Северный Кавказ и Хазария в IX—X вв. по сведениям восточных авторов

Для внутренней характеристики Азово-Каспийского междуморья периода хазарского политического преобладания в этом районе основным источником является арабская географическая литература IX—X вв. Завершение арабо-хазарских войн и внутреннее развитие халифата и областей северного Прикаспия привели к установлению тесных контактов между ними и сделали их торговыми партнерами. Арабские купцы живо интересовались этими областями и сохранили значительное количество сведений о них. Эти сведения, разумеется, различны по своей достоверности и ценности, но в целом они дают возможность представить интересующие нас процессы.

Наиболее ранние сведения арабской географической литературы, в значительной степени восходящие к данным персидской историографии и страноведения, дает труд Абу-л-Касима ибн Хордадбеха «Книга путей и царств», которая была им закончена не ранее 885/886 г. Труд ибн Хордадбеха имеет специфический характер, поскольку представляет служебное руководство, написанное им как начальником ведомства почт в Северном Иране. Это не вполне завершенная компиляция сведений разного времени, поэтому его информация нуждается в тщательной коррекции.

Ибн Хордадбех составлял свое руководство в период, когда Хазария представляла уже сложившееся политическое образование. У него первого встречается указание на существование столицы хазар и указаны хазарские города.¹ Столицей хазар он называет город Хамлидж, расположенный на берегу реки, «которая выходит из земель славян и впадает в Джурджанское море» (Волга, Каспий). Термин Хамлидж, вероятнее всего, представляет арабскую передачу тюркского слова ханлык — ханское место, или хамлык, — место, покрытое камышами. Другие города хазар — Баланджар и Байда. Ибн Хордадбех явно слабо осведомлен о Хазарии. Хамлидж он знает только потому, что туда плавают арабские купцы из Джурджана. Местоположение двух других городов он не отмечает. В свой рассказ Ибн Хордадбех вплетает старые предания о деятельности Хосрова Ануширвана. Так, он передает легенду о том, что Ануширваном построены Баланджар и Семендер.

Для ситуации IX в. исключительно важно следующее свидетельство Ибн Хордадбеха — «Город Семендер лежит за Бабом, и вся страна за ним во власти хазар», — из которого вытекает, что граница собственно Хазарии начиналась только от старого гуннского пограничного города Семендера. Общее представление о границах Хазарской державы по их положению в IX — начале X в. было зафиксировано младшим современником Ибн Хордадбеха Абу-л-Фараджем ибн Кудамой: «Территория хазар простирается от Армении (имеется в виду административная единица халифата. — А.Г.) до Хуварезма Хоросанского».²

Продолжателем Ибн Хордадбеха был Ибн Рустэ, написавший около 912 г. сочинение «Книга драгоценных камней», в котором нашли отражение события, имевшие место не позднее 902/903 г. Ибн Рустэ первым в арабской литературной традиции дает относительно подробное описание интересующих нас стран.³

О Хазарии Ибн Рустэ говорит, что это обширная страна, «прилегающая одной стороною к великим горам, которые простираются до Тифлисской страны». Таким образом, он определяет южную границу Хазарии как область Кавказа. Однако это определение относится к государственной, а не к этнической границе. Говоря ниже о стране Серир, он указывает, что она отделена от территории хазар «12 днями пути по степи и 3 днями пути по высоким горам и лощинам». Это является прямым свидетельством об удаленности областей коренного расселения хазар от гор Восточного Кавказа.. Земли, занятые племенем хазар, как следует из этого свидетельства, лежали на расстоянии, равном не менее чем 250—300 км к северу от горного Дагестана.

Ибн Рустэ относительно подробно описывает административное и военное устройство Хазарии, отмечая удивлявшую арабов двойственность верховной власти. В его рассказе о Хазарии особого внимания заслуживает описание образа жизни хазар: «Хазарский народ живет зимой в... двух городах (имеются в виду части«Итиля — Хамлиджа, которые он именует Сарашен и Хабнела), а с наступлением весны выходит в степь и не покидает ее до приближения зимы». Из этого свидетельства вытекают два важных вывода. Во-первых, о сохранении хазарами кочевания и кочевого хозяйства до конца IX в. и, во-вторых, об ограниченности собственно хазарской территории. Последнее кажется невероятным, но по существу то же о хазарах середины X в. пишет царь Иосиф. Очевидно, указывая расстояние между землей хазар и Сериром, Ибн Рустэ имел в виду именно эти города — области традиционных хазарских зимовий.

Другой частью междуморья, которая относительно подробно описана Ибн Рустэ, является восточная оконечность Кавказа. Однако он не знает здесь того политического многообразия, которое отмечалось Ибн Хордадбех. Это, несомненно, лишний раз свидетельствует об архаизме и компилятивности известий последнего. Ибн Рустэ известны только два образования на территории Дагестана: Серир и Хайзан (вар. Хайдан).⁴

Серир — политическое образование, восходящее к эпохе Ануширвана. Он имеет царя, титул которого авар. Царь Серира живет в укрепленном «горном гнезде» — крепости-замке, занимающем огромную площадь. В стране имеются «поселки и города». Она изрезана ущельями, в которых обитают «разного рода люди». В ней есть христиане и язычники. В царство Серир, как можно судить по тексту, входит также область («город») Гумик, т. е. страна лакцев. Серир — независимое политическое образование. Хайзан также представляет самостоятельную политическую единицу и имеет своего царя. По Ибн Рустэ, Хайзан лежит в 12 остановках (переходах) от замка царя Серира (около 120—150 км). По мнению В.Ф. Минорского, Хайзан — это современный Кайтаг.

Ценные сведения содержит сочинение Ибн Рустэ о стране алан.⁵ Он детально, как и в выше отмеченных случаях, определяет ее границу. Между владениями царя Серира и владениями царя алан три дня пути «по горам и лугам». От начала владений царя алан до Баб ал-Лана (Дарьяла) десять дней пути. Это значит, что протяженность восточной части Алании, по представлениям Ибн Рустэ, не менее 200—250 км. Следовательно, восточная граница области, подчиненной царю алан во времена Ибн Рустэ, доходила до начала Терско-Сулакской низменности, полностью охватывая предгорные области современной Чечено-Ингушетии. Она, таким образом, не изменилась с конца VII в., когда о территории, занятой аланами, писал Анания Ширакаци.

Ибн Рустэ говорит, что аланы делятся на четыре племени. «Почет и власть принадлежит племени, называемому „Дахсас”...» Существует мнение, что дахсас — арабская передача иранского словосочетания рукхсас, т. е. светлые, белые асы. Однако вполне вероятно другое. Арабская традиция известна сильным искажением неясных терминов чужих языков. Слово «дахсас» может быть передачей термина ос (овс), грузинского имени алан. Известие о четырех племенах, вероятнее всего, является отражением этнополитического деления Алании.

Труды Ибн Хордадбеха и Ибн Рустэ представляют одну линию развития арабской географической литературы. Другая линия представлена трудами ал-Истахри и Ибн Хаукаля, которым принадлежат компилятивные сочинения, известные под одним и тем же наименованием «Книга путей и государств». Абу Исхак ал-Истахри составил компиляцию, почти полностью основанную на не дошедшем до нас труде более раннего автора Абу-Зейда ибн Сахля ал-Балхи «Изображение поясов земли», который был закончен около 930 г. В свою очередь, труд ал-Истахри подвергся переработке его младшим современником Ибн Хаукалем, который завершил работу в 977/978 г. Таким образом, в основе известий ал-Истахри и Ибн Хаукаля лежат данные конца IX в., а внесенные ими дополнения не отражают период более поздний, чем начало X в. (за небольшим исключением в компиляции Ибн Хаукаля).⁶

Оба автора осведомлены о Северном Кавказе относительно слабо. Их сведения в основном ограничиваются описанием побережья и торгово-административных пунктов, среди которых важнейшими были Баб ал-абваб (Дербенд), Семендер и Итиль. Горные области и западная часть Северного Кавказа остаются им почти неизвестны.

Важнейшей точкой отсчета в восточной части Предкавказья для них является Баб ал-абваб, который служил портом «для Серира и иных стран кяфиров». Приморская полоса от Баб ал-абваба до Семендера (на протяжении 4 дней пути), по их сведениям, не была заселена. За Семендером начиналась Хазария. Старый гуннский город был воротами в Хазарию и представлял вместе с округой буферное образование, находившееся в вассальной зависимости от хазар. Путь из Семендера в Итиль шел по пустыне и продолжался семь дней. Под словом Итиль понимался не только город, но и вся территория коренной Хазарии.⁷ Семендер, по свидетельству ал-Истахри, — единственный густо населенный пункт «в области хазар».⁸ Владения собственно Семендера распространялись в сторону Баб ал-абваба и Серира (очевидно, предгорий). Они состояли из возделанных участков, покрытых виноградниками и садами. Постройки семендерцев представляли легкие турлучные конструкции с «выпуклыми» крышами, в городе были мечети и обитало много мусульман, несмотря на то, что правитель области как родственник хазарского царя исповедовал иудаизм.⁹

Ал-Истахри, а за ним Ибн Хаукаль дают яркую и точную характеристику Хазарии, которая до них не была дана ни одним автором. В их трудах хазары предстают во всей своей этнической реальности.¹⁰

Оба автора утверждают, что хазары были неоднородны антропологически. Одни из них были очень смуглые, их называли «карахазары» (буквально «черные хазары»). Другие, напротив, были светлые, «белые» и, в отличие от первых, «видные по красоте и наружным качествам».

Язык хазар, говорит ал-Истахри, «не сходен с языком турок и персов и вообще не похож на язык ни одного из народов (нам известных)». Ибн Хаукаль повторяет эту фразу, упустив только сравнение языка хазар с персидским языком и подчеркнув, что речь идет о языке «чистых хазар».¹¹ Коррекция, внесенная Ибн Хаукалем, очень существенна. В его редакции фразу надо понимать иначе, чем в редакции ал-Истахри. Он, очевидно, сообщает, что не имеет себе подобного не тот хазарский язык, на котором говорят вообще в Хазарии, а только язык группы, сохранившей традиции древнейшей хазарской общности. Как установлено лингвистами, дошедшая до нас терминология хазарского языка — в основном терминология военно-административная, и она имеет тюркское происхождение.¹² Следовательно, язык общения в Хазарии был языком тюркским. Что же касается языка древнейшей группы, ставшей ядром формирования хазарского этноса, то он либо, подобно булгарскому, представлял древнейший тюркский язык, отличный от языка тюрок VI—VII вв., либо являлся языком не тюркским, а, скорее всего, угорским, принесенным переселенческими волнами, передвигавшимися в Предкавказье из Южной Сибири.

Одежда хазар, по словам обоих авторов, сходна с одеждой соседних народов. Их костюм состоит из куртки (короткой) и плаща типа туники. Однако сказанное относится, видимо, только к одежде горожан. Оба автора утверждают, что сами хазары одежду не производят, а она ввозится из разных стран, включая Рум (Византию), Закавказье и Джурджан (Горган). В рассказах обоих авторов речь идет исключительно о хазарах Итиля, но вместе с этим создается полное впечатление о том, что никаких других хазарских групп авторы не знают.

Итиль — основное место обитания хазар — представляется не обычным городом, а скорее большим лагерем.¹³ В нем, согласно ал-Истахри и Ибн Хаукалю, было две неравные части. Одна из них была расположена на левом, другая на правом берегу реки. Собственно хазарским поселением являлась только западная (правая) часть города, большая по величине, окруженная стеной с четырьмя воротами. В этой части находился административный центр — дворец царя, построенный из жженого кирпича. Здесь же находились мечети, рынки и бани, рассчитанные в основном на гвардию царя, жившую поблизости от дворца-цитадели. Основная масса построек города представляла разбросанные по его территории «войлочные палатки» (т. е. юрты) и жилища «из глины» (т. е. мазанки из самана). Город был разбит на кварталы, которые, очевидно, принадлежали семейным общинам (патронимиям). На жителей кварталов и на жителей окрестностей города была возложена обязанность доставлять провиант «войску царя», т. е. гвардии, численность которой составляла 4 тыс. человек. Вокруг города не было постоянных селений. За его стенами начинались кочевые и пахотные участки, принадлежавшие горожанам. Участки были разбросаны по берегу реки или в степи на расстоянии до 20 фарсахов от города (около 100 км). Таким образом, население хазарской части Итиля было связано с земледельческим хозяйством, но хазарская система земледелия имела ярко выраженный полукочевой характер. Население весной передвигалось на свои родовые участки, обрабатывало и засеивало землю, а осенью, собрав урожай, возвращалось на зимовку в город. Хазары имели суда и занимались рыболовством. Несмотря на то, что среди хазар были представители иудаизма, мусульманства и христианства, «большую часть обычаев их составляли обычаи идолопоклонников». Обычное право хазар и их этические нормы («установления их, которыми они отличаются от других народов») были основаны на древних традициях и, по свидетельству обоих авторов, противоречили всем трем религиям.

Хазария управлялась царем, носившим титул бека (бака), или иша, т. е. шада (Ибн Рустэ). Однако главой страны считался каган-хазар, представлявший священное лицо и не занимавшийся непосредственно управлением. Каганы избирались из членов одного рода. Фактическая власть в стране принадлежала царю. Царь представлял перед каганом высшие слои господствующего класса, который состоял из «старейшин» родов, военно-чиновничьей аристократии и профессиональных воинов. В руках царя находилось постоянное войско, которое насчитывало 10 тыс. (вар. 12 тыс.) воинов, и гвардия. Войско находилось на обеспечении жителей страны, поставлявших натуральный продукт представителям военного сословия.¹⁴ Таким образом, класс воинов представлял категорию зарождавшегося сословия феодалов наряду со «старейшинами» хазарских родо-племенных групп. Внутри Хазарии, среди той части ее населения, которая оставалась язычниками и, очевидно, представляла массу простого народа, имела место продажа детей и порабощение друг друга. Группы, исповедовавшие ислам, иудаизм и христианство, принадлежавшие в основном к торгово-ремесленному и военному сословиям, не допускали внутреннего рабства.

Наиболее полное и систематическое описание междуморья принадлежит Абу-л-Хасану Али ал-Масуди. Из его трудов сохранилось два сочинения: «Россыпи золота и рудники драгоценных камней» («Мурудж ад-дза-хаб...»), завершенное автором между 943 и 947 гг., и «Книга сообщений и знаний» («Китаб ат-танбих...»), законченная около 956 г. Труды ал-Масуди включили в себя сведения, накопленные его предшественниками и отражающие явления более раннего времени, чем середина X в. Вместе с тем при. сравнении данных ал-Масуди с данными ал-Истахри—Ибн Хаукаля обнаруживается ряд сведений, которые несомненно являются отражением тех сдвигов, которые произошли в период от начала X в., когда собирал свои данные ал-Истахри, и до середины столетия, когда их собирал ал-Масуди.¹⁵ Ал-Масуди — единственный из арабских авторов, кто представлял точные ориентиры Кавказа от Хазарского (Каспийского) моря до моря Найтас (вар. Мэотис, т. е: Азовского моря).

К северу от «Баб ал-Баба», по данным ал-Масуди, лежит царство Джидан, которое входит «в состав земель хазарских царей». Столицей этого царства являлся город Семендер. Таким образом, ал-Масуди подтверждает сведения ал-Истахри о том, что Семендер (Самандар) не хазарский город. По его словам, Семендер населен «народом из хазар», очевидно, этносом, родственным хазарам. Некогда, по данным ал-Масуди, этот город занимал положение главного города хазар, но после завоевания его в VII в. арабами «управление» из него было перенесено в город Атиль. Данные ал-Масуди о местонахождении Семендера расходится с данными ал-Истахри. Он определяет расстояние от ал-Баба до Семендера в 8 дней пути. Ал-Масуди явно допускает ошибку, которая, однако, дает основание некоторым современным исследователям говорить о передвижении Семендера или искать его вне границ Прикаспийской низменности. Из текстов ал-Масуди и ал-Истахри—Ибн Хаукаля определенно следует, что Семендер — главный город страны Джидан.

В 943 г., как утверждает ал-Масуди, Джидан управлялся правителем, имевшим имя (т. е. титул) Салифан, который исповедовал ислам. Причем правящая семь» была единственным носителем ислама в Джидане. Джидан представлял образование, враждебное мусульманскому ал-Бабу, и был связан с хазарами, по существу являясь их вассальным владением. Последнее согласуется с данными ал-Истахри.

Ал-Масуди дает обстоятельную этнополитическую карту Дагестана. Рядом со страной Джидан он называет владение Б-рзбан (Марзубан?) с городом, имя которого В.Ф. Минорский отождествляет с современным селением Карах (Ур-Карах). Далее он знает владение Гумик и владение Зирикаран (Зирих-гаран), которые соответственно отождествляются с районами лакцев и кубачинцев. Как и другие арабские авторы, ал-Масуди, особое внимание уделяет владению Серир, правитель которого, согласно распространенной легенде, считался, подобно владетелям Южного Дагестана, потомком Сасанида Бахрам-Гура. Во времена Масуди его резиденцией было селение Дж-мр-дж, которое В.М. Минорский отождествляет с Хунзахом. В стране Серир, по данным ал-Масуди, насчитывается 12 тыс. селений, откуда правитель мог набирать любое количество слуг (рабов).

Особенно важно показание ал-Масуди о взаимоотношении Серира и хазар. По его данным, царь Серира «совершает нападения на хазар и одерживает победы над ними».¹⁶ Ал-Масуди объясняет это тем, что серирцы живут в горах, а хазары на равнине. Факт активной военной политики горцев против хазар, зафиксированный ал-Масуди в 40-х годах X в., очень показателен. Этот факт свидетельствует о падении хазарского влияния в горах Восточного Кавказа и о том, что территории, находившиеся под непосредственным контролем хазар, ограничивались в 40-х годах X в., только равнинными районами.

За Сериром в описании ал-Масуди следует царства ал-Лан. Ал-Лан рисуется как сильное политическое образование. По характеристике ал-Масуди, царь алан «могуществен, мужествен, очень силен, ведет твердую политику среди царей».¹⁷ Территория царства, как можно судить по описанию, протянулась от Серира до страны кашаков (касог—адыги), т. е. охватила всю область предгорий Центральной части Кавказа. Царство алан состоит из непрерывного ряда поселений, настолько близко расположенных одно к другому, что, как выражается автор, «когда утром запоют где-нибудь петухи, ответ им доносится из других частей царства». Аланы имеют столицу, которая носит имя Магас.¹⁸ Кроме нее царь алан имеет еще ряд «мест пребывания», которые ал-Масуди называет «замками». Однако царь алан, судя по тексту, не владеет «Аланским замком» — проходом Дарьяла. Его снабжение идет из Тифлиса, а не со стороны алан. Аланский царь располагает крупным войском, которое насчитывает 30 тыс. всадников. Это почти втрое превышает численность постоянного войска хазар.

Ал-Масуди ничего не сообщает об отношении алан и хазар, но фиксирует отношения алан и Серира. Между царем алан и царем Серира существовали брачные связи: каждый из них был женат на сестре другого. Если учесть, что выше автор говорил о том, что царь Серира совершает нападение на хазар, то родственные отношения между правителями Серира и Алании могут быть поняты как установление политического союза этих образований против хазарского владычества в междуморье. Не лишено значения также замечание ал-Масуди о Том, что в мире с царством алан живут «начальники» христианского владения Гумик, горной области соседней с Сериром. Особое возрастание роли алан в X в. ал-Масуди фиксирует еще в одном известии. Рядом с аланами как соседний народ он называет абхазов. Абхазы, по ал-Масуди, имеют своего царя, но «царь алан главенствует над ними».

На крайнем западе горы Кабх, между горою Кабх и Румским морем, по ал-Масуди, живет народ кашак. Он не говорит прямо об отношении алан и кашаков, но сравнивает их силы, из чего можно сделать вывод, что отношения между кашаками и аланами носили в его время недружественный характер. «Аланы более мошны, чем кашаки, — говорит он, — которые не могли бы справиться с аланами, если бы их не защищали крепости на морском побережье». И далее: «Причина их слабости по сравнению с аланами в том, что они не допускают назначать над собой царя, который объединил бы их...» Кашаков ал-Масуди называет «прибрежным народом». Ал-Масуди, как и другие арабские авторы, плохо знал районы, лежащие от предгорий на север. Это естественно, арабские купцы не заходили далеко в степи, и жизнь степи оставалась совершенно скрытой от них.

На основании данных ал-Масуди можно полагать, что в 40-е годы северокавказская степь еще контролировалась хазарами, хотя самих хазар он знает только в двух районах — в Итиле и в районе хазарской заставы, расположенной при впадении «рукава хазарской реки в море Нитас (Понт)», т. е. в районе Керченского пролива. Держава хазар, по ал-Масуди, опиралась на войска, получавшие жалованье. Основным войском Хазарии были ларисии, чужеземная гвардия, которая пользовалась в стране хазар особыми привилегиями вплоть до выдвижения из своей среды везиря. Если каган-хазар являлся «пленником» царя, то сам царь по существу являлся таким же «пленником» ларисиев — воинов-мусульман хорезмийского происхождения. Ларисии не имели земельных наделов и, видимо, не были связаны с непосредственным производством. Отсюда особое значение подвластных хазарам территорий как базы, поставлявшей царскому войску средства к существованию. Данные ал-Масуди, видимо, свидетельствуют о возрастании роли наемников в политической системе Хазарии и дальнейшем отрыве ее верхушки от создавшей ее этнической и социальной общности.

Писателю последней четверти X в. Шемс уд-дину ал-Мукаддаси, труд которого был составлен около 985 г., Хазария, не существовавшая к тому времени как политическое целое, уже представлялась самой дальней северной областью.¹⁹ Далее ее, по его представлениям, находится только «стена Яджудж и Маджудж». Это — область «обширная», «пустынная и дикая», сухая степь, которая не имеет «растительности и плодов». Правда, в области Итиль («при реке Итиль»), так арабские авторы чаще всего называют район коренного расселения хазар, ал-Мукаддаси знает города, но список этих городов, составленный на основании литературных источников, явно свидетельствует о. компилятивности его сочинения. Названные им хазарские города—это те пункты, которые были известны как города его предшественникам, знакомым с Волжско-Прикаспийской частью Хазарии. Итиль ал-Мукаддаси также знает как город, но вместе с тем из его текста с полной очевидностью вытекает, что понятие город в арабской литературе может не соответствовать обычному представлению о городе. В Итиле, по его словам, есть «леса», «он величиной с Джурджан (Горган) или больше». Повторяя данные ал-Истахри-Ибн Хаукаля о планировке города и этнографии его обитателей, сочинение ал-Мукаддаси не оставляет сомнения в том, что территория области-города Итиль совпадает с территорией собственно страны хазар.

Новым в сочинении ал-Мукаддаси является свидетельство о реке Хазар, которая явно отлична от реки Итиль. Она находится южнее Итиля. Это, как можно «полагать, пограничная река, от. которой некогда начинались собственно хазарские земли. На этой реке ал-Мукаддаси знает соименный ей город, который он, однако, не упоминает в списке хазарских городов, хотя и сравнивает его с ними. Судя по тексту, это город относительно молодой, куда собрались жители разоренных врагом хазарских поселений. Ал-Мукаддаси хорошо знает Семендер, в котором, по его мнению, живут христиане и мусульмане. Ал-Мукаддаси подтверждает старые сведения о том, что район Семендера — район виноградарства и садоводства, район, где много деревьев. Эта тема так настойчиво повторяется в арабской литературе, что невольно вспоминается наименование, которое «Дербенд-Наме» сохранила за предгорьями северо-восточной оконечности Кавказа. Этот район именуется в источнике Гюльбах (Гюль-баг — цветочный сад). Аварцы до сего времени называют именем Гельбах район Верхнего Чирюрта на р. Сулаке.²⁰

Относительно слабо был знаком с Северным Кавказом также анонимный автор большого сочинения «Худуд ал-алам» («Границы мира»). Оно было составлено в 982/983 г. на персидском языке. Этот труд представляет компиляцию, в которой использованы материалы Ибн Рустэ, традиции ал-Истахри-Ибн Хаукаля, ал-Масуди.

Новым, по сравнению с сочинениями первой половины X в., в этом труде являются данные о печенегах.²¹ Их родовые подразделения, проникшие в X в. на территорию Предкавказья, были известны автору под именем «хазарских печенегов». Он сообщает, что эти печенеги пасут свой скот в «Хазарских горах». Еще ал-Масуди писал о том, что одна из причин нахождения хазарского отряда в районе Керченского пролива («рукава моря Нитас») — стремление хазар не допускать массовых перегонов скота кочевников-гузов на зимовье в район Приазовской низменности.²² Крушение Хазарии, видимо, открыло кочевникам Северного Причерноморья, — но уже не гузам, а печенегам, — доступ в северокавказские степи. В 40-е годы X в. печенеги проходили, как сообщает Константин Багрянородный, в Западное Предкавказье (Зихию), но их кочевья находились еще на расстоянии 6 дней пути от Алании и 5 дней пути от Хазарии.²³ В 70—80-х годах X в. печенеги, видимо, проникли к югу и заняли Центральное Предкавказье. Упомянутые Анонимом Хазарские горы, — вероятнее всего, Ставропольская возвышенность. Во всяком случае, автор локализует кочевья печенегов к северу от Алании, к востоку от моря Гурз (Черное море), к западу от Хазарских гор. Печенеги нападали на остатки хазарских становищ и поселений. «Отсюда», — говорит аноним, — в мусульманские области попадают «хазарские пленники».

Ряд относительно новых сведений сообщает Аноним об аланах и стране Серир. Он говорит, что среди алан есть «горцы и степняки». Серир он называет областью «горной и степной». В этих сообщениях, видимо, отразилось изменение северных пределов Аланского и Серирского политических образований, которые после крушения Хазарии расширили свои территории в направлении степи. Сообщение ал-Масуди о народе кашак (касогов) он интерпретирует так: «Касек — город в стране алан, расположенный на берегу моря Гурз». Если это сообщение сопоставить с известием Константина Багрянородного о том, что зихам: (а по данным Константина, зихи находились на побережье западнее касогов — «Касахии») приходится при набегах алан спасаться на прибрежных островах,²⁴ то можно сделать вывод, что после падения Хазарии аланы расширили пределы своей территории не только в северном, но и в западном направлении и на какой-то период включили в свое объединение адыгские группы Западного Предкавказья. Стремление алан подчинить себе адыгов вполне объяснимо. Это — попытка аланского объединения выйти к морю. Аноним говорит, что Касек «место богатое» и в «нем есть купцы». Ал-Масуди говорил о торговле кашаков с Трапезундом.

Приведенный обзор свидетельств арабо-персидской страноведческой (географической) литературы о Северном Кавказе IX—X вв. с полной очевидностью показывает, что в странах халифата слабо представляли этнические общности этого региона. Более или менее детальная информация поступала в арабский мир только с побережья Каспия. Внутренние районы междуморья были известны мало и, видимо, мало интересовали арабов после отражения народами Северного Кавказа арабского натиска VIII в. Вместе с тем, несмотря на скудность имеющейся в арабо-персидской литературе информации о Северном Кавказе, из нее мы можем сделать существенное заключение. Эта литература несет информацию не об отдельных: этнических группах, а, как правило, о крупных политических образованиях. Такими образованиями в пределах региона в IX—X вв. выступают Хазария, о которой в силу ее особого политического веса содержится наибольшее количество известий, Семендер, или область Приморского Дагестана, прилегавшая с юга к Хазарин, Серир, Алания и страна касогов, занимавшая район северо-западного Предкавказья. Взаимоотношения этих общностей между собой, и в первую очередь взаимоотношения Семендера, Серира, Алании и страны касогов с Хазарией, составляют существо политической истории региона. Географическая литература, однако, представляет мало возможностей для ее детальной характеристики. Только в одной области. Северного Кавказа имеется возможность ощутить интенсивность этнополитических контактов между этими образованиями. Это Приморский Дагестан. Его политическая история нашла отражение в одной из местных хроник — хронике «Тарих Баб-ал-абваб» («История Дербенда»), которая была написана анонимным автором в конце XI в. и сохранилась в сочинении турецкого историка XVII в. Мюнеджим-баши.²⁵

«Тарихал-Баб» свидетельствует, что прекращение арабо-хазарских, точнее арабо-кавказских, войн как государственной политики халифата не означало прекращения локальных войн и конфликтов, имевших место в течение IX—X вв. в области Большого Кавказа. Последним крупным походом, который, очевидно, непосредственно направлялся государством, был поход арабского полководца тюркского происхождения Абу Мусы Буги (Старшего), который имел место между 851 и 856 гг. Буга, как сообщает хроника, предпринял поход на алан и хазар, «победил их и наложил на них подушную подать (джизья)». Об этом походе также повествуют ат-Табари, ал-Якуби, Ибн ал-Асир, его описывают «Картлис Цховреба», армянские авторы. Из дербендской хроники, однако, мы узнаем, что действия Буги в области Центрального Предкавказья — поход в сторону Дарьяла — были активно поддержаны газиями Дербенда, которые начали интенсивные действия против «неверных», живших по соседству с ал-Бабом, и прежде всего против горных племен и Серира.²⁶

Продолжая политику закрепления арабского владычества на Кавказе, правители Дербенда совершают один за другим вторжения в горный Дагестан. «Тарих ал-Баб» сохранила известия о походах 876 и 878 гг. в Серир, о походе 886 г. в область Шандан.²⁷ Нападения дербендцев на горные области, связанные с северными предгорьями и каганатом, в 901 г. привели к ответному вторжению хазар в область ал-Баба. Это вторжение, видимо, готовилось заранее и представляло крупную акцию, направленную на закрепление хазарского влияния на северо-восточном Кавказе. И хотя вторжение хазар было отбито, хазары не отказались от попыток укрепить свое влияние в Дагестане. В 905 г. во время нового набега дербендцев на Шандан, в котором принимали участие также отряды Ширвана, объединенные силы хазар и Серира выступили на стороне шанданцев. То же повторилось в 912 г. Воины Серира, Шандана и хазарские отряды разбили дербендцев и ширванцев. Судя по числу пленных, в войну за Шандан были вовлечены крупные силы со стороны обоих коалиций.²⁸ В 916 г. правитель Дербенда попытался вновь вторгнуться в Шандан и опять потерпел поражение.

В том же 916 г. хазарам представился случай открыто вмешаться во внутренние дела Дербенда. В Дербенде разгорелась междоусобная борьба за власть между эмиром Абд ал-Маликом и его племянником. На помощь эмиру пришло хазарское войско, во главе которого стоял правитель Семендера-Джидана Салифан.²⁹ Сообщение об участии хазар в делах Дербенда — последнее известие хроники о хазарской активности в районе Приморской полосы Дагестана. В течение последующего десятилетия, видимо, произошли события, которые привели к ослаблению хазарского влияния в этом районе. Утвержденный с помощью хазарского войска эмиром Абд ал-Мадик не изменил агрессивной политики Дербенда по отношению к горной области. В 938 г. в походе дербендцев на Шандан уже принимали участие силы Джидана-Хайтага, очевидно, к этому времени выделившегося из состава Хазарии. Дальнейшее ослабление Хазарии, а затем и крушение каганата привели к переориентации горных областей в сторону мусульманских государств восточного Кавказа. В 968—969 г. эмир Дербенда в своей борьбе с ширваншахами уже опирается на помощь окрестных земель и даже своего старого врага — Серир (971 г.). Этот союз, правда, оказался непрочным. Политика Дербенда по отношению к горным областям и отношение горных областей к Дербенду начали коренным образом изменяться только в первой четверти XI в. В 1025 г. эмир Дербенда Мансур закрепил новые отношения браком с дочерью владетеля Серира.³⁰ Этот союз, как можно думать, имел целью сплочение восточнокавказских политических образований в связи с активизацией Аланского царства. Наступившее вслед за падением Хазарского каганата усиление Алании, видимо, привело не только к ее экспансии в Предкавказье, но и к попыткам выхода на побережье Каспия.

Примечания

1. Ибн Хордадбэ. Книга путей и царств. Цит. по: Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1903, вып. XXXII, с. 15—19; Булгаков П.Г. Книга путей и государств Ибн Хордадбеха. — В кн.: Палестинский сборник, вып. 3, 1958, с. 127—136.

2. Извлечение из книга о харадже ... Абу-л-Фараджа Кудама ибн Джафара. Цит. по: Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1903, вып. XXXII, с. 29.

3. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда, с. 217—219, прил. IV, с. 219—221; Из «Книги драгоценных камней», сочинения Абу-Али Ахмеда ибн Омара ибн Рустэ. Цит. по: Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1903, вып. XXXII, с. 43—49.

4. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда, с. 220. — В.Ф. Минорский приводит варианты названия этой области: ал-Гардизи — Дж-идан, ал-Масуди — Дж-дан (Джидан), «Худуд ал-алам». — Х-ндан. О стране Серир см.: Бейлис В.М. Из истории Дагестана VI—XI вв. Серир — ИЗ, 1965, № 73.

5. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда, с. 221.

6. Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература. Избранные сочинения в 6-ти т., т. 4. М.; Л., 1957, с. 194; Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе, Горгаи и Поволжье в IX—X вв. М., 1962, с. 74—80.

7. Из «Книги путей царств» Абу Исхака ... ал-Истахрия ... Цит. по:.Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1901, вып. XXIX, с. 39 (далее — ал-Истахри).

8. Там же, с. 49.

9. Там же, с. 47.

10. Заходер Б.Н. Каспийский свод, с. 117 сл.; Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962, с. 400 сл.; Плетнева С.А. Хазары. М., 1976.

11. Ибн Хаукаль. Из «Книги путей и царств». Цит. по: Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX—X веков ... о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1908, вып. XXXVIII, с. 113 (далее Ибн Хаукаль).

12. Zajączkowski A. Ze studiów nad zagadnieniem chazarskim. Kraków, 1947; Баскаков Н.А. Тюркские языки. М., 1960.

13. Ал-Истахри, с. 45; Ибн Хаука ль, с. 112.

14. Ал-Истахри, с. 53. — Ибн Хаукаль (говорит о том, что войску выдаются небольшие суммы. — См.: Ибн Хаукаль, с. 109.

15. При написании этого раздела использованы переводы В.Ф. Минорского и Н.А. Караулова: Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда, прил. III, с. 188 сл.; Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX и X веков ... о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1908, вып; XXXVIII, с. 29 сл.

16. Так по переводу В.Ф. Минорского (с. 204); по переводу Н.А. Караулова; «...и усердно и с успехом воюет с хазарами» (с. 53).

17. Наиболее полно проблемы истории средневековой Алании изложены в монографии: Кузнецов В.А. Алания в X—XIII вв. Орджоникидзе, 1971.

18. Новосельцев А.П. К истории аланских городов. — МАДИСО, 1969; т. II, с. 132—136; Кузнецов В.А. Алания II—XIII вв., с. 152—154; Виноградов В.Б. Тайны минувших времен. М., 1966, с. 22.

19. Из книги «Лучшее из делений для познания климатов». Цит. по: Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX и X веков... о Кавказе, Армении и Азербайджане. — СМОМПК, 1908, вып. XXXVIII, с. 3 сл.

20. Тарих и Дербенд-Наме. Под ред. М. Алиханова-Аварского). Тифлис, 1.898, с. 31, 43, 47, 48, 93, прим. 32.

21. Hudud al-Alam. The regions of the world. A Persian geography 372 a. h. — 982 a. d., translated and explained by V. Minorsky. London, 1937, p. 53, 67, 83, 160.

22. Караулов H. А. Сведения арабских географов... — СМОМПК, 1908, XXXVIII, с. 47.

23. Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio. Greek text. Ed. by Dy. Moravcsik, English translation by R.J.H. Jenkins. Budapest, 1949, 6, 3—5; 37, 45—46 (далее — Constantine Porphyrogenitus).

24. Ibid., 42, 99—108.

25. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда.

26. Там же, с. 46.

27. В.Ф. Минорский локализовал Шандан в районе современного с. Акуша. — Там же, с. 138—141. — Дагестанские ученые локализуют Шандан в районе лезгинского с. Испик (см.: Баркуев К., Ахмедов М.-К., Шихсаидов А. Исторические сведения о Дагестане из арабских рукописей. — Учен. зап. Даг. филиала АН СССР, 1963, т. 11, с. 180).

28. Там же, с. 43.

29. Там же, с. 66.

30. Там же, с. 70.