Иллюзия победы

Иначе развивалась историческая наука в Советском Союзе. В 1930-е гг. возрастающая внешнеполитическая угроза, соединение в гитлеровской Германии идеологии антикоммунизма с русофобией заставила руководство СССР не только «восстановить права» исторической науки, но и обратиться к норманнской проблеме на официальном уровне. За основу был взят упомянутый тезис о невозможности привнесения государственности извне, дополненный автохтонистской теорией лингвиста Н.Я. Марра, так понравившейся И.В. Сталину.

Эту упрощенную логическую схему необходимо было, однако, подтвердить конкретным историческим материалом об образовании государства у восточных славян. Согласно идеологическим установкам 1930—1840-х гг., эта задача сводилась к доказательству, во-первых, автохтонности славян в Восточной Европе, во-вторых — славянской этнической принадлежности племени «русь». И на пути антинорманистов вновь встали данные источников, четко разделяющие славян и русов. Все попытки доказать изначальное тождество руси и восточных славян, опираясь на говорящие о противном источники, успеха не имели, хотя и продолжаются до сих пор.

Антинорманизм 1930—1950-х гг. был крайне уязвим и в методологическом, и в источниковедческом отношении, ибо норманнская концепция отвергалась за счет теоретических представлений, без рассмотрения конкретной аргументации его приверженцев. Иными словами, если ученый думает, что русы — это не славяне, то он уже не прав.

Ярким примером в этом отношении является выдающийся историк и археолог, академик Б.А. Рыбаков, за последние 50 лет не изменивший точку зрения на происхождение Руси и многие годы бывший олицетворением официального антинорманизма. С 1940-х гг. этот ученый отождествляет русов и славян и утверждает, что древний объем Руси — это лесостепь Среднего Поднепровья. Рыбаков, разбирая уже в 1980-е гг. проблему локализации Русского каганата, блестяще опроверг концепцию северного расположения этого государства и народа «русь». Однако даже детальное изучение источников (в том числе персидского анонимного сочинения «Пределы мира», весьма точно локализующего Русский каганат не на се — вере, но и не в Среднем Поднепровье) не помогает Рыбакову расстаться со своим мнением, как, впрочем, и имевшиеся уже в распоряжении ученого данные археологии, не фиксирующие в Среднем Поднепровье VIII — начала IX вв. славянской культуры, позволяющей говорить о государстве.

Другие историки — «марксисты», не находя возможности доказать тождество славян и русов, вернулись к положению «государственной школы» о непринципиальности проблемы этнического происхождения руси при изучении политогенеза восточных славян. Русский каганат был вновь отождествлен с Киевской Русью, а русы восточных источников — с господствующим слоем Древнерусского государства. Такая позиция характерна в основном для авторов обобщающих трудов по истории Киевской Руси, не занимавшихся вплотную происхождением Руси и не использовавших огромный материал, накопленный почти за столетие специальными историческими дисциплинами.