День тринадцатый. «Полководец Мерген Добун»

За Арал-морем доблестный алтайский полководец Мерген Добун остановил катившуюся волнами орду. Впереди открывалась потрескавшаяся солончаковая степь с редкими островками травы. Зеленый мост от Арал-моря до Урал-реки, по которому Мерген надеялся проскочить за три луны, предстал ему шатким и хлипким, как две доски через пропасть.

С одним своим полком он еще мог бы решиться на дерзость. Но с целой ордой — с массой народа, с табунами, юртами, с семьями, которые тянутся в обозе, — можно застрять в полупустыне. Мерген опустил медное Знамя.

Эх, как ему не хватало опытного проводника. Сбывалось дурное предзнаменование. Если бы не умер этот старец Булан-старший?! Небо будто нарочно поторопилось взять к себе старца, чтобы оставить Мергена слепым.

Что делать?.. Опыт кочевника подсказывал Мергену, что надо дождаться хотя бы одного дождя. Но небо стояло чистое и спокойное.

Мерген с силой воткнул отливавшее на солнце пожаром медное Знамя и приказал развертывать юрты. Из собственного полка выделил темников, ставя их над примкнувшими к полку добровольцами. Решил использовать стоянку, чтобы поучить добровольцев воинскому делу. С огорчением видел, что среди примкнувших к его медному Знамени много сог-по, или, по другому имени, татар. Не каткулдукчи — воинов, а мирных пастухов, которые пошли за полком не ради добычи, а искать хорошую землю. Татар сманило за собой не воинственное медное Знамя, а таботаи на синей арбе — гробы предков, которые свидетельствовали, что Мерген идет не грабить, а переселяться.

— Придется мне еще обустраивать всех этих татар! — сердился Мерген. Но глядел, как хозяйственно вбивают татары опорные столбы для юрточных юбок, как сметливо выгораживают загоны для овец, — печень его потеплела. «Хорошей будет в моем Эле Вся Масса Народа, с такой Эль не обеднеет!» — подумал Мерген. Он уже почувствовал себя Каганом, который обязан заботиться о Всей Массе Народа.

Мерген давал лошадям и скоту нагуляться, наесть бока на тучных пастбищах Арала. И ждал первого ветра с запада, чтобы смело двинуться ветру навстречу. Он еще не был «Яда медекун» — «Способный вызывать дождь», как положено божественному Кагану. Но он уже порасспросил стариков и знал, что ветер с запада приносит в эту степь дождь.