Ли Лин о хунну

Весь день я не вижу никого, одно отродье лишь чужое. В кафтане кожаном и юрте войлочной, чтобы защитить себя от ветров и дождей. Вонючая баранина, кумыс — вот чем свой голод, жажду я утоляю. Я ночью уже спать не могу и, ухо склонив, слышу где-то вдали переливы свистулек кочевников. Здесь кони пасутся и жалобно ржут.¹

А. Алексеев 1958, 157

Примечания

1. Китайский полководец Ли Лин, взятый в плен хунну в 99 г. до н. э., получил в управление область Хягас (Хакассию), но в своем стихотворении тосковал о родине и китайских обычаях. Сетование на жизнь в юрте в грубых одеждах можно отнести к стихотворным тропам: Ли Лин отстроил себе дворец (раскопан возле Абакана), а вельможи хунну могли позволить себе щеголять в китайских шелках, которые получали в виде дани. Важен, однако, характерный стереотип — противопоставление варварского быта кочевников быту китайцев в сознании плененного полководца. Отношение китайцев к «северным варварам» было сходным с отношениям к «варварам» носителей античной (а затем византийской) цивилизации. См. ниже описание европейских гуннов у Аммиана Марцеллина.