода существования Хазарского государства, связанная с борьбой за территорию с родственными болгарскими племенами, также не подвергается сомнению. Дальнейшими археологическими исследованиями подтвердился тезис М.И. Артамонова о постепенном переходе кочевников Хазарии к оседлой жизни и занятию земледелием. Именно М.И. Артамонов впервые связал многоэтничную и многовариантную салтово-маяцкая культуру с культурой Хазарского каганата., и о значительном влиянии болгарского этноса в ее формировании. Несмотря на то, что не был решен окончательно вопрос о локализации хазарских городов, главной заслугой М.И. Артамонова в исследовании археологии Хазарии стало окончательное открытие хазарского города-крепости Саркел — Белой Вежи.

На современном этапе развития отечественной науки известно уже более 1000 археологических памятников хазарской эпохи (поселений, кочевий, крепостей, разнообрядовых могильников, в том числе и «курганов с ровиками», которые некоторые исследователи считают хазарскими), появились новые работы по истории и археологии Хазарского каганата. С.А. Плетневой в статье «Хазарские проблемы в археологи», в ходе рассмотрения основных проблем и задач современного отечественного хазароведения, было еще раз показано насколько важными сегодня в решении проблем истории и культуры Хазарского каганата являются археологические источники, которые могут дать много новых важных данных по данной проблематике, в дополнение к давно известным письменным источникам.⁴² Это было наглядно продемонстрировано М.И. Артамоновым более 40 лет назад в его «Истории хазар», ставшей своеобразным итогом начального этапа развития археологического направления отечественного хазароведения. Анализ развития научной концепции М.И. Артамонова показал, насколько важным и необходимым при изучении средневековой истории народов Восточной Европы является всестороннее комплексное использование сведений письменных источников, данных этнографии, антропологии и лингвистики, и, что особенно важно, археологических данных, которые на сегодняшнем этапе развития отечественной науки должны стать фундаментом дальнейшего исследования истории и культуры Хазарского государства.

Примечания

1. Плетнева С.А. Правобережное Цимлянское городище / С.А. Плетнева // Сообщения Государственного Эрмитажа. — Л., 1964. — Вып. 25. — С. 55—59.

2. Плетнева С.А. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс / С.А. Плетнева. — М., 1989.

3. Плетнева С.А. Средневековые поселения верховьев Северского Донца / С.А. Плетнева // КСИИМК. — 1960. — Вып. 79. — С. 2—20; Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура / С.А. Плетнева // МИА. — 1967. — № 142.

4. Подробнее см. в кн.: Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата (по материалам археологических исследований и письменным данным) / М.Г. Магомедов. — М., 1983. — С. 12—15.

5. Там же.

6. Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа / М.И. Артамонов // Труды ВДЭ. — 1958. — Т. I. — С. 7—84. (МИА; № 62)

7. Якубовский А.Ю. О русско-хазарских и русско-кавказских отношениях в IX—X вв. / А.Ю. Якубовский // Известия АН СССР: Серия истории и философии. — 1946. — № 6. — С. 61—63; Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа. С. 48.

8. Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа. С. 50.

9. Там же. С. 49—50.

10. Там же. С. 30—37.

11. Ляпушкин И.И. Славянское поселение на территории хут. Ближняя Мельница / Ляпушкин И.И. // Труды Волго-Донской экспедиции. — 1958. — Т. I. — С. 237—347.

12. Белецкий В.Д. Жилища Саркела — Белой Вежи / Белецкий В.Д. // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — 1959. — Т. II. С. 40—134.

13. Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи / Плетнева С.А. // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — 1959. — Т.Н. — С. 212—272.

14. Артамонов М.И. Саркел — Белая Вежа. С. 62.

15. Artamonov M.I. Khazar-festningen Sarkel / M. Artamonov // Viking. — Oslo, 1955. — XIX. — P. 99—120; Артамонов М.И. Хазарская крепость Саркел / М.И. Артамонов // Actaarchaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae. — Budapest, 1956. — № VII. — P. 321—341; Artamonov M. Sarkel — Belaja Vezsa / M. Artamonov // Szovjet Regeszet, XVI. Magyar Nemzeti Muzeum, Torteneti Muzeum. — 1960. — P. 39—65. (перевод статьи из Трудов Волго-Донской Экспедиции. Т. I)

16. Артамонов М.И. Некоторые вопросы истории хазар и Руси в свете археологических исследований / М.И. Артамонов // XV научная сессия ЛГУ 1958—1959 гг. Секция исторических наук.: Тезисы докладов. — Л., 1959. — С. 21—35.

17. Dunlop D.M. The History of the Jewish Khazars / D.M. Dunlop. — Princeton, New Jersey, 1954.

18. Артамонов М.И. История хазар / М.И. Артамонов. — Л., 1962. — С. 26.

19. Там же. С. 40—68, 79—103.

20. Там же. С. 78, 127—128.

21. Там же. С. 127.

22. Там же. С. 133—156.

23. Там же. С. 170—174.

24. Там же. С. 385—398.

25. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии / Л.Н. Гумилев. — М., 1966.

26. Артамонов М.И. Предисловие / М.И. Артамонов // Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. — С. 3—6.

27. Артамонов М.И. История хазар. С. 288—323, 448—456.

28. Там же. С. 315.

29. Там же. С. 289.

30. Там же. С. 43 8—456.

31. Там же. С. 453—454.

32. Там же. С. 457.

33. Мавродин В.В. [Рецензия] / В.В. Мавродин // Вестник ЛГУ: Серия истории, языка и литературы. — 1963. — Вып. 1, № 2. — С. 145—148. — Рец. на кн.: Артамонов М.И. История хазар / М.И. Артамонов. — Л., 1962.

34. Федоров Я.А. [Рецензия] / Я.А. Федоров // ВИ. — 1963. — № 3. — С. 146—150. — Рец. на кн.: Артамонов М.И. История хазар / М.И. Артамонов. — Л., 1962.

35. Плетнева С.А. [Рецензия] / С.П. Плетнева // СА. — 1963. — № 3. — С. 279—283. — Рец. на кн.: Артамонов М.И. История хазар / М.И. Артамонов. — Л., 1962.

36. Там же. С. 283.

37. Станчев С. [Рецензия] / С. Станчев // Археология (София). — 1963. — Год. V., кн. З. — С. 93—95. — Рец. на кн.: Артамонов М.И. История хазар / М.И. Артамонов. — Л., 1962; Filip J. [Рецензия] / J. Filip // Archeologicke rozhledy. — 1962. — Roc. 14, ses. 6. — P. 867—868.

38. Рукописный Архив ИИМК РАН. — Фонд № 74. № 42 (Письма и отзывы на «Историю хазар» 1962 г.). Т.к. фонд № 74 закрыт для доступа, с данными письмами, написанными на английском, немецком и французском языках, удалось ознакомиться лишь бегло, без подробного анализа текста.

39. Там же.

40. Там же.

41. Артамонов М.И. Болгарские культуры Северного и Западного Причерноморья / М.И. Артамонов // Доклады Географического общества СССР. — 1970. — Вып. 15. — С.З—37; Артамонов М.И. Славяне и болгары в Поднепровье / М.И. Артамонов // Berichte über den II. Internationalen Kongress fur Archäologie. — Berlin, 1970. — Bd. 1. — S. l19—132.

42. Плетнева С.А. Хазарские проблемы в археологии / С.А. Плетнева // Советская археология. — 1990. — № 2. С. 77—91.