2. Курганы печенегов и торков в Поросье

Поросские курганы относятся ко второму, хронологическому блоку, т.е. датируются концом XI — началом XIII в. [Плетнёва, 1973].

Всего в Поросье Н.Е. Бранденбург раскопал 117 кочевнических погребений: 56 — подкурганных и 61 — впускное (рис. 47; 48). Безусловно, большинство захоронений, как подкурганных, так и впускных, принадлежали печенегам (76 погребений), причем впускных и подкурганных примерно равное количество. Погребений без сопровождения останков коня (33) значительно меньше, чем захоронений с головой коня, взнузданной удилами без перегиба, и аккуратно разложенными слева от скелета человека отчлененными по третий сустав ногами коня (43). Могилы неглубокие, но широкие, так как на дно укладывали и труп человека, и чучело коня рядом, т.е. на одном уровне. Существенно отметить, что погребения обычно совершали в гробах, в основном в колодах, но попадались и дощатые гробы. Сохранялись они намного хуже: от большинства остались только гвозди в углах прямоугольника. Не исключено, что гробы, сделанные без использования гвоздей, совершенно не сохранились. Думается поэтому, что всех покойников хоронили в то время у печенегов в гробах — это был уже, за редкими исключениями, установившийся обряд. Все погребенные уложены вытянуто на спине с вытянутыми вдоль тела руками, ориентировка, как правило, головами на запад, череп коня также ориентирован мордой на запад. Изредка вместо чучела коня в беднейших захоронениях (именно они часто бывают без гроба) уложены чучела быка: голова и ноги, размещенные вдоль скелета человека в анатомическом порядке.

У поросских печенегов сохранился и обряд сооружения кенотафов — захоронения под небольшим курганчиком или впускные. Нередко чучела были оседланы и взнузданы.

В отличие от печенежских захоронений, торческие (гузские) погребения, аналогичные выявленным нами в донских степях, попадаются, как и там, редко (всего три). Только одно из них по всем признакам совпадает с гузскими захоронениями: погребение совершено без гроба, головой на запад, чучело коня уложено на тонкую земляную подсыпку над покойником. Несмотря на серебряные серьги, могила бедная: очень мелкая, череп лошади стал заметен почти на поверхности, поскольку курганная насыпь над могилой была небольшой и почти стерлась ко времени ее исследования. Удила в этой торческой могиле были без перегиба.

Близко к этой могиле и другое захоронение, тоже с очень скромным инвентарем, но могила глубокая (почти 1 м), скелет лежал в сильно истлевшем гробу. Над гробом, выше него на 0,7 м, т.е. практически также почти на поверхности, было уложено чучело коня, ориентированное, как и скелет, головой на запад.

Третье торческое погребение не отличается от двух предыдущих: оно также совершено под небольшой почти полностью стершейся насыпью, но захоронение было без гроба, а как и в первом, перекрыто землей, на которую уложили чучело коня.

Таким образом, мы рассмотрели погребальный обряд поросских печенегов и торков, практически возглавлявших черноклобуцкий союз. Количественно это действительно самая крупная, вошедшая в союз группа, исследованная археологами. Во всяком случае они (в основном, печенеги) оставили после себя наибольшее количество захоронений (65%).

Существенно, что женские погребения занимают среди них весьма скромное место — 16%. Остальные — как правило, мужчины-воины, сопровождавшиеся нередко дорогим оружием — саблей, копьем, богатой сбруей. Даже тогда, когда покойники положены без останков коня, их нередко снабжали дорогостоящим оружием, чаще всего — саблей.

Среди погребений без сопровождения чучела коня более половины умерших вообще уложены без вещей. Среди них попадаются иногда скелеты с черепом, лежащим на правом виске, т.е. лицом к югу. Скорее всего это погребения, совершенные по мусульманскому обряду. Не исключено, что ислам стал проникать в кочевую европейскую степь, причем в непосредственной близости от Киева, значительно раньше образования Золотой Орды.

35% открытых Н.Е. Бранденбургом в Поросье погребений отличаются от вышеописанных заметными различиями обряда и сопровождающего инвентаря. Главным отличием обряда является изменение захоронений коней. Вместо чучела коня рядом с гробом умершего стали укладывать целый остов коня. Естественно, изменилась и могила — ее выкапывали глубже и шире, так как целый остов коня занимал много больше места. Все захоронения совершены были под специальными довольно крупными земляными насыпями, однако большинство из них распаханы до основания, как и более мелкие курганчики.

Гробы — колоды или дощатые, сбитые гвоздями. Скелеты в них лежали вытянуто на спине, ориентированные головами на запад, скелеты коней — слева от покойника, ориентированы также головами на запад. В одной из могил рядом с погребенным воином были уложены два коня. Всего таких погребений было раскопано 13. Следует отметить, что в одной из могил нарушена традиционная ориентировка коня. Последний был уложен мордой на восток, что, безусловно, как и появление захоронений полных остовов коней, является признаком чуждого влияния на устоявшиеся у печенегов и торков за несколько сотен лет обряды западной ориентации и замены на похоронах целого остова коня его чучелом.

Различия в инвентаре сказываются, прежде всего, в количестве сопровождающих погребенных воинов сабель: в печенего-торческой группе они встречены в 13% от общего числа погребений, а в рассматриваемой нами группе почти втрое больше — 38%.

Правда, при этом в могилах почти нет копий, которые изобиловали в печенежских погребениях. В нескольких захоронениях обнаружены были остатки луков (костяные плечевые накладки), несколько черешковых наконечников стрел и остатки истлевших кожаных колчанов, возможно, украшенных вышивкой. Все кони были взнузданы и оседланы, иногда от седел сохраняются не только пара стремян, но и деревянная сильно истлевшая основа. Характерно, что ни разу в группе не было встречено удил без перегиба.

К числу мужских погребений следует отнести и захоронение мальчика с тяжелой витой серебряной гривной. Рядом с ним, слева, как бы немного свернувшись, лежал жеребенок, взнузданный и оседланный. От седла, кроме стремени, остались только несколько обломков тонких костяных оковок и застежка для пут.

Женских погребений среди этой группировки было в процентном выражении (31%) почти вдвое больше, чем в печенего-торческой группе, но, конечно, общее незначительное количество погребений делает вывод об увеличении женских захоронений условным и предварительным.

По основным признакам очень близки к предыдущим богатым захоронениям воинов погребения данной группы, в которых конь был уложен на довольно высокой ступени (примерно на половину глубины могилы). В одной из могил сохранилось дощатое перекрытие части могильной ямы, в которой был погребен человек.

В могиле, обнаруженной у с. Пешки, приступка отличалась особенной шириной и была на треть, т.е. примерно на 1 м, длиннее ямы, в которой был погребен покойник. А на большой приступке были уложены наискось два коня. Сопутствующий инвентарь разнообразен и богат. Кони взнузданы и оседланы. Поскольку яма для них была вырыта очень глубокая (до 3 м), в ней вертикально было поставлено характерное четырехгранное копье. Могила для человека глубже конской еще на 0,9 м. В ней находился сильно истлевший скелет в гробу. Справа от человека была положена почти прямая сабля. У головы справа находился кованый шлем с козырьком и бармицей под ним и небольшой железной пряжкой. Рядом, тоже у черепа, обнаружено скопление стрел — около 20 крупных наконечников с остатками древков, обмотанных полосками бересты. Стрелы находились в колчане, который истлел полностью. У таза слева — кресало и кусок кремня. Вдоль всего скелета и под черепом была прослежена полоса золототканой материи с узором. По-видимому, это была оторочка какого-то плаща или покрывала. Ясно, что это одно из самых богатых захоронений в Поросье.

Два остальных погребения этой группы из категории богатых — женские. Одно из них более скромное, но оно было тщательно перекрыто массивными дубовыми досками, отделявшими покойницу от захоронения лежавшего на приступке остова коня. Инвентарь небогатый: золотое колечко-серьга у черепа, на груди — обрывки витой тонкой серебряной проволочки, у колен — янтарная бусина и два шиферных пряслица.

Второе женское погребение частично разорено (кости коня разбросаны, но ясно, что остов был полным), среди костей обнаружены удила и одно стремя. Инвентарь при женщине интересен, так как дает представление о сложно украшенном, состоявшем из многих деталей головном уборе — матерчатой шапочке с прикрепленными к ней серебряными колечками, соединенными серебряными цепочками. К колечкам подвешены серебряные бубенчики — по три к каждому колечку, на «макушке» было пришито бронзовое колечко, а к одному из колец на цепочке был подвешен большой бронзовый бубенчик, звенящий, конечно, громче серебряных. Справа от черепа лежало большое серебряное кольцо. На шее (на позвонках) были обнаружены две бронзовые пуговки, слева от таза — еще 6 таких пуговок, а под тазом — два бронзовых кольца. На груди были обнаружены остатки двух ожерелий — одно из 13 обычных круглых стеклянных бусин, второе — из трех лазуритовых подвесок и 8 коралловых. Это второе ожерелье, несомненно, играло роль амулета-оберега, так как оба камня считаются на востоке обладателями волшебной силы.

Представляется весьма вероятным, что рассмотренные выше мужские и женские захоронения с полным остовом коня, уложенного на дне рядом с погребенным, можно считать развитием (или изменением) погребального обряда, очевидно, под мощным влиянием захвативших степи половцев. Тем не менее, несмотря на замену чучела коня на его полный остов, здесь отчетливо выявляется характерный для печенегов принцип «горизонтального погребения».

Вторая столь же небольшая группа, вероятно, сопоставима с торческими захоронениями, поскольку наиболее характерным для торческих погребений был принцип «вертикального захоронения», т.е. конь в них должен перекрывать человеческое захоронение или же быть выше него, в частности, на высокой приступке, иногда даже отделенной от основного захоронения человека плотным перекрытием. Замена чучела коня полным его остовом так же, как у печенегов, объясняется заимствованием этой части обряда у степных соседей. Следует учитывать, что замена чучела конем требовала увеличения размера прежде всего могильной ямы, а величина ямы ставила перед необходимостью насыпать значительно больший по объему курган, поскольку в центре находилась обширная яма.

Заимствование очевидно важной детали погребального обряда и сопровождающие эти действия становятся особенно заметными при ознакомлении с инвентарем, отличающимся, несомненно, большим разнообразием и заметным «богатством»: саблями, наборами оружия копейщика и лучника, шлемом, мелкими золотыми вещами (колечками), остатками дорогих тканей, серебряными украшениями, а в одном из женских погребений — целым набором «волшебных камней». Все это, начиная с заимствования захоронения полной туши коня, может быть объяснено, прежде всего, иным, более высоким имущественным и, возможно, общественным положением умерших и их семей.

На их фоне особенно выделяются безынвентарные и безлошадные захоронения, которых довольно много в печенежско-торческом союзе. Следует отметить, что количество бедняков увеличивается, пожалуй, еще за счет погребений, отличающихся от остальной массы восточной ориентировкой.