§ 3.4. «Река славян» периода арабо-хазарских войн первой трети VIII в.

В произведениях целого ряда средневековых арабо-персидских авторов встречаются сообщения и о так называемой «реке славян (нахр ас-сакалиба)», расположенной где-то на юго-востоке Восточной Европы. Известные науке упоминания «реки славян» связаны, как правило, с общим географическим описанием территории Восточной Европы. В некоторых случаях «река славян» рассматривается арабо-персидскими авторами в качестве важного отрезка проходивших через Хазарию транзитных торговых путей. Иногда она определяется как место действия ключевых военно-политических событий арабо-хазарской войны 737 г. [Сведения арабских... 2002, с. 442].

В исторической литературе, начиная с середины XIX в., было высказано немало гипотез о локализации «реки славян», ее привязке к определенной реке или речной системе Восточной Европы. В качестве наиболее распространенных прототипов «реки славян», выдвигавшихся историками, можно назвать Дон, Волгу и Оку. Для обоснования этих вариантов использовались труды средневековых авторов, в которых в разной связи и в различном контексте упоминалась «река славян».

Сейчас уже можно выделить систему основных аргументов, благодаря которым делается вывод о той или иной локализации «реки славян». По мнению отдельных исследователей, «река славян» — это Дон. Такое заключение основывается, прежде всего, на сообщении Ибн Хордадбеха о пути купцов-русов и Ибн ал Факиха о пути купцов-славян [Калинина 1986; Калинина 1994; Коновалова 2000а; Новосельцев 1990]. Действительно, у обоих этих авторов речь идет о торговом пути, который шел через Черное море, Керченский пролив, Азовское море, «реку славян» — Дон, переволоку и Волгу и выходил на Каспий.

«Река славян» может рассматриваться как Дон и на основании проведенной А.П. Новосельцевым реконструкции маршрута похода Мервана¹ в 737 г. Для него главным аргументом в пользу определения именно Дона как «реки славян» является ретроспективный взгляд на известное сообщение Ибн Хордадбеха о пути купцов-русов. Необходимо также обратить внимание на упомянутых ал Куфи и ал Белазури «ас-сакалиба», захваченных в рабство войсками Мервана именно у «реки славян» [Новосельцев 1990, с. 184—187].

Впрочем, на основании тех же сообщений ал Куфи, ал Белазури, ат-Табари и Ибн ал Асира М.И. Артамонов делает совершенно противоположный вывод о том, что «река славян» — это Волга Он, вслед за Р. Валиди-Тоганом и А.П. Ковалевским, считает, что «сакалиба» арабских авторов — это не только славяне, но вообще население Восточной Европы — болгары, финно-угры и другие племена. Если это так, то, по мнению М.И. Артамонова, в 737 г. арабы захватили в плен буртасов, которые проживали на средней Волге, вдоль ее правого берега. В то же время «река славян» Ибн Хордадбеха, по его мнению, это именно Дон, являвшийся частью так называемого «хазарского» пути. Именно по нему путешествовали купцы-русы, византийский спафарокандидат Петрона, построивший Саркел в 40-е гг. IX в., и Константин (Кирилл) Философ, во время своей религиозной миссии в Хазарию в 861 г. [Артамонов 1962].

С.Г. Кляшторный, вслед за Т. Левицким признает в «реке славян» Ибн Хордадбеха только Волгу², в связи с чем считает, что Мерваном в 737 г. в районе излучины Волги были захвачены в плен и славяне,: и соседние им неславянские племена. Он полагает, что в «Китаб ал-футух» ал-Куфи содержится древнейшее упоминание о славянах в Нижнем Поволжье. В его концепции важное Место занимают некие горы страны хазар, По его мнению, это Ергени, почти соприкасающиеся с Волгой как раз в районе излучины. Именно через Ергени бежал от Мервана хакан хазар и именно в районе излучины Волга он был настигнут арабами [Кляшторный 1964, с. 16—17].

И, наконец, С. Дублер, А.Л. Монгайт [Путешествие Абу Хамида... 1971, 108—110] и Д.Е. Мишин [Мишин 2002, с. 39] в качестве «реки славян» рассматривают Оку вместе с участком Волги от впадения Оки в Волгу до города Булгара. Эта гипотеза построена на сообщении ал-Гарнати о том, что он в 1150—1153 гг. совершил путешествие из Волжской Болгарии в Венгрию и обратно. Поскольку первоначально его путь пролегал через «реку славян», а двигался он именно на запад, то, очевидно, что наиболее вероятным маршрутом его движения было течение Оки от места ее впадения в Волгу к переволокам, соединяющим бассейн Оки с бассейном Днепра.

Анализ основных точек зрения на локализацию «реки славян» показывает, что зачастую противоречия между авторами названных гипотез возникают из-за того, что в качестве основы своих построений они принимают разновременные сообщения источников. Таким образом, для того, чтобы понять, о чем именно идет речь в том или ином отрывке, необходимо обратить внимание на хронологию этих сообщений. Можно констатировать, что в зависимости от времени создания источника в качестве «реки славян» могли выступать разные географические объекты Восточной Европы. Кроме того, каждый раз необходимо обращать внимание и на контекст произведения, исходя из которого можно определить, что именно имел в виду под «рекой славян» тот или иной автор.

С достаточной уверенностью можно утверждать, что почти во всех случаях упоминания «реки славян», в арабо-персидской литературе она выступает в разных ипостасях и может быть связана с различными географическими объектами. Вероятно также, что в силу слабой информированности большинства мусульманских авторов о географии Восточной Европы, термин «река славян» может носить обобщающий характер, являясь квинтэссенцией представлений о водных торговых путях и народах, с ними связанных.

Кроме общих хронологических и контекстных соображений, существенное значение для локализации «реки славян» имеет определение некоторых конкретных этнических терминов и географических объектов. К их числу относится, прежде всего, термин «ас-сакалиба». Необходимо понять, насколько он связан именно со славянами в том или ином средневековом произведении. От этого зависит ответ на вопрос, обязательно ли искать «реку славян» — «нахр ас-сакалиба» именно а местах проживания славян? Если она действительно связана со «славянами, то насколько оправданы предположения о существовании славянского населения на Волге или Доне в 737 г., во время похода Мервана?

Ещё одним ориентиром, позволяющим скорректировать расположение «реки славян» у ранних арабских авторов, являются «горы», через которые хакан хазар уходил от войска арабов Мервана. Необходимо попытаться ответить на вопрос, что это за географический объект — Ергени, Приволжская возвышенность, Донецкий краж, или, может быть, Кавказ? Почему хакан, бежавший из Семендера, а затем оставивший ал Байду, в низовьях Волги, оказался в этих «горах»? Если он двигался на север вдоль течения Волги, то никаких гор на пути у него не было. Если же путь кагана лежал на северо-запад, к Дону, то он должен был пересечь степи Калмыкии, Ергени, Сарпинские озера, Маныч и только после этого оказаться в долине Дона.

В любом случае локализация «реки славян» средневековых мусульманских авторов имеет важное значение для реконструкции исторической географии Восточной Европы в хазарское время. Она позволяет лучше понять географию самого Хазарского каганата и расположение входивших в его состав народов и племен.

Представляется целесообразным рассмотреть соответствующие упоминания арабо-персидских авторов о «реке славян» в хронологическом порядке. Причем за основу построения этой хронологии необходимо взять не время написания тех или иных произведений, а хронологию тех событий или процессов, в связи с которыми средневековые авторы обращали внимание на интересующий нас географический объект. Как можно предположить, такая методика будет наиболее правильной. Даже если произведения, посвященные какому-либо раннему событию арабской истории, писались достаточно поздно, через несколько сотен лет, все равно их авторы находились в контексте определенной традиции оценки этого события, описания его хода, этногеографической номенклатуры.

Первые сведения о неком географическом объекте, получившем название «реки славян», появились в первой трети VIII в. во время второй большой арабо-хазарской войны. Эту войну можно рассматривать как одну из первых попыток непосредственного знакомства арабского мира с территорией Восточной Европы. Следующий комплекс сведений, в котором есть упоминания о «реке славян», связан с описанием торгового пути купцов-русов, проходившего по сложному речному маршруту из Черного моря в Каспийское в середине — второй половине IX в. И, наконец, хронологически последнее упоминание «реки славян» как определенной географической реалии находится в труде ал Гарнати и связано оно с описанием речного пути из Булгара в Киев в XII в.

Исходя из принятой событийной последовательности, рассмотрим в первую очередь сообщения арабо-персидских авторов о походе Мервана 737 г. и связанные с этим событием упоминания о «реке славян». Известно, что первые произведения, посвященные арабским завоеваниям — различные «Книги завоеваний», появились уже в VIII в. До наших дней эти источники в целом виде не дошли, сохранились только отдельные выдержки из них, содержащиеся в трудах более поздних авторов, писавших в IX, X и даже XIII вв. К их числу необходимо отнести Халифу Ибн Хаййата ал 'Усфури [Бейлис 2000, с. 32—53; Сведения арабских... 2002, с. 444—445, 460—462], ат-Табари [Дорн 1844, с. 86—87; Гаркави 1870, с. 75—76; Сведения арабских... 2002, с. 446—454, 463; Стори 1972, с. 279; История ат-Табари 1987, с. 5—7], ал Куфи [Кляшторный 1964, с. 16—18; Сведения арабских... 2002, с. 464—469; Стори 1972, с. 612; Ал Куфи 1981, с. 49—51], ал Белазури [Гаркави 1870, с. 37—38; Ал-Балазури 1927; Сведения арабских... 2002, с. 462—463], Ибн ал Асира [Ибн ал Асир 1940, с. 30—32; Сведения арабских... 2002, с. 470—472]. Кроме того, краткие упоминания о походе Мервана есть у ал Йа'куби [Караулов 1903, с. 55—58; Я'Куби 1927, с. 7], Ибн ал Факиха [Караулов 1902, с. 31] и ал Мукаддаси [Караулов 1908, с. 4].

Известно также, что ранние арабские авторы, писавшие о победоносных походах эпохи исламских завоеваний, как правило, сами не были очевидцами описываемых событий и собирали сведения о них по прошествии какого-то времени. Их информаторами были непосредственные участники военных компаний, арабские войны и офицеры, которые часто не могли представить себе всех масштабов происходившего. В лучшем случае они были способны только на какой-то узкий, локальный взгляд на описываемое событие. Как отмечает О.Г. Большаков, часто участники одного и того же сражения, находившиеся на отдельных участках поля боя, описывали его настолько по-разному, что у современного читателе возникает впечатление, что речь идет о разных событиях, происходивших в разное время и в различных местах [Большаков. 1993, с. 3—12]. Тем не менее, описание похода Мервана у различных авторов в целом совпадает и, видимо, принадлежит к какой-то одной традиции. Сравним основные варианты описания этого похода, сохранившиеся у арабо-персидских авторов.

Как уже упоминалось выше, такие авторы как Ибн ал Факих, ал Йа'куби и ал Мукаддаси ничего не знают о маршруте похода, и только сообщают о том, что Мерван воевал с хазарами, и победил их. Ал Йа'куби³ (умер после 904 г.) в своей «Истории» пишет: «В 117 г.х. Мерван Ибн Мухаммад совершил поход в страну турок...» [Я'Куби 1927, с. 7]. Возможно, что соответствующая часть его произведения, в которой подробнее рассказывалось о походе Мервана, просто не сохранилась. Не менее краток и Ибн ал Факих («Книга стран», написана около 903 г.): «...Потом управляли ею (Арменией — А.Т.) разные лица, пока не стал управлять ею Мерван Ибн Мухаммед. Он воевал земли хазар, и вторгался в них» [Караулов 1902, II, с. 31]. Можно предположить, что о походе Мервана в искаженном виде и, сам не понимая о чем идет речь, писал и ал Мукаддаси: «Я слышал, что Ма'мун ходил походом на них (хазар — А.Т.) из Джурджана, овладел их царем, и призвал его к исламу» [Караулов 1908, VII, с. 4]. Известно, что хазарский каган был вынужден согласиться на принятие ислама только однажды, в 737 г. после похода Мервана⁴. В данном случае, у ал Мукаддаси перепутано только имя организатора похода, вместо Мервана назван аббасидский халиф ал Ма'мун, потративший много усилий на подавление восстания Бабека. Таким образом, ни славяне, ни «река славян» ни одним из названных авторов не упоминаются:

Краткую, но достаточно точную версию описания похода Мервана дает Халифа Ибн Хаййат ал 'Усфури⁵ в своей книге «Та'рих» («История») (середина IX в.): «119/737 г. В этом году Марван Ибн Муххамад предпринял дальний поход из Арминии. Он проник в ворота алан (Баб ал-Лан), прошел землю ал-Лан, затем вышел из нее в страну хазар и прошел Баланджар и Самандар и дошел до ал-Байд'а, в которой пребывает хакан. Хакан бежал [из города]» [Бейлис 2000, с. 43; Сведения арабских... 2002, с. 461].

Ал Балазури⁶ («Книга завоевания стран», писал в 60-е гг. IX в.), отмечает: «...Затем он (Марван) вступил в землю Хазар, со стороны Баб-ал-Аллана и ввел в нее Ашда Ибн Зафира ас-Сулами [и] Абу Язида; с ним были (также) цари гор из окрестностей Баб-ал-Абваба. И Марван сделал набег на Славян, живших в земле Хазар, взял из них в плен 20000 оседлых людей и поселил их в Хахит. Впоследствии же, когда они умертвили своего начальника и бежали, он (Марван) настиг, и перебил их» [Гаркави 1870, с. 37—38].

Ат-Табари (автор «Всемирной истории», родился в 839, умер в 923 г. [Стори 1972, с. 279], по мнению А.Я. Гаркави, писал около 914/15 г.)⁷ сообщает: «...и прислал Мервана, который отправился из Сирии с 120000 человек в Армению, пришел на место лагеря, называемого Кисаль, близь Бердаа, начал воевать с царями Армении, подчинил их себе, и завоевал всю землю Армении. Затем написал он приказ к тем войскам, которые были в Баб-ал-Абвабе, чтобы они пришли к нему. Затем Мерван велел созвать войско, взял его и пришел в ущелье, называемое Баб-ал-Аллан, всё убивая, пока не пришел он в Самандар, который есть один из хазарских городов. Также и войско из Баб-ал-Абваба пришло с человеком по имени Ашд ал-Лям и у Марвана дополнилось войско до 150000. С этим войском следовал он до города Самандара, где живет царь хазарский. Хакан бежал, и Марван отправился дальше, оставив город позади себя, расположился лагерем при Славянской реке, напал на жилища неверных, убил их всех, и разрушил 20000 домов (выделение — А.Т.)» [Гаркави 1870, с. 75—76].

Абу Мухаммад Ахмад Ибн А'Сам ал Куфи (написал «Книгу завоеваний», умер в 926 г.) о походе Мервана 737 г. рассказывает гораздо больше и подробнее других авторов: «...Мерван выступил из Сирии во главе 120-тысячного войска, и вскоре достиг Азербайджана. Он остановился в населенном пункте, называемом Касак, расположенном в 40 фарсахах от Барды и в 20 фарсахах от Тифлиса. Он начал уничтожать армянских князей и патриков, пока не принудил их к послушанию и повиновению. Затем он начал двигаться вперед, покоряя одну крепость за другой, пока не завоевал все крепости Арминийи. После этого он направил письмо всем войскам, находившимся в Баб ал-Абвабе, приказав им начать вторжение в страну хазар с целью достижения города Самандара.

...После этого Марван объявил войскам смотр, и выступил в поход. Он вторгся в Баб Алан (здесь и далее, выделения — А.Т.), где убивал, брал в плен, и сжигал, и направился на Самандар, а это был один из хазарских городов. Войска муслимов во главе с 'Усайдом Ибн Зафиром ас-Сулами достигли этого города. Вскоре туда прибыл и Марван во главе 150-тысячного войска. У города он перестроил свои войска,...

После этого войска, выступили и вскоре достигли города ал Байда, в котором пребывал хакан, Царь хазар. ...Хакан стал убегать от Марвана, и вскоре добрался до гор.

Марвану и муслимам в стране хазар сопутствовал успех, и они достигли даже земель, расположенных за Хазарией. Затем они совершили набег на славян (сакалиба) и на другие соседние племена безбожников и захватили из них 20 тысяч семей. После этого они пошли дальше и вскоре добрались до реки славян (нахр ас-сакалиба — А.Т.). Он вызвал одного из сирийских храбрецов, которого звали Каусар Ибн ал-Асвад ал-Анбари... И сказал ему: «Горе тебе, о Каусар! Ко мне пришел лазутчик, который сообщил мне, что хакан, Царь хазар, направил против нас одного из своих тарханов по имени Хазар-Тархан во главе 40 тысяч детей тарханов. Ты перейди реку прямо перед ними и устрой им засаду с таким же количеством воинов...

После этого ал Каусар сразу же отобрал 40 тысяч человек из числа конных воинов. Затем он разбил их на группы, и сам переправился вместе с отрядом, в составе которого было более тысячи человек. ...В тот же день ал Каусар выступил против хазар и, когда наступил полдень, он натолкнулся на одного хазарского военачальника с 20 хазарскими всадниками, которые охотились с собаками и соколами. ...Ал Каусар бросился на него, и убил его. Были перебиты также и бывшие с ним спутники... Затем ал Каусар и его воины последовали дальше, и вскоре достигли густой лесной чащи. И когда они расположились на месте, они вдруг увидели дым, исходящий из глубины чащи.

Ал. Каусар спросил: «Что это за дым?» Кто-то сказал: «Наверное, там находятся какие-то хазарские воины». ...После этого ал Каусар подозвал своих воинов, они сели на коней и направились в сторону дыма. Хазары ничего не подозревали. Ал Каусар же во главе 40 тысяч воинов продвигался вперед. Они напали на хазар, перебили из них 10 тысяч и взяли в плен 7 тысяч. Остальные бросились бежать от арабов, и укрылись в. чащах, долинах и горах... (все выделения — А.Т.)» [Ал Куфи 1981, с. 49—51; Сведения арабских... 2002, с. 464—469].

Еще один средневековый автор, Ибн ал Асир (1160т-1234 гг., «Тарих-ал-Камиль» — «Полный свод по истории»), в целом, компилирует своих предшественников. В его работе содержится объяснение причин, по которым каган хазар покинул свою столицу и «бежал» от Мервана. На самом деле, он отправился для сбора новой армии, по всей видимости, из числа подвластных ему народов. «...Царь хазар обратился за советом к своим и те сказали ему: «...Если ты останешься (здесь) пока не соберешь (войска), то не скоро они соберутся у тебя»; ...Царь одобрил их мнение, и выступил туда, куда ему посоветовали...» [Ибн ал Асир 1940, с. 31; Сведения арабских... 2002, с. 471].

На основе интерпретации приведенного выше относительно небольшого по объему набора сведений средневековых источников в исторической науке сложилось несколько ставших уже традиционными направлений реконструкции маршрута похода Мервана и, соответственно, локализации «реки славян», упоминаемой ат-Табари и ал Куфи. Наиболее четкое выражение эти направления получили в работах М.И. Артамонова [Артамонов 1962] и А.П. Новосельцева [Новосельцев 1990]. Последние, впрочем, в значительной степени использовали выводы своих предшественников — Б.А. Дорна, А.Я. Гаркави, Д.А. Хвольсона, Н.А. Караулова, Ф. Вестберга, Й. Маркварта, З.В. Тогана, Д. Данлопа и др.

Первая часть похода Мервана, от Дарьяла (Баб ал Аллан) и до Семендера, описана одинаково подробно всеми средневековыми авторами и не вызывает разночтений у современных исследователей. Мерван подготовил армию к походу в полевом лагере Касак (Кисаль), находившемся недалеко от Бердаа. Предварительно он обезопасил свой тыл, подчинив остававшихся до того непокорными армянских князей. Более того, он включил в состав своей армии корпус армянской конницы под предводительством ишхана Армении Ашота Багратуни. Вероятно, армянская конница была полезна во время похода, не зря Мерван, по данным Гевонда, по возвращении назад, в Партав «...пятую часть добычи и пленных отправил к властителю своему Гешму... Остальную добычу и пленных Мерван раздал войскам своим; уделил часть Ашоту и другим почетным князьям, дал им рабов и рабынь» [История халифов... 1862; Буниятов 1965, с. 113; Тер-Гевондян 1977, с. 91].

Арабы первоначально выступили против хазар двумя неравными по численности отрядами. Больший, под предводительством Мервана, шел через Дарьял (Баб ал Аллан). Меньший начал свое движение через Дербент (Баб ал Абваб). Переход Мервана через Кавказ не прошел спокойно, очевидно, местное население, прежде всего аланы, оказало ему ожесточенное сопротивление, арабам приходилось «жечь и убивать», чтобы продвигаться вперед. Возможно, что это сопротивление было организовано не без участия хазар, которые понимали важность обороны горных перевалов и к тому же являлись в этот период сюзеренами алан. Местом встречи обоих отрядов на территории Хазарии был выбран Семендер. Дербентский отряд, двигавшийся напрямую, достиг пункта сбора раньше. Затем туда подошли главные силы Мервана, и армия соединилась. Вероятно, до Семендера серьезных столкновений с хазарской армией у арабов не было, по крайней мере, сохранившиеся источники ничего об этом не сообщают. Складывается впечатление, что и сам Семендер, на то время одна из ставок кагана, был сдан без особого сопротивления.

По данным средневековых авторов общая численность армии Мервана достигла под Семендером 150 000 человек. Нужно с удивлением отметить, что эта цифра без особой критики воспринимается современными исследователями. В то же время известно, что источники, как правило, преувеличивают численность арабского войска. На самом деле арабы выигрывали свои сражения гораздо меньшим числом. В частности, в сообщениях арабских историков о войнах с Византией называются цифры в 20—30 тыс. воинов [Васильев 1900; Васильев 1902]. Очевидно, что во время длительного похода по территории противника только относительно небольшое войско можно было обеспечить продуктами и фуражом. Таким образом, арабское войско в походе насчитывало обычно несколько тысяч, реже десятки тысяч воинов [Разин 2000, с. 109, 112—113]. Даже если принять во внимание важность мероприятия, организованного Мерваном, реальную численность его армии нужно уменьшить до 30—50 тыс. человек.

Так или иначе, проведя смотр войскам под Семендером, Мерван двинулся дальше, преследуя хазарскую армию и кагана. Именно с этого момента начинаются разночтения в трактовке маршрута войска Мервана. Так, М.И. Артамонов [Артамонов 1962, с. 219—220], Ф. Вестберг [Вестберг 1908, с. 44—45], Зеки Валиди Тоган, Д. Данлоп [Dunlop 1954, p. 41—87] и С.Г. Кляшторный [Кляшторный 1962, с. 17—18] полагали, что от Семендера войска Мервана пошли вдоль Каспия к низовьям Волги. Там, по их мнению, располагалась столица Хазарского каганата — ал Байда. Каган нс дал генерального сражения и начал уходить от противника на север. В районе Саратова арабы догнали хазарскую армию, переправились через Волгу, убили Хазар-Тархана и уничтожили его 40-тысячный отряд, а самого кагана принудили к капитуляции и принятию ислама.

В основе этих построений лежало следующее умозаключение: ал Байда — это место пребывания кагана, следовательно, — столица Хазарского каганата. Из более поздних сообщений арабских, авторов известно, что в X в. столицей Хазарского каганата был город Итиль, располагавшийся в Низовьях Волги. Таким образом, и ал Байда располагалась в Низовьях Волги, однако со временем она поменяла свое название и стала называться Итилем. Если это так, то дальнейшие события происходят вокруг «реки славян» — Волги. Эта мысль подтверждалась также сообщением Ибн Хордадбеха о том, что верховья Волги-Итиля находятся в земле славян [Lewicki 1956, с. 76—77]. В таком случае плененные славяне — сакалиба восточных авторов (по мнению Зеки Валиди Тогана, разделяемому в данном случае и М.И. Артамоновым) — это финно-угорские или тюркоязычные жители Восточной Европы [Мишин 1997, с. 52—63]. Поскольку в том районе Волги, куда, по расчетам М.И. Артамонова, дошла армия Мервана, в X в. проживали буртасы [Бартольд 1963, 868—869], то, если следовать этой трактовке источника, в плен арабами были захвачены 20000 буртасских семей [Артамонов 1962, с. 223—224]. С.Г. Кляшторный в качестве дополнительного аргумента в пользу волжской локализации похода Мервана использует сообщение ал Куфи о том, что «каган бежал в сторону гор». По его мнению, это Ергени и Приволжская возвышенность. Именно в том месте, где Приволжская возвышенность ближе всего подходит к Волге, Мерван и настиг хазарскую армию [Кляшторный 1964, с. 17].

В отличие от вышеназванных авторов, А.П. Новосельцев, напротив, предполагал, что ал Байда — Белая — это второе название первой столицы хазар — Семендера [Новосельцев 1990, с. 125—127]. Соответственно, нет никаких оснований для того, чтобы говорить о том, что арабы проследовали к низовьям Волги. Кроме того, поскольку источники сообщают о захвате в плен какого-то славянского населения, а на Волге славяне не жили, то логичнее было бы предположить, что войско Мервана достигло Дона. Здесь, по мнению А.П. Новосельцева, они действительно проживали. Еще одним основанием для отождествления «реки славян» ат-Табари и ал Куфи с Доном является описание маршрута купцов-русов, сделанное Ибн Хордадбехом в 70-е гг. IX в. Последний использует термин «река славян», скорее всего, по отношению именно к Дону [Новосельцев 1990, с. 185]. Это мнение А.П. Новосельцева, несмотря на некоторые колебания, разделяют в целом такие исследователи, как Т.М. Калинина [Калинина 1986; Калинина 1994; Калинина 1999; Калинина 2000] и И.Г. Коновалова [Коновалова 2000а].

Таким образом, после взятия Семендера Мерван со своим войском преследовал кагана через все Калмыцкие степи, после чего достиг Дона. Затем он поднялся вверх, вдоль реки, как минимум до её среднего течения, а может быть, и выше (т. е. до тех мест, где есть леса и высокие берега с оврагами, описанные ал Куфи), дошел до территории проживания неких славянских племен и, наконец, именно там разгромил армию Хазар-Тархана, а также захватил в плен 20000 человек. Оттуда вместе с пленными (семейными людьми с детьми и имуществом?) он совершил обратный марш через сухие степи и горные перевалы, после чего вернулся в Закавказье, где и разделил добычу между своими войсками и союзниками. Маршрут похода в таком случае оказывается еще более трудным и длинным, чем в варианте, предложенном М.И. Артамоновым.

Как представляется, в обеих гипотезах есть слабые места и утверждения, не согласующиеся с показаниями источников и логикой военных действий арабов в 737 г. Для того, чтобы показать это, необходимо подвергнуть критике ключевые аргументы, выдвинутые сторонниками рассмотренных точек зрения. К их числу относятся: 1) локализация ал Байды в Низовьях Волги, отождествление ал Байды и Итиля, а также отождествление ал Байды и Семендера; 2) представление о том, что войска Мервана действительно захватили в плен настоящих славян, проживавших где-то в районе Среднего или Верхнего Дона; 3) идея о том, что «река славян» и Дон — это одна река; 4) представление о хазарских горах как о Приволжской возвышенности или Ергенях.

Тезис о расположении ал Байды в низовьях Волги, как и о том, что этот город можно рассматривать в качестве прототипа Итиля, достаточно подробно и аргументированно опроверг А.П. Новосельцев [Новосельцев 1990, 125—127]. Действительно, источники не содержат никаких оснований для того чтобы как-то объединять эти два города. Различные части Итиля у арабских авторов X в. носили названия Хамлидж, Хазаран, Ханбалык, но никак не ал Байда. Если Итиль или его прототипы — Хамлидж или Хазаран — и упоминаются средневековыми авторами в общем списке хазарских городов, то только в качестве отдельных объектов. Например, Ибн Хордадбех, перечисляет следующие хазарские города: «...Город Семендер лежит за Бабом, и вся страна за ним во власти хазар» [Караулов 1903, III, 15]. «От Джурджана до Хамлиджа, — столицы Хазарии, лежащей на берегу реки, которая выходит из земель славян и впадает в джуржанское море, — при благоприятном ветре 8 дней плавания. Города хазар: Хамлидж, Беленджер и Бейда. ...За Бабом находятся царства Сувар, ал-Лакз, Аллан, Филан и Маскат, царство Сахиб-ас-Серира и город Семендер» [Караулов 1903, III, с. 17].

В описаниях маршрута похода Мервана у Халифы Ибн Хаййата, ал Куфи, ал-Балазури и ат-Табари также нет никаких прямых упоминаний о Волге и о том, что ал Байда находилась в ее низовьях. Мало того, в этих источниках ничего не говорится и о том, что ал Байда располагалась в низовьях или на берегах какой бы то ни было реки. Известно только, что после того, как войска Мерване побывали у этого города, они отправились дальше вглубь Хазарии, продолжая преследовать армию хазарского кагана. Только после этого, на завершающей стадии похода, перед решительной битвой они оказались на некой «реке славян».

Сообщения арабо-персидских авторов также не дают оснований для того, что бы вслед за А.П. Новосельцевым объединять ал Байду и Семендер и представлять их в качестве одного, но по-разному называемого города [Новосельцев 1990, с. 126]. Так, четко разделяет ал Байду и Семендер Халифа Ибн Хаййат: «(Мерван — А.Т.) ...прошел Баланджар и Самандар и дошел до ал-Байд'а, в которой пребывает хакан» [Бейлис 2000, с. 43]. Ал Куфи пишет о том, что после встречи под Семендером армия Мервана перестроилась и совершила новый переход: «После этого войска выступили и вскоре достигли города ал Байда, в котором пребывал хакан» [Ал Куфи 1981, с. 50]. Очевидно, что ал Байда — это отдельный от Семендера пункт. В то же время из приведенных сообщений следует, что ал Байда находилась недалеко от Семендера, поскольку переход был недолгим и войска Мервана «вскоре» достигли ал Байды. Это свидетельство ал Куфи об отличии и, одновременно, относительной близости ал-Байды и Семендера является дополнительным доводом против гипотезы о тождестве ал Байды и Итиля. Ведь благодаря ал Истахри известно, что «...от Семендера до Итиля семидневный путь по пустыне» [Караулов 1901, I, с. 39]. Такое же расстояние в днях пути дает и Ибн Хаукаль: «...от Семендера до Итиля 7 дней по степи» [Караулов 1908, IX, с. 107].

Особый интерес вызывают краткие, не встречающиеся у других авторов сообщения Халифы Ибн Хаййата об арабо-хазарских столкновениях до 737 г. От него мы узнаем, что еще в 730 г. Джаррах дошел до хазарского города ал Байды: «Ал Джаррах был вторично назначен правителем в сто одиннадцатом году (729/30 г.). Он вступил в Тифлис, затем он совершил набег на хазарский город, именуемый ал Байда', и захватил его, после чего ушел оттуда. Тогда хазары собрали многочисленное сборище [во главе] с сыном хакана и вторглись в Арминию...» [Бейлис 2000, с. 40; Сведения арабских... 2002, с. 444—445]. Если это сообщение верно, то, очевидно, что ал Байда не находилась в низовьях Волги, а располагалась гораздо ближе, недалеко от Северного Кавказа, возможно, на Тереке или Куме. В таком случае поход к ал Байде не требовал такой громадней армии, какая приписывается Мервану, а мог быть осуществлен относительно небольшими силами. В то же время взятие этого города никак не повлияло на военные возможности хазар, а только вызывало их ответный поход в Закавказье, стоивший, как известно, жизни и Джарраху, и почти всей его армии.

В более поздних источниках неоднократно встречаются параллельные упоминания ал Байды, Семендера или Итиля (Хамлиджа, Хазарана). Например, ал Мукаддаси знает следующие хазарские города: «...Столица их называется Итилем. К городам этой страны принадлежат Булгар, Семендер, Сивар... Хамлидж, Беленджер и Бейда» [Известия о хазарах... 1869, с. 45]. И далее: «Города при Итиле (здесь и далее, выделения — А.Т.): Булгар, Семендер, Сувар, Беганд, Кайшава, Байдау, Хамлидж и Беленджер. ...Столица области Итиль, а города ее Булгар, Семендер, Сувар, Беганд, Кайшава, Хамлидж, Беленджер и Байдау» [Караулов 1908, VII, с. 3—5]. Ал Мукаддаси достаточно хорошо знает. и подробно описывает Итиль, Булгар, Сувар, Хазар (не названный в общем списке — вторую половину Итиля), Семендер. Он четко отмечает приморское положение Семендера: «Семендер — большой приморский город, лежащий между рекой Хазар и Баб-ал-Абвабом...» [Караулов 1908, VII, с. 5]. Остальные города он только называет, но не описывает. Вероятно, в его время они уже не существовали и их включение в список можно рассматривать только как дань книжной традиции.

В «Худуд ал Алам» также есть сведения о хазарских городах, где в качестве отдельных пунктов опять-таки упоминаются Итиль, Семендер и Байда: «Итиль — город, через который посредине проходит река Итиль; он столица хазар и местопребывания царя, которого называют Хазар-тарханом... Семендер — город на берегу моря, богатый; есть базары и купцы. Хамидж, Баланджер, Байда (выделения — А.Т.), Савгар, Хтиг, Лкн, Сур, Масмада — города в стране хазар, все с крепкими стенами, богатые [Бартольд 1973, с. 544].

Вообще не знает и не упоминает ал Байду писавший в начале X в. Ибн Русте, хотя Семендер (Сарашен) ему известен: «Главным городом у них Сарашен, рядом с которым лежит другой город, по имени Хаб-Нела' или Хабнела'» [Известия о хазарах... 1869, с. 17].

Ал Истахри хорошо знает Семендер и подробно описывает его [Караулов 1901, I, с. 47]. В то же время он сообщает: «Я не знаю в области Хазар ни одного густонаселенного пункта, кроме Семендера» [Караулов 1901, I, с. 49]. Других городов он не называет. Показательно, что его описание пешего пути вокруг Каспия выглядит чрезвычайно реалистично. Вероятнее всего, в позднем Хазарском каганате (середина X в.) другие города между Итилем и Семендером уже просто не существовали.

Ал Мас'уди, который сам побывал на берегах Каспийского моря, плавал по нему, опрашивал очевидцев [Караулов 1908, VIII, с. 39] и владел достаточно точной информацией о прикаспийской Хазарии, писал: «Жители Баб-ал-Абваба терпят неприятности от соседства царства Джидан, подвластного хазарам, столицей которого служит город по имени Семендер, лежащий на расстоянии восьми дней пути от Баба. Теперь он еще населен хазарским племенем, однако с той поры, как он был завоеван в первые времена ислама Сулейман-Ибн-Рабия ал Багалийцем, престол царства был перенесен в Итиль на семь дней пути далее» [Караулов 1908, VIII, с. 43]. Он также не называет ал Байду в числе известных ему хазарских городов.

М.Г. Магомедов, уделивший много внимания локализации и идентификации хазарских городов Прикаспийского Дагестана, предположил возможность существования сразу двух Семендеров. Один из них, по его мнению, располагался в четырех днях пути от Дербента у берега моря и неподалеку от озера Ак-Гель (Таркинское городище). Второй мог находиться в восьми днях пути от Дербента на Тереке (Шелковское городище) [Магомедов 1983, с. 56—60]. Впрочем, подобная гипотеза выглядит малоубедительно. Сомнительно, чтобы были реальные основания говорить о наличии двух городов с одним названием (двух Семендеров), находившихся в такой близости друг от друга. Тем не менее, мысль эта не кажется совсем беспочвенной. Возможно, что противоречия в сообщениях арабо-персидских авторов, основывавшихся на не менее противоречивых сведениях своих информаторов — участников арабских походов в Прикаспийский Дагестан, связаны с тем, что у кагана было несколько ставок, которые он менял в зависимости от времени года и колебаний военно-политической обстановки. Это вполне типично и нормально для вождя кочевого объединения⁸. Таким образом, одна из ставок кагана находилась в Семендере или возле него, и в данном случае именно Семендер считался столицей. При этом другая ставка могла находиться в ином месте (ал Байда), и это место также могло рассматриваться как столица и, следовательно, ошибочно отождествляться с Семендером⁹.

Таким образом, можно сделать следующий вывод. Ал Байда и Семендер — разные города (пункты), расположенные относительно недалеко друг от друга. В ранний период истории Хазарского каганата, в частности во время арабо-хазарских войн первой трети VIII в., эти города сосуществовали. Вероятно, они оба одновременно являлись ставками хазарского кагана и потому были известны арабским авторам. В поздний период истории Хазарского каганата Семендер продолжал оставаться крупным и густонаселенным городом, с развитой экономикой и торговыми связями, тогда как ал Байда прекратила свое существование. Вероятно, даже во время похода Мервана ал Байда не была городом в полном смысле этого слова, а, скорее всего, представляла собой некий укрепленный пункт, крепость, в которой находилась ставка кагана¹⁰. Когда после перемещения столицы Каганата в Итиль необходимость в ней отпала, она перестала выполнять свои административные и оборонительные функции и уже не существовала как реальный населенный пункт на территории Прикаспийской Хазарии. Только в книжной традиции, в сочинениях некоторых арабо-персидских авторов IX—XI в., ал Байда продолжает упоминаться наряду с реальными городами — Баб-ал-Абвабом, Семендером, Итилем. Характерно, что у авторов, хорошо знавших этот регион и даже посетивших его лично, таких как ал Мас'уди, ал Истахри, Ибн Хаукаль, подробно описаны Семендер и Итиль, даны расстояния в днях пути между ними, оценено их экономическое и политическое значение, тогда как ал Байда даже не названа в качестве известного им хазарского города. Вероятно, располагалась ал Байда где-то в пределах Прикаспийского Дагестана, севернее или, скорее, северо-западнее Семендера, в районе междуречья Терека к Кумы или недалеко за Кумой.

Следующим важным ориентиром, который позволял исследователям предложить тот или иной вариант реконструкции маршрута армии Мервана, было упоминание средневековых источников о «славянах». В частности, они утверждают, что Мерван вышел «за пределы» страны хазар и, в разных вариантах, либо напал на славян «сакалиба» и других «неверных» и разрушил 20000 домов, либо захватил 20 000 пленных («сакалиба»), которых переселил в Хахит. Именно на основании этого сообщения ал Балазури, ат-Табари и ал Куфи современные исследователи делали вывод о том, что Мерван ушел далеко на север, на Волгу или Дон. То есть настолько далеко, чтобы выйти за пределы Хазарии, вторгнуться в земли «неверных» (возможно, что действительно этнических славян) и захватить их в плен.

Сторонники Волжского варианта похода Мервана, прежде всего З.В. Тоган и М.И. Артамонов, определяя этническую принадлежность захваченных Мерваном «сакалиба», исходили из высказанного еще Ф. Вестбергом «значения сакалиба, саклаба, в смысле румянолицых, голубоглазых, русоволосых народов вообще...» [Вестберг 1908, 369]. Это позволило им не искать места расселения настоящих славян в районе Волги, там, где их в действительности еще и не было в 737 г., а определить в качестве «сакалиба» буртасов, проживавших, по данным арабо-персидских авторов Хв., в среднем Поволжье, т. е. там, где и проходил, по их мнению, маршрут арабской армии. Однако, поскольку, как было показано выше, нет никаких оснований для того, чтобы говорить о походе Мервана на Волгу, отпадает и буртасская идентификация «сакалиба» — пленников Мервана. Кроме того, как отмечал А.П. Новосельцев, арабы так хорошо знали буртасов, проживавших вдоль волжского торгового пути между булгарами и хазарами, что никак не могли перепутать их со славянами [Новосельцев 1990, с. 186]. Впрочем, в 737 г. арабы, скорее всего, еще очень плохо знали население Восточной Европы и не имели никакого реального представления о народах, проживавших севернее Предкавказья. Во время похода Мервана происходило только первое знакомство со многими из этих народов, результаты которого и отразились в последующей средневековой арабской историографии.

Следует отметить, что еще в 1870 г. А.Я. Гаркави, который считал, что ат-Табари и ал Балазури говорят о настоящих славянах, был, отнюдь, не уверен в том, что Мерван мог зайти так далеко на север. Еще более сомнительным, с его точки зрения, было пленение 20000 человек, что предполагало бы неожиданно большую концентрацию славянского Населения. По его мнению, речь скорее могла идти о каких-то славянах, находившихся на службе у хазар, например, о неком военном контингенте, дружине [Гаркави 1870, с. 41—42]. Однако возможность наличия у хазар в первой половине VIII в. славянской дружины такой значительной численности вызывает большие сомнения. Тем более, что на этом этапе развития государственности армия у хазар формировалась еще по принципу племенного ополчения. Таким образом, насколько можно судить об этом из сообщений письменных источников (о походах в Закавказье и войнах с арабами), она, в основном, состояла из представителей кочевых народов — хазар, т.н. «гуннов» Дагестана, протоболгар. В принципе, хазары, как известно, практиковали переселения отдельных народов в рамках своей территории. Так, например, в середине VIII в. часть алан была переселена из Северного Кавказа в Подонье-Придонечье. Однако о подобном переселении славян ничего не известно. Ни письменные, ни археологические источники не подтверждают факт существования славянского населения в пределах Северного Кавказа или Предкавказья в раннем средневековье. В реальной номенклатуре народов, проживающих в этом регионе и представленной в работах авторов, обладавших действительно точной информацией (Ибн Хордадбех, ал Мас'уди, Константин Багрянородный, еврейско-хазарская переписка), славяне вообще не упоминаются. Однако известно, что в последней четверти VII в. хазары уже овладели Днепро-Донским междуречьем и установили там свое военно-политическое господство. Следовательно, проживавшие в Среднем Поднепровье славяне были им доступны и, вероятно, неоднократно подвергались набегам и нападениям, в результате чего даже стали данниками хазар [Гавритухин, Обломский 1996, с. 147—148; Шрамм 1997, с. 98]. В таких условиях гипотетически можно говорить о переселении хазарами какой-то группы славян из Поднепровья в Предкавказье. Однако тогда будет очень трудно объяснить причины, ход и социальные механизмы такого переселения, в любом случае оно выглядит маловероятным.

В свою очередь, Ф. Вестберг в 1908 г., анализируя соответствующий отрывок из ал Балазури, считал, что «тут под славянами не могут подразумеваться настоящие славяне... По всей вероятности, славяне Беладзори покрывают алан...» [Вестберг 1908, с. 366]. И далее: «славян Баладури следует признать за какое-нибудь голубоглазое, белолицее, русоволосое кавказское племя, жившее на Северном Кавказе. Это были, по всей видимости, осетины, аланы» [Вестберг 1908, с. 45]. Нельзя согласиться и с такой точкой зрения. К 737 г., когда начался поход Мервана, арабы уже неоднократно сталкивались с аланами и хорошо знали их правильное название. Вообще, все племена Центрального и Северного Кавказа, с которыми арабы воевали в конце VII — первой половине VIII вв., были им хорошо известны. Поэтому, даже несмотря на свойственное арабским авторам искажение этнонимов и географических названий, они достаточно четко идентифицируются. Собственно и сам поход Мервана был начат через Аланские ворота — Баб ал-Аллан, о чем единодушно сообщают все перечисленные выше источники. Ни у участников похода Мервана, ни у описывавших этот поход средневековых историков не было никаких причин для того, чтобы называть алан сакалибами, тем более, что, преодолев земли алан, армия Мервана пришла в Семендер, затем в ал Байду и только через какое-то время после этого достигла мест обитания «сакалиба» и «славянской реки».

А.П. Новосельцев отмечал, что вопрос «о применении арабскими авторами IX—X вв. этнонима «ас-сакалиба» не прост и требует осторожного подхода и конкретного, осмотрительного решения» [Новосельцев 1990, с. 185]. В то же время А.П. Новосельцев полагал, что Мерван захватил в плен все же настоящих славян, проживавших в VIII в. на Доне или Северском Донце: «...некоторые ученые славян на Северском Донце находят, а с Северского Донца славяне могли попадать и на Дон, хотя считать их поселения там массовыми оснований, конечно, нет» [Новосельцев 1990, с. 186].

Приведенные выше и порой значительно разнящиеся гипотезы многих исследователей показывают, что дальнейшее изложение проблемы требует решения вопроса о том, кого же именно понимали под «сакалиба» арабо-персидские авторы. Очевидно, что это невозможно сделать без учета мнения современных специалистов, прежде всего, филологов-арабистов. Можно констатировать, что в последнее время наиболее авторитетные ученые в этой области склоняются к тому, что термин «сакалиба» следует связывать, в первую очередь, с этническими славянами¹¹. Так, Т.М. Калинина в 1994 г. отмечала: «В арабских источниках этноним «славяне» обозначается термином «ас-сакалиба», который является множественным числом формы «ас-саклаб» и воспроизводит сходную греческую форму...» [Калинина 1994, C. 212]. В одной из последних обобщающих работ И.Г. Коновалова также указывала: «Несмотря на то, что этническое содержание термина «ас-сакалиба» в некоторых арабо-персидских известиях о народах Восточной Европы не всегда поддается однозначной трактовке (выделение — А.Т.), этимологически ас-сакалиба — это славяне» [Коновалова 2000а, с. 172]. Д.Е. Мишин, посвятивший специальную работу «сакалиба» (славянам) в исламском мире, считает, что большинство арабских авторов до конца X — начала XI вв. хорошо ориентировались в этнической номенклатуре и называли «сакалиба» именно славян вообще, как этнос, или рабов-слуг славянского происхождения, попавших в мусульманские страны. В частности, он пишет: «В исламской литературе слово саклаби применялось, как правило, к славянам... В то же время анализ источников показывает, что возможность ошибки, то есть зачисления в сакалиба неславян, существует... (выделение — А.Т.)» [Мишин 2002, с. 99]. Таким образом, арабы не могли, скорее всею, назвать хорошо известный им неславянский народ славянами. Если они использовали этот термин, то либо действительно по отношению к настоящим этническим славянам, либо применительно к народу, который был им мало знаком или повстречался впервые. При этом он должен был соответствовать той системе характеристик и признаков, которые приписывались славянам как народу в системе стереотипов, сложившейся в мусульманском мире.

Для того, чтобы понять, кого именно захватил в. плен Мерван во время своего похода 737 г., славян или каких-то иных обитателей Восточной Европы, необходимо снова вернуться к реконструкции маршрута похода, общей логики и условий боевых действий, описанных средневековыми авторами. Так, в частности, исходя из сообщения Халифы Ибн Хаййата, можно сделать вывод, что первые нападения на ас-сакалиба Мерван совершил не в 737, а на пять лет раньше, в 732/3 году. «Марван выступил в сто четырнадцатом году и [продвигался], пока не перешел реку ар-Р.мм. Он убивал, угонял в плен, и совершал набеги на ас-сакалиба» [Бейлис 2000, с. 42].

Вероятно, об этом же походе пишет ал Куфи, не упоминая среди пленных, захваченных арабами, сакалибов: «...Он (Мерван) собрал воинов, и выставил более 40 тысяч войск. Во главе войск он направился против хазар, и достиг Баланджара. Затем он выступил из Баланджара в страну хазар, после чего начал сражаться с ними, и громить их так, что перебил их множество, пленил их детей и жен, угнал их скот и благополучно возвратился в город ал-Баб с добычей» [Ал Куфи 1981, с. 48].

Следовательно, чтобы достигнуть мест проживания «ас-сакалиба», Мервану в 732 г. не нужно было уходить далеко от перевалов Северного Кавказа, пересекать степи и полупустыни Калмыкии, а также подниматься вверх по Волге или Дону вплоть до переволоки. Необходимо отметить, что слишком далеко, например, в Подонье, как предполагал А.П. Новосельцев, в этом году Мерван уйти бы не смог. Его нс пустили бы хазары, армия которых была еще сильна, многочисленна и способна к активному сопротивлению [Юнусов 1990, с. 97—105]. Ведь известно, что еще три года назад (728/9 г.) от них был вынужден уйти (практически бежать) Маслама. Нужно сказать, что и успехи арабского похода 732 г. были явно преувеличены¹². Скорее всего, он представлял собой обычный грабительский набег за рабами и добычей, не причинивший вреда ни основной территории Хазарии, ни ее военным силам. Иначе не было бы необходимости в походе 737 г., в результате которого хазары действительно потерпели серьезное поражение и впервые были вынуждены принять условия арабов при заключении перемирия. Итак, по всей видимости «сакалиба», на которых нападал Мерван, жили где-то поблизости, в районе Северного Кавказа, и, вероятно, представляли собой не славян, а какое-то местное население, которое, по неизвестной для нас причине подпало, под это определение.

Если исходить из антропологических (фенотипических) характеристик, приписываемых славянам (рыжеволосые или светловолосые, румяные, белокожие) уже ранними арабскими авторами¹³ в конце VII — начале VIII вв., то под суммарное, в данном случае, значение термина «ас-сакалиба» в Северном Предкавказье могли попасть представители адыгейских племен — касоги. Именно такое их описание содержится в «Лугах золота и рудниках драгоценных камней» у автора середины X в. ал Мас'уди: «По соседству с аланами между Кабхом и Румским морем находится племя по имени Кешак; это племя благоустроенное и подчиненное религии магов. Из описанных нами племен нет ни одного в этих странах народа, в котором можно было бы встретить тип с более светлой кожей и светлым цветом лица и более красивых мужчин и женщин. Ни у одного народа нет стана более стройного, талии более тонкой, бедер и таза более выдающихся и форм более красивых, чем у этого народа» [Караулов 1908, VIII, с. 54—55]. Известно также, что среди адыгов часто встречаются рыжие и русоволосые люди. Таким образом, все внешние характеристики «славян» налицо. Вероятно, арабы, впервые столкнувшиеся с белокожими и светловолосыми касогами в начале VIII в. во время походов на Северный Кавказ и Предкавказье, приняли их за хорошо известных им по Малой Азии славян. Последних они знали как переселенцев с Балканского полуострова [Бартольд 1963, с. 870], т. е. с территории Рума — Византии¹⁴. Подобная ошибочная идентификация и могла, как представляется, породить, в дальнейшем уже сугубо книжную идею о проживании славян на Кавказе¹⁵.

Такое предположение кажется гораздо более оправданным, нежели гипотеза о продвижении войск Мервана далеко на север по Волге или Дону в места обитания славянских племен или же утверждение о проживании настоящего славянского населения в районе Северного Кавказа в начале VIII в.

Впрочем, следует отметить, что даже в пределах Волжской излучины или на Среднем Дону обнаружить места компактного проживания славян (20 тыс. семей) в первой половине VIII в. было бы весьма сложно. Никакие другие письменные источники даже косвенно не упоминают о славянских обитателях этого региона в данный период. Археологические источники также не дают оснований для поиска здесь территории проживания какого-нибудь если и не славянского, то близкого по культуре населения (рис. 6).

Рисунок 6. Ареалы основных славянских культур третей четверти I тыс. н. э. (по О.М. Приходнюку [Приходнюк 2001, с. 208, рис. 68]). 1 — пражская культура; 2 — Пеньковская культура; 3 — колочинская культура; 4 — культура Ипотешт-Киндешт; 5 — славянские древности VI—VII вв. в Подонье; 6 — древности с фельтбергской керамикой; 7 — древности с дзедзицкой керамикой; 8 — древности с керамикой неорнаментированного типа (Unverzierte Keramik); 9 — древности с торновской керамикой; 10 — культура Тушемли-Баниеровщины; 11 — мощинская культура; 12 — культура ранних длинных курганов

Ни один из авторов последних обобщающих археологических работ о славянах и их культуре¹⁶, не распространяет ареал их обитания в первой половине VIII в. на восток за пределы лесостепного Днепровского Левобережья, далее верхнего течения Северского Донца [Славяне юго-восточной Европы... 1990, с. 261; Приходнюк 1998, с. 21; Приходнюк 2001, с. 47—60, 208—209, 223—224 и т. д.].

Мало того, славянская принадлежность населения, оставившего в районе Днепровского Левобережья археологические культуры конца VII — начала VIII вв., сейчас также вызывает сомнения у многих исследователей [Гавритухин, Обломский 1996, с. 147—148]. Только ко второй половине VIII, а скорее, к началу IX в., на верхнем Дону, в районе современного Воронежа, появляется население, которое можно, и то достаточно условно, считать славянским (рис. 7).

Рисунок 7. Ареалы славянских культур и салтово-маяцкой культуры в последней четверти I тыс н. э. (по О.М. Приходнюку [Приходнюк 2001, с. 223, рис. 84]). 1 — ареал салтово-маяцкой культуры; 2 — ареал культуры Луки-Райковецкой; 3 — ареал роменской культуры; 4 — ареал древностей ранних вятичей; 5 — ареал боршевской культуры

Видимо, на современном уровне развития науки говорить о каком бы то ни было славянском населении на Северном Кавказе, Волге или Дону (даже в пределах максимально дальнего варианта реконструкции похода Мервана, предложенного М.И. Артамоновым или А.П. Новосельцевым) не представляется возможным. Скорее можно предположить, что с реальными славянами Мерван вообще не сталкивался, а захватил в плен жителей Северного Предкавказья, вероятнее всего касогов. В этой связи термин «сакалиба» не должен использоваться в качестве ориентира для продления маршрута Мервана куда-либо далее Предкавказья, а тем более в район Дона или Северского Донца. А это, в свою очередь, означает, что локализация «реки славян» ат-Табари и ал Куфи в районах действительного проживания славян в Восточной Европе в начале VIII в. также вряд ли возможна. Очевидно, что эта «река славян» располагалась там же, где находились захваченные Мерваном «сакалиба», а именно в районе Северного Кавказа или Предкавказья.

Если продолжить реконструкцию маршрута похода Мервана на основе результатов проведенного выше анализа, а также некоторых ландшафтных характеристик, содержащихся в рассказе ал Куфи, то можно получить следующую локализацию «реки славян». Выступив из Семендера, Мерван «вскоре» достиг ал Байды, располагавшейся, видимо, в пределах 1-2-3 (не более) дней пути, т. е. в районе между Тереком и Кумой или сразу за Кумой. Каган, нс став дожидаться Мервана и нс вступая в бой, отправился за подкреплением «и вскоре добрался до гор». Вероятно, эти горы были также недалеко от основного места боевых действий, соответственно, логичнее всего предположить, что это предгорья Северного Кавказа, где проживало союзное или подчиненное хазарам население. Наречие «вскоре», использованное ал Куфи, передает, вероятно, расстояние от 1 до 3 дней пути, что вполне соответствует реальным расстояниям между береговой линией Каспия, степями Прикумья и Кавказскими предгорьями. Как представляется, нет никакой необходимости отправлять кагана в степи между Волгой и Доном и искать там «хазарские горы», расположенные на расстоянии не менее двух-трех недель быстрой верховой езды, в то время как настоящие горы находились столь близко.

Здесь в течение некоторого времени продолжается погоня армии Мервана за каганом и его войском, во время которой арабы, вполне вероятно, могли выйти и за пределы собственно хазарской территории, т. е., например, в земли касогов, которые непосредственно в Хазарский каганат никогда не входили. Более того, они сохраняли некоторую самостоятельность и от хазар, и от алан. Вот тогда и были сожжены дома «неверных» и захвачены в плен двадцать тысяч сакалиба, поселенные затем в Хахите.

Благодаря настойчивости и оперативности действий Мервана каган не успел собрать необходимое, по его мнению, войско и не предпринял сам генерального сражения. Тем временем арабы вышли к «реке славян» и обнаружили на ее противоположном берегу 40-тысячный отряд Хазар Тархана, состоявший из «детей тарханов», т. е. хазарскую гвардию. Соответствующий по численности отряд арабов во главе с Каусаром (вероятно, размеры обоих подразделений сильно преувеличена) безо всяких препятствий и затруднений переправился через «реку славян» и начал разведку боем на вражеском берегу. Ничего о сооружении мостов, тем более «понтонных», средневековые авторы не говорят, вероятно, переправа осуществлялась вброд или вплавь, что предполагает сравнительно небольшие размеры реки. На противоположном берегу арабы обнаружили леса и чащи, видимо, местность была весьма пересеченной, с ограниченной видимостью. Это и позволило им внезапно напасть на охотившегося Хазар-Тархана, убить его и перебить всю его свиту. Та же заросшая лесом и пересеченная местность («густая лесная чаща») позволила большому арабскому отряду незаметно подойти к лагерю противника и напасть на него. Следует отметить, что в данном случае действия отряда Каусара вполне соответствовали арабскому военному искусству: на войне арабы традиционно применяли засады, набеги и внезапные нападения, особенно на рассвете, когда сон противника был крепок [Разин 2000, с. 113].

Затем, после того, как войско Хазар-Тархана было полностью разгромлено, спасшиеся хазары «бросились бежать от арабов, и укрылись в чащах, долинах и горах». Описание природных условий, в которых происходило генеральное сражение, также в гораздо большей степени соответствует не степному ландшафту Нижнего Дона, а Северному Предкавказью. Ландшафтные признаки местности в районе «реки славян» вполне адекватны физико-географической характеристике среднего течения Кумы или Терека. Так, Л.К. Давыдов в своей «Гидрографии СССР (воды суши)» дает следующее описание течения Кумы: «В верхней части течения река протекает в узкой долине, почти лишенной поймы, меж обрывистых берегов... От Станицы Суворовской долина значительно расширяется, но река по-прежнему течет меж высоких берегов, причем правый берег обрывистый, а левый обычно пологий... От села Стародубского Кума становится типично равнинной рекой и протекает до села Владимировка в широкой долине с обширной заливаемой водами паводков поймой, достигающей местами 5 км. Правый склон долины, вначале высокий, обрывистый, постепенно снижается вниз по течению, левый, напротив, пологий. Лишь у г. Буденовска, где появляется вторая незаливаемая терраса, он сравнивается по высоте с правым берегом...» [Давыдов 1955, с. 272]. Остается только добавить, что берега Кумы, как и предгорья Кавказа, в средние века, а местами и сейчас, были покрыты густыми зарослями и лесами. Подобные же густые леса известны и в поймах таких рек, как Кума и Терек. Таким образом, описанные природные условия идеально соответствуют тем, в которых проходил поход Мервана после ал Байды и, в особенности, месту разгрома хазарской армии отрядом Каусара.

Локализация маршрута Мервана в пределах Предкавказья соответствует и общей логике арабо-хазарских войн первой трети VIII в. В частности, арабы были заинтересованы в покорении земледельческого и городского населения Закавказья и Кавказа, которое можно было облагать налогами. Далее, они были нацелены на ограждение этих доходных провинций от хазарских набегов. Северные степи их не интересовали. Очень важна в этом контексте мысль А.В. Гадло, который писал, что «победа над хазарами открывала Мервану возможность беспрепятственного завоевания страны гор, что и было, видимо, основной целью арабских вторжений в Хазарию (выделение — А.Т.)» [Гадло 1979, с. 161].

Возникает вопрос, почему после разгрома отряда Хазар-Тархана каган не бежал дальше, за Дон, в Днепро-Донское междуречье или Крым, хотя последний тогда уже находился в зоне хазарского влияния. Почему он согласился унизиться перед Мерваном и, хотя и номинально, принять ислам. Очевидно, он рассматривал Северное Предкавказье как основную свою территорию. Эти земли, на которых находились ставка кагана — ал Байда и, вероятно, его «фамильные» кочевья, своего рода «домен», были охвачены арабским Наступлением. Чтобы сохранить их и иметь возможность собрать в будущем новые силы, он, скорее всего, вполне осознанно пошел на этот дипломатический ход, принял условия Мервана и выиграл время. Трудно не согласиться с тем, что при желании он мог скрыться на просторах Восточной Европы от находившейся на чужой и малознакомой территории арабской армии. Вероятно, предпринятые каганом дипломатические ухищрения позволили хазарам сохранить свои позиции в Прикаспийском Дагестане и Предкавказье. Вскоре, буквально через несколько десятилетий, они снова нападают на арабские владения в Закавказье и громят арабские армии.

Проведенный выше анализ сообщений средневековых мусульманских авторов о походе Мервана 737 г., а также систематизация гипотез современных ученых позволяют скорректировать существующие в науке и ставшие привычными представления об этом событии. Итак, поход Мервана проходил в пределах Северного Предкавказья и охватил почти весь этот регион от западного берега Каспийского моря, где находился Семендер, до Центрального, а, может быть, и Западного Предкавказья. Где-то здесь, недалеко от Семендера, а отнюдь не в низовьях Волги, находилась ал Байда¹⁷, вынесенная за пределы города в вольную степь ставка кагана, потерявшая свое значение и исчезнувшая из географической номенклатуры Хазарского каганата после перенесения его центра в Итиль. Здесь же, в Центральном и Западном Предкавказье, «за пределами страны хазар», проживало пострадавшее от арабского набега население, «сакалиба» средневековых авторов, в котором предположительно можно видеть адыгские племена Предкавказья — касогов. В этом же регионе находилась река, получившая от тогда еще мало знакомых с реальной топонимикой этой территории арабов условное наименование «река славян». Поскольку на Тереке арабские армии уже бывали и «рекой славян» его не называли, можно предположить, что под этим названием скрывается Кума, возможно, в ее среднем течении, физико-географические условия которого сходны с описанными в средневековых источниках. Вскоре арабы познакомились с местными этногеографическими названиями и перестали применять термины «река славян» и «славяне» по отношению к реалиям Северного Кавказа. В дальнейшем они сохранились только в книжной традиции, связанной с описанием арабо-хазарских войн и походов Мервана 732 и 737 гг., отражая существовавший тогда у арабов уровень знаний о территории Восточной Европы севернее Кавказского хребта. Со временем эта книжная традиция вошла в соприкосновение с расширяющимися конкретными знаниями о населении Восточной Европы и местах проживания настоящих славянских племен. Последнее обстоятельство привело к экстраполяции термина «река славян» на новые географические объекты, которые могли по той или иной причине соответствовать этому определению, а именно на Дон, Волгу и Оку.

Примечания

1. «Марван б. Мухаммад б. Марван ал Химар — арабский полководец (сын знаменитого полководца Мухаммада б. Марвана), добившийся больших успехов в походах на Кавказ. Впоследствии, последний Омейядский халиф (годы правления: 127—132 г.х. / 744—750 гг.). Начал участвовать в походах на Кавказ вместе с Масламой б. 'Абд ал Маликом» [Сведения арабских... 2002, с. 460].

2. Девид Кристиан в 1998 г. (первое издание его работы), по сути, повторил эту точку зрения, впрочем, без каких-либо дополнительных аргументов [Christian 2000, p. 286].

3. Ахмед Ибн абу Я'куб Ибн Дж'афар ибн Вахба ибн Вадих, по прозвищу ал Я'Куби [Я'Куби 1927, с. 3] — современная транскрипция «прозвища» — ал Йа'куби [Сведения арабских... 2002. с. 440].

4. В частности ал Балазури пишет об этом следующим образом: «Когда стали известны главе ('азим) хазар многочисленность тех мужей, с которыми Марван ступил на землю, их вооруженность и их сила, то оробело от этого его сердце и наполнило [это] его ужасом. Когда Марван приблизился к нему, то отправил к нему посланца, призывая его [выбрать] ислам или войну. Он ответил: «Я принял ислам. Пришли ко мне того, кто растолкует его мне». И тот сделал это. А он открыто принял ислам и прекратил враждебные действия против Марвана при условии, что тот утвердит его в его царстве.» [Сведения арабских... 2002, с. 462—463].

5. «Халифа ибн Хаййат (ум. 240 г.х. /854 г. или 243—244 г.х. /858 г.) — хадисовед и историк, является автором одного поколения с ал Мадаини (ум. 215 г.х. /830 г. или 225 г.х. /840 г., 228 Г.Х./842—843 г.) и Ибн Са'дом (ум. 279 г.х. /892 г.), предшественником ал Балазури и ал Йа'куби. Он происходит из потомственной семьи авторитетных хадисоведов Басры и сам как хадисовед пользовался признанием Мухаммада ал Бухари и других составителей сборников хадисов. Его краткая «История» («Тарих») — самое раннее дошедшее до нас целиком историческое сочинение (охватывает период 1—232 г.х. /622—846 гг.). Основная ценность сведений Халифы в том, что события у него датированы не только погодным изложением, но более точными датами (например, с точностью до дня месяца), которые помогают определить во времени более подробные, но не датированные сведения других историков. Источником информации о походах на Кавказ был его учитель Абу Халид Йусуф б. Са'ид ал Басри (ум. 190 г.х. /805—806 г.). Лишь в нескольких случаях параллельно его сведениям он приводит данные Хишама б. ал Калби (ум. 204 г.х/819—820 г.), младшего современника Абу Халида. Информаторами Абу Халида были Абу ал Хаттаб ал Асади и Абу Бара ан-Нумайри, годы жизни которых неизвестны, но исходя из того, что они были предшественниками Абу Халида, можно предположить, что их записи осуществлялись примерно в середине II в.х. (последняя четверть VIII в. н. э.)» [Сведения арабских... 2002, с. 442].

6. Абуль Аббас Ахмед ибн Яхиа ибн Джабир известен под прозвищем ал Баллад(з)ури [Гаркави 1970, с. 35]. Современные востоковеды в русской транскрипции придерживаются прочтения — Абу ал 'Аббас Ахмад ал Балазури. Умер в 279 Г.Х./892 г. Является автором «Книги завоевания стран» («Китаб футух ал-булдан»), задуманной как всеобщая история. Материал организован по региональному принципу (описание завоеваний арабов от региона к региону в их хронологической последовательности), кроме того ал Балазури мало датирует события, редко называет своих информаторов. В случаях, когда ал-Балазури указывает свои источники, он в отличие от Халифы б. Хаййата и ат-Табари (у которых иснад с цепочкой имен передатчиков обычно непосредственно предшествует сообщению) перечисляет имена авторов в начале подборки сведений, а сами сообщения приводит уже без ссылки на конкретного информатора [Сведения арабских... 2002, с. 442].

7. Абу Джафар Мухаммад б. Джарир б. Йазид б. Касир б. Гали ат-Табари родился в столице Табаристана Амуне в конце 224 или в начале 225 г.х. /839 г. н. э. Происходил из местной иранской знати. Много учился, побывал в Сирии, Египте, Багдаде и т. д. Умер в Багдаде в 923 г. «История» ат-Табари представляет громадную компиляцию, составленную из различных источников. Доведена до 915 г. [История ат-Табари 1987, с. 6—7].

8. Например, Чингисхан из своих походов всегда возвращался в родные стойбища, которые он менял в соответствии со сменой времен года [Рашид ад-Дин 1952, Т. 1., Кн. 2., 229—230].

9. Семендер = Столица и Ал Байда = Столица, следовательно, Семендер = Ал Байда.

10. Кочевой ставкой кагана, не имевшей постоянного местоположения, но перемещавшейся по кочевому маршруту, считает ал Байду Н. Гараева [Сведения арабских... 2002, с. 449].

11. Еще А.Я. Гаркави в 1871 г. отмечал: «...впервые арабы познакомились с юго-западными славянами, жившими в Византийской империи, посему и название для них арабы заимствовали у византийцев, которые имя словене передавали как склавины... Для избежания повторения двух согласных в начале слова, арабы прибавили еще гласный звук и произносили салаб, множественное число сакалиба» [Гаркави 1871, с. 3].

12. Победоносные, в изложении арабских авторов, походы далеко не всегда выглядят так в передаче сторонних наблюдателей. Так, Себеос без всяких героических настроений описывает поход Салмана: «...Они достигли теснин Чора. Перешли теснины, вторглись по ту сторону, и предали грабежу предгорские края. Против них выступило малочисленное войско из страны т'еталийцев — охрана местности под названием — ворот гуннов, но (исмаильтяне) разбили его. Пришло другое войско из страны т'еталийцев, и они обрушились друг на друга с большой силой. Т'еталийцы разбили исмаильтян, и перебили их мечом. Тс, которые спаслись бегством, не могли пробраться сквозь теснины, ибо другое войско т'еталийцев зашло к ним в тыл. Тогда они бросились в горы Кавказа, с трудом карабкаясь по склонам гор. Лишь немногие с величайшим трудом спаслись...» [История Епископа Себеоса 1939, с. 125—126].

13. Так, например, у ал Ахталя (умер в 710 г.):

«Верблюды каравана сторонятся встречных людей,

Точно видят в них толпу златокудрых саклабов» [Свод древнейших... 1995, с. 509], — или у Абу-Мансура (писал в 960-е гг.) «...славяне — племя красного цвета, имеющее русые волосы; они граничат со страною хазар на вершинах Румских гор. Человека красного цвета называют славянином, по причине подобия его цвету славян» [Гаркави 1870, с. 279]. А.Я. Гаркави подчеркивает, что эпитет «красный», «рыжий» в арабских источниках часто обозначает «русоволосый» (блондин) [Гаркави 1870, с. 6].

14. Первые славянские перебежчики — бывшие византийские военные поселенцы в Малой Азии — появились в Сирии в 663 г. Возможно, что уже в конце VII в. славянские воины входили в состав дворцовых отрядов омейядских эмиров и использовались для подавления восстаний в Халифате [Левицкий 1964, с. 8, 13].

15. Например, у Ибн ал Факиха находим следующее сообщение: «В горах Кабх 72 племени, и каждое племя не понимает говора своих соседей иначе, как при содействии переводчика. Длина гор 500 фарсахов, простираются они по землям Рума, до предела хазар и аланов и тянутся в землю славян; на горах также есть племя славян, а остальные армяне» [Караулов 1902, II, с. 33]. А.П. Новосельцев объяснял это этногеографическое искажение общепринятым в арабской географии представлением о существовании единого горного хребта, пересекающего всю обитаемую землю. В этот хребет в качестве составляющих входили Кавказ, горы Малой Азии и Крыма, Балкан, Карпаты и т. д. Если исходить из такого представления, то в сообщении Ибн ал Факиха речь могла идти о славянах на Балканах или в Карпатах. Впрочем, указание на то, что в горах Кавказа живут одни армяне, также явно не соответствует не только действительности, но и реальным знаниям арабов об этом регионе. Очевидно, что в этот отрывок у Ибн ал Факиха закралась какая-то ошибка, начало которой, вполне возможно, было положено авторами первых «Книг завоеваний», писавших о походе Мервана и о захваченных им в плен славянах — «сакалиба», проживавших на Северном Кавказе. Поскольку эти авторы, в отличие от современных ученых, ничего не знали о походе Мервана на Волгу или Дон, то они располагали этих «сакалиба» там, где этот поход в действительности имел место, т. е. на Северном Кавказе и в Предкавказье.

16. Кроме, пожалуй, одного В.В. Седова [Седов 2002, с. 260—262], точка зрения которого подвергалась неоднократной критике в специальной литературе.

17. Потому-то она и ал Байда — Белая, что, скорее всего, состояла из белых шатров или юрт, престижных и принятых у тюркской знати Евразии. Ал Байда могла не иметь или почти не иметь стационарных строений (подобной точки зрения придерживается и Н. Гараева [Сведения арабских... 2002, с. 449]). Не зря средневековые авторы ничего не сообщают об ее осаде или взятии арабской армией.