Х.Г. Надырова. «Хазаро-болгарские традиции в градостроительстве Волжско-Камской Булгарии»

Статья посвящена сравнительному анализу градостроительства Волжско-Камской Булгарии, Хазарского каганата и Дунайской Болгарии, связанных общностью исторических судеб и генезисом населений. Целью анализа послужило выявление традиционных черт и их истоков в градостроительстве Волжско-Камской Булгарии.

Тюркоязычные булгарские и другие племена Хазарии, перемещавшиеся в VII—X вв. с юга из восточно-европейских степей в Волго-Камье, наряду с местными финно-угорскими племенами, сыграли решающую роль в этногенезе населения Волжско-Камской Булгарии. Салтово-маяцкая культура Хазарского каганата четко прослеживается в основе материальной культуры волжско-камских булгар. Однако проблема выявления хазарских традиций в градостроительстве региона ранее не рассматривалась. После распада в восточно-европейских степях Великой Болгарии и формирования Хазарского каганата в конце VII в. часть булгарских племен во главе с ханом Аспарухом переместилась в дельту Дуная, где возникло государство Дунайская Болгария. В образовании его и Волжско-Камской Булгарии просматриваются исторические параллели и определенное сходство материальных культур, обусловленные общностью происхождения.

Известный археолог А.Х. Халиков, исследовавший Биляр и другие булгарские города, одним из первых акцентировал внимание на вопросе развития и влияния традиций градостроительной культуры Дунайской Болгарии на города Волго-Камья [29, с. 38—39]. При значительной удаленности рассматриваемых регионов Волго-Камья, южных степей Восточной Европы и Дунайской низменности друг от друга, они были связаны общностью исторических судеб, генезиса основных масс населения и основ материальных культур.

Для определения сути и истоков этих традиций необходимо изучение историографии по проблемам архитектурно-градостроительной культуры населения различных районов Хазарского каганата. В обширной историографии хазароведения основополагающим стал труд М.И. Артамонова, в котором автор выявил и описал археологическую культуру хазар [1]. Десятилетия дальнейших исследований культуры хазар позволили значительно детализировать первоначальные данные в трудах С.А. Плетневой [18—20], А.П. Новосельцева [17]. Г.Е. Афанасьева [2] и др. В традиционной историографии салтово-маяцкий археологический комплекс (СМК) в целом является отражением культуры полиэтнического населения Хазарского государства. Считается, что кирпично-каменные крепости Хазарии отражают влияние византийской архитектурно-градостроительной культуры на градостроительство хазар [28]. В последние годы появилась новая точка зрения на культуру хазар. Историк Е.С. Галкина реконструирует существование в ареале лесостепного варианта салтово-маяцкой археологической культуры достаточно развитого государства алан-русов «Русского каганата», возникшего в конце VIII в. на территории от Левобережья Днепра до Верхнего и Среднего Дона и разрушенного хазарами в середине IX в. [4, 5]. Эта точка зрения считается неоднозначной и остается дискуссионной [24]. Материалы раскопок и исследований ранних городов Дунайской Болгарии Никулицела. Плиски и Великого Преслава в дельте Дуная позволяют сравнить их с городами волжско-камскиих булгар [30].

Большую часть населения Хазарии и Дунайской Болгарии составляли кочевые племена. Поэтому поисками закономерностей перехода кочевников от постоянного кочевания к полуоседлому и оседлому образу жизни, созданию государственности занимались многие ученые — историки, этнографы, археологи. В первую очередь, следует отметить труд С.А. Плетневой [20]. В своей книге «Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей», на основе большого, тщательно проанализированного фактического материала, ею было выделено три стадии, через которые проходили кочевые сообщества Евразии: таборная, полукочевая, полуоседлая. На третьей, наивысшей стадии у кочевников возникала оседлость и оседлые поселения, сооружались города. Схема возникновения города, когда вокруг замка богатого скотовода, удачно выбравшего место, образовывались посады, населенные торговцами и ремесленниками, условно названа С.А. Плетневой «от кочевий к городам». В то же время она указывает и на другие пути создания кочевниками городской культуры, например, завоевание ими оседлых городов [20, с. 78, 121, 145].

Н.Н. Крадин, разрабатывая вопросы, связанные с социальной структурой кочевых обществ и их политогенеза, приходит к выводу о зачатках урбанистического строительства, начиная с эпохи хуину. Разнообразные источники, в том числе и археологические, привлекаемые им для характеристики оседлости в хуннском обществе, показывают, что это были относительно небольшие поселки с населением, занимавшимся сельским хозяйством и ремеслом. Он отмечает существование городов и процессов урбанизации в кочевых обществах [13, с. 107, 177; 14].

В конце VIII в. из районов Северного Причерноморья и Приазовья Хазарии в регион Волго-Камья переместились племена салтово-маяцкой культуры, к которым в историографии принято относить хазар, тюрко-язычных булгар и ираноязычных алан. Как показал М П. Артамонов, это была культура всего населения Хазарского государства, хотя по деталям погребальной обрядности, керамическому материалу и особенностям домостроительства выявляются места проживания различных племенных групп, входивших в состав Хазарии. В среде рядового полиэтничного населения и большей части верхов Хазарского каганата до самого конца существования государства господствовали языческие верования. Каган и часть знати приняли иудаизм. Все это не отрицает и факт принятия ислама частью рядового населения Хазарии, в первую очередь жителями столичного города Итиля и его округи после арабо-хазарской войны в 737 г. Это подтверждается результатами раскопок могильников в Среднем Подонье [6, с. 170].

Согласно археологическим исследованиям, хазары разрушили булгарские поселения на территории около р. Донец и в Приазовье, с которыми связываются степные памятники салтово-маяцкой культуры, и это привело к эмиграции уцелевшего населения в направлении Волго-Камья и Дунайской Болгарии. Часть населения, у шедшая из Хазарского каганата во время гражданской войны в начале IX в., расселилась на правом берегу Днестра, заселив ранее безлюдные территории между Южным бессарабским валом и р. Северским Донцом в северо-восточной части Дунайской Булгарии. [2, с. 92—113]. Другая часть переселенцев, поднявшаяся на север в Волго-Камье, включала как население с глубокими традициями земледелия и ремесел, так и кочевников-язычников. Наряду с этим следует учитывать, что пришлые булгарские и тюркские племена перемещались в Волго-Камье из Хазарского каганата, обладая собственным опытом строительства городов и поселений. Или, по крайней мере, знали о его существовании, проживая вблизи них.

Среди крупных хазарских городов в низовьях Волги была столица Итиль, в Подонье — Саркел, в Предкавказье — Баранджар и Семендер и т.д. Двенадцать каменных крепостей, часть из которых стала ядрами хазарских городов, были построены при участии мастеров и в традициях восточных регионов Византии [28]. Часто цитадели этих городов и крепостей заселялись гарнизонами из кочевников племен гузов и печенегов.

Кроме этого, мысовое расположение городищ, характерное для Волго-Камья и мест расселения славянских племен, также было широко распространено в Хазарии. Среди прибывающего из нее населения были и кочевники с глубокими традициями возведения временных стойбищ и зимников. Говоря о массовом переселении в Волго-Камье части населения Хазарии в течение IX—Х вв. и учитывая огромные расстояния, которые пришлось преодолевать переселенцам, следует подчеркнуть огромное значение опыта кочевых племен, с которыми перемещалось и оседлое население. При этом булгары не только создавали новые поселения, но и расселялись в уже существовавших в регионе поселениях за счет расширения или уплотнения их селитебной территории, ассимилируя местное население.

Переселенцы из Хазарии принесли с собой в регион новые элементы культуры, которые были присущи с VIII—IX вв. салтово-маяцкому населению юго-востока Европы: особый вид гончарства, металлургии, захоронений и др. Племена, переместившиеся в регион с юга, являлись носителями более высокой культуры, получившей развитие в условиях государственности Хазарского каганата. Это позволило им объединить под своим началом многочисленные племена Волго-Камья для создания на рубеже IX—X вв. нового раннефеодального государства Волжско-Камская Булгария, которое до гибели Хазарии оставалось ее вассалом. Судя по летописным и другим письменным источникам, основное население Волжско-Камской Булгарии называлось собирательным термином «болгары» («булгары», «буляры»). Территорией расселения собственно булгарского племени являлись центральные территории Закамья в районе р. Малый Черемшан.

Здесь уместно отметить, что кочевые культуры всегда были неоднородны. Даже у древних тюрок так называемое «кочевое» общество на самом деле не было однородным и по своему образу жизни делилось на три различных типа: кочевников, полукочевников и оседлых жителей. Первые занимались скотоводством и вели кочевой образ жизни: они не имели постоянного местопребывания и передвигались на большие расстояния вслед за своими стадами. Вторые также занимались скотоводством, но они вели полукочевой образ жизни и обитали в пределах определенной территории: с весны до поздней осени они находились на принадлежащих им пастбищах, а зимой жили в полустационарных поселениях. Категорию оседлого населения древнетюркского общества составляли жители стационарных городов и поселений. В градостроительной культуре древних тюрков различается три разновидности городских поселений: переносные, полу стационарные и стационарные города и поселения [12].

Древнетюркские традиции проявлялись в Хазарии, где для части населения был характерен полукочевой образ жизни. Относительно мирное сосуществование племен Хазарского каганата в южных степях Восточной Европы было возможно при четком определении территории их кочевок. В Хазарии, а позднее, очевидно, и в Волжско-Камском регионе, отдельным племенным родам и группам принадлежали свои территории с пашнями, степями, лугами и лесными угодьями, реками и другими источниками водоснабжения. Именно на этих территориях появились родо-племенные центры — протогорода и связанные с ними открытые поселения.

Судя по историческим источникам, нет сомнений, что в регионе существовали поселения кочевников и полукочевников. Одним из важнейших символических знаков господства правителей Булгарии, как и других тюркских владетелей, являлась их ставка. В тюркском (и в современном татарском) языке существует характерный для ее определения термин — «йорт» (чувашский эквивалент «зурт») — «дом с постройками», «усадьба, двор», «стан», который в литературном языке соответствовал смыслам «страна», «владение», «государство». Центральное место в ставке правителя занимал его шатер — юрта. Он являлся политическим и сакральным центром ставки, тогда как сама ставка понималась как центр, точка всех владений правителя [11; 29, с. 38—39]. В графическом плане это можно представить в виде круга с точкой в центре, о чем писал в свое время персидский государственный деятель и историограф Хулагуидов Рашид ад-Дин: «Значение (термина) курень следующее: когда множество кибиток располагаются по кругу и образу ют кольцо в степи, то их называют курень. Значение [термина] курень — кольцо (...) В давние времена, когда какое-нибудь племя останавливалось в какой-либо местности, оно (располагалось) наподобие кольца, а его старейшина находился в середине (этого) крута, подобно центральной точке; это и назвали курень» [21, с. 18, 86]. Символически эта фигура напоминает солярный знак.

Ставка правителя служила местом средоточия власти. В ней правитель принимал решения государственной важности и здесь же собирал совет знати — представителей кланов и племен, которые выражали ему поддержку от имени своих владений. Очевидец этих советов Ахмад Ибн-Фадлан, секретарь посольства к булгарам Аббасидского халифата из Багдада, так описал их подготовку и проведение: «...мы оставались воскресенье, понедельник, вторник и среду в юртах, которые были разбиты для нас, пока собрались цари его земли, предводители и жителей его страны, чтобы услышать чтение письма (халифа)... Все они (живут) в юртах, с той только разницей, что юрта царя очень большая, вмещающая тысячу душ, устланная в большей части армянскими коврами. У него (царя) в середине ее (стоит) трон, покрытый византийской парчой» [15, с. 131, 139].

С развитием городской культуры в Булгарии ставка правителя переместилась в столичный город. Именно здесь находилось место сбора войска для походов, приема иностранных послов и т.д. Система власти в Булгарии, очевидно, виделась самим булгарам как система концентрических кругов с точкой в центре: посредине страны — ставка, центр ставки — юрта, а юрты — трон. Подобное сходство, видимо, осмысливалось как единство микро- и макрокосма, сакрального и обыденного, как модель идеального устройства мира и государства [11].

Государство Волжско-Камская Булгария нуждалось в защите от врагов. Какие-то оборонительные сооружения у булгар арабские географы отмечали уже в X в. В частности, они указывали, что между городами (Булгар) Биляр и Сувар был путь в два дня, пролегавший по берегу (р. Малый Черемшан) «в очень густых зарослях, в которых они укрепляются против врагов» [7, с. 37; 10, с. 82]. Очевидно, это были засечные линии в тех местах, где не было заградительных валов. Земляные валы насыпались с ростом городов и ожиданием массового появления в регионе кочевников. Следует отметить, что валы наблюдаются в Закамье и на правобережье Волги в лесостепных районах. В Древнерусском государстве для защиты от кочевников возводились «Змиевы» длинные валы. Отдельные области вокруг крупных городов опоясывались кирпичными стенами с башнями в Средней Азии. Часть подобных заградительных стен сохранилась в Закавказье.

Но наибольший интерес для нас представляют материалы об оборонительных валах Дунайской Болгарии. Для её защиты от Хазарии на севере и северо-востоке территории Дунайской низменности был насыпан 130-километровый вал, получивший в литературе название Южный бессарабский. Он представлял северную границу болгарского государства и был трассирован точно по природно-географической границе между степью и насыщенной водными препятствиями зоной, приблизительно в 40 км севернее Дуная. Галицкий вал между реками Прут и Серет считается продолжением Южного бессарабского вала в западном направлении. От Византии с юга Дунайскую Болгарию защищал Земляной Добруджанский вал, протяженностью свыше 100 км [2, с. 94—95]. Специального внимания заслуживает факт, что местность между Южным бессарабским валом и Дунаем насыщена озерами, притоками, каналами и болотами, создающими максимально хороший заслон против хазарской конницы. Система земляных укреплений была характерна для периода VIII — начала IX вв., т.е. точно тогда, когда болгары расселились вплоть до Днестра. В Биляре в систему оборонительных валов включены речки Большая Елшанка. Малая Елшанка. Билярка и их притоки (таблица 1).

Прием включения в оборонительные системы городов и районов Волжско-Камской Булгарии болотистых территорий речных протоков, так же, как и в Дунайской Болгарии, свидетельствует об общности происхождения его в градостроительных культурах Великой Болгарии и Хазарии.

Создавать единую неразрывную оборонительную систему в Волжско-Камской Булгарии не было необходимости, т.к. отдельные оборонительные рубежи перемежались лесами. Огромная протяженность валов в Дунайской Болгарии и на южных границах Киевской Руси связана с расположением их в степной открытой зоне.

Политическое оформление Волжско-Камской Булгарии обозначено созданием столицы государства. Закладка столичного г. Биляра в первой трети X в. начиналась с возведения валов, что позволило вычленить его из окружающего враждебного пространства и обозначить его размеры. То, что они были чрезмерными для того времени, подтверждается отсутствием других городов такого масштаба в Булгарии [29]. А о нехватке населения в X в. для единовременного заселения Биляра свидетельствует рыхлая застройка в ранних слоях города. С другой стороны, внутренний и, в большей степени, внешний город мог быть заселен на первых порах кочевым населением в юртообразных жилищах, не оставивших следов в культурных сдоях. Вполне вероятно, что огромные пространства внешнего и внутреннего города были разделены между основными племенами, входившими в племенное объединение с булгарами.

Таблица 1. Сравнение планировочных структур столиц Дунайской Болгарии и Волжско-Камской Булгарии (приведены к одному масштабу)

До сих пор остается открытым вопрос о генезисе и аналогиях градостроительной структуры Биляра. Концентрическая архитектурно-пространственная организация г. Биляра, формировавшаяся укрепленными внутренней и внешней частями города и вероятной цитаделью с огромной многоколонной мечетью в центре, позволяет предположить, что в основе ее лежит модель «идеального» раннесредневекового мусульманского города Багдада с концентрическими стенами и цитаделью в центре как местопребывания наместника Аллаха на земле. Возможно, под руководством мастеров — строителей из Багдада, предположительно прибывших с посольством, заложили столицу Волжско-Камской Булгарии по образцу и подобию аббасидской столицы (таблица 2). Этим и объясняются, по сути, округло-квадратный план и гигантские для того времени размеры Биляра и его название в русских летописях — «Великий город». Эту гипотезу высказывали А.П. Смирнов и Ф.Х. Валеев. О том, что город служил утверждению власти правителя Волжско-Камской Булгарии и символом приобщения к исламской цивилизации, говорит факт заложения его в центре основных земель государства по нетрадиционной для региона концентрической схеме города с огромной мечетью в центре. Городов такой гигантской величины в Булгарии не было.

Определенная аналогия наблюдается в архитектурно-пространственных структурах Биляра и столицы Дунайской Болгарии г. Плиски. Несмотря на то, что конфигурация последней была прямоугольная, структура ее была концентрическая и состояла из внешнего, внутреннего города и цитадели (таблица 1). А.Х. Халиков считал такую пространственную организацию городов Плиски и Биляра булгарской традицией, генетически связанной с кочевническим прошлым булгарских племен [29, с. 38]. С другой стороны, отсутствие четкой круглой формы оборонительной системы Биляра позволяет рассматривать ее как квадратную в плане с закругленными углами. В структуре Биляра, возможно, отражен симбиоз двух моделей мировосприятия — мусульманской и тюркской. В последней — пространство Мира. Земли представлялось четырехугольной горизонтальной плоскостью, а четыре стороны света, на которые ориентировались углы, считались главными направлениями — «углами мира». Так, направление на восток означало «вперед» (восток — «перед»), на запад — «назад» («запад» — задняя, тыльная сторона), на юг — «направо», на север — «налево» [6, с. 147]. Это пространство находилось в оппозиции к хаосу и означало освоенный, упорядоченный мир.

Особенно четко ориентация в пространстве углами по сторонам света наблюдается в хазарских городах. В частности, в ориентации в пространстве крепости Белая Вежа (таблица 3). Жилые здания в пространстве городов также углами ориентировались на стороны света. Очень четко это видно по жилищам, раскопанным в Биляре [32, рис. 21, 23, 26—29].

Языческие храмы в виде вписанных концентрических квадратов, очерченных в плане рамками белокаменных стен, были посвящены Тенгрихану (богу Неба, Солнца и Огня) и распространены в Хазарии в местах расселения тюркских племен (булгар, савир, баранджар и др.) и в Дунайской Болгарии [6, с. 148].

Вертикальное мироздание древних тюрок состояло из трех частей: 1. Верхний мир, мир Неба, Тенгри; 2. Срединный мир — наземный мир, которым правило божество «Святая Земля-Вода»; 3. Подземный мир — мир усопших. Небосвод тюрки представляли в виде сферы с проекцией на земле в виде круга. Мемориальные комплексы тюрок отражали модель вселенной. В плане они представляли вписанный в круг (Небо) прямоугольник (Земля). Космогонические представления, не подвергаясь принципиальным изменениям, продолжали бытовать и у хазарских булгар, а от них и у волгокамских булгар [6, с. 149].

Таблица 2. Болгаро-хазарские традиции в архитектуре городов Плиски и Биляра

В этом аспекте план Биляра может также отражать воззрения булгарских племен. Оборонительная структура внешнего города может рассматриваться как неправильная окружность, а внутреннего города — как неправильный прямоугольник. Принятие булгарами концентрической схемы Биляра предположительно по подобию мусульманского Багдада не идет вразрез с их традиционными языческими представлениями об устройстве мира. Первоначальная приверженность Тенгрианству и его частичное сохранение при постепенном переходе к исламу и значительно позднее обусловлено глубокими традициями почитания верховного божества тюрков Тенгри.

В Хазарском каганате булгары в честь него строили храмы в виде концентрически вписанных друг в друга квадратов, выложенных из каменных стен. Восточная часть между квадратами храмов, обращенная в сторону восходящего солнца, имела ритуальное значение, мостилась камнем и имела очаг [6, с. 37]. Остатки подобных храмов были обнаружены в Дунайской Болгарии в г. Плиска [33] (таблица 2).

Таблица 3. Традиции Хазарии в градостроительстве Булгарии

На градостроительную культуру булгар большое влияние оказывал культ воды. Они считали, что река — прямой путь к небу и его владыке Тенгри. Вода также считалась охранительной и очистительной силой. Поэтому булгарские кладбища, как правило, располагались в селениях и городах за рекой или оврагом, в котором прежде был водоем. Так стремились оградить поселение и жилища от духов умерших, которые могли причинить зло живым. Булгары поклонялись родникам и верили в исцеляющую силу воды. Свой и чужой мир у булгар разделялись водной преградой, горой или непроходимой стеной [6, с. 163—164|.

Включение рек и ручьев в оборонительную систему Биляра имело не только военное, но и сакральное значение. Этот прием наблюдался и в Багдаде, и в Плиске (таблица 1).

С освоением техники белокаменного строительства, помимо деревянных стен и башен, в регионе стали возводить и каменные оборонительные сооружения. С X в. строили кирпичнокаменные здания бань-хаммам, соборной мечети в столице и, как предполагают исследователи, белокаменный дворец булгарского царя. Дворец до последнего времени не выявлен. Два других типа относятся к типам зданий, связанным с архитектурой мусульманского Востока. Однако техника белокаменного и кирпичного строительства была известна булгарам в Хазарии и Дунайской Болгарии, где могла появиться под влиянием Византии или Сасанидского Ирана и Закавказья. Сохранилась одна из каменных башен крепости — рибата ХІ в. — на Елабужском (Чертовом) городище вблизи г. Елабуги, татарское название которого Алабуга [16, с. 127—133]. Эту крепость исследователи склонны считать и мечетью, поскольку на южной стене, имеющей определенное отклонение к западу на Мекку, имеется треугольный выступ — михраб. По характеру белокаменной кладки и ориентации в пространстве почти квадратной в плане крепости углами по сторонам света усматриваются хазарские традиции (таблица 3). Выявлены археологические остатки каменной стены и проездной башни булгарской крепости XII в. на северной окраине Булгарского государства [22, с. 22—40]. На месте этой крепости получила развитие Казань.

Как правило, каменные сооружения возводились из грубо отесанного известняка в виде блоков различных размеров, соединенных глиняным или известковым раствором. Южная стена булгарской крепости на месте поздней Казани толщиной около 2 м возведена из рваного туфа со слегка отесанной лицевой стороной. Камни клали всухую, редко используя глину. Каменные проездные ворота на этой стене дополнялись предмостными укреплениями и каменной мостовой между пилонами. Они были сложены из местных известняковых камней на глиняном растворе. Пилоны 10×4 м с южной стороны были укреплены округлыми пилонами радиусом 1,5 м. Ширина проезда между пилонами составляла 6 м. Кладка была регулярная с сохранением горизонтальных рядов. Восточная каменная стена этой крепости имела неглубокий фундамент, который отсутствовал на некоторых участках [23, с. 110].

В середине X в. к Билярской деревянной мечети была пристроена каменная 24-колонная мечеть 40,5—41,7×26,2 м с отдельно стоящим в 1,5 м от ее северо-западной стены или примыкавшим к ней через переход минаретом. Внутренние размеры зала 38—38,5×24 м. толщина стен колеблется в пределах 2,2—3,2 м. Внутри каменного здания были установлены 24 колонны с квадратным основанием по 4 в 6 рядах. Центральный неф здания был шириной около 4 м, боковые нефы — 3,2—3,5 м. Восточный фасад каменной мечети имел 6 пилонов. Фундамент западной стены каменного здания совпадал с фундаментом восточной стены деревянного здания мечети. С этого времени они стали, по сути, единым зданием с двумя залами [30].

Грунт под фундаментом минарета был укреплен на глубину 1 м и с промежутком 0,4—0,5 м дубовыми сваями диаметром около 0,15 м. Этот прием использовался в строительстве каменных сооружений Хазарии и восходит, вероятно, к традициям Византийской архитектуры [28]. Минарет был возведен из каменных блоков и обожженного камня.

На строительстве этой мечети булгарские мастера освоили строительные приемы возведения кирпично-каменных монументальных культовых сооружений. Они использовали белый камень-известняк для стен и обожженный кирпич в конструктивно важных местах: арках и сводах. Говорить о внешнем облике мечетей мы можем только предположительно.

Возведение в городах Булгарии монументальных сооружений началось с освоения производства кирпича: сырцового и обожженного. В строительных конструкциях первых монументальных зданий Биляра и Сувара сочетался известняковый камень и обожженный глиняный кирпич. Сырцовый кирпич использовался для основания под фундаменты как рудимент среднеазиатских традиций строительства в сейсмически опасных зонах, перенесенный на первых порах и в наш регион. Использовали сырец для кладки внутренних стен и дымоходных подпольных каналов зданий. Кирпич был в форме плинфы со сторонами 24—27 см и толщиной 4—6 см. Глиняный кирпич обжигали в специальных печах, располагавшихся в городах. Камень-известняк привозили с правого берега Волги и в грубо отесанном виде использовали в кладке несущих стен. Внутри помещений стены штукатурили.

Устоявшаяся среди исследователей точка зрения о том, что булгарские мастера переняли навыки кирпично-каменного строительства от приезжих среднеазиатских иди даже ближневосточных мастеров вызывает большое сомнение. Можно говорить о прецеденте строительства в регионе первой колонной мечети арабского типа под руководством одного или нескольких ближневосточных и среднеазиатских мастеров, которые могли объяснить и показать чертеж или рисунок на земле или бумаге. Но строили местные мастера из бревен, т.к. мастера-строители, по некоторым данным, не приехали. Да и научить в короткий срок местных мастеров строить столичную мечеть в неизвестных конструкциях и материалах невозможно.

Строительство в сер. 2-й пол. X в. каменной части соборной мечети в Биляре и кирпичных, кирпично-каменных зданий в городах Булгарии совпадает с новой волной переселенцев из Хазарии, которые, на наш взгляд, и принесли в регион опыт массового производства сырцового и обожженного кирпича. Диапазон габаритов сырцовых и обожженных кирпичей Булгарии практически аналогичен размерному ряду кирпичей в постройках крепостей Хазарского каганата: Семикаракорской. Саркелской и др. [27, 28]. В Хазарии были построены и белокаменные крепости: Маяцкая. Салтовская. Правобережно-Цымлянская и другие [25]. Отличительной чертой хазарских крепостей является отсутствие фундаментов под каменными и кирпичными стенами, грунт под которыми уплотнялся вбитыми деревянными кольями. В отличие от хазарских, кирпичные и каменные постройки Дунайской Болгарии имели каменные иди кирпичные фундаменты [33].

Заслуживает внимания еще одна традиция Хазарии в области монументального строительства. Здания из обожжённого кирпича позволялось строить только для каганов. Ведь только у них, как писали средневековые историографы, была привилегия жить в кирпичных зданиях [28]. Возможно, поэтому практически все кирпично-каменные здания, выявленные в Биляре и других булгарских городах и признанные первоначально как дворцовые или жилища знати, в настоящее время отнесены к баням-хаммам [8].

Обожженный и сырцовый кирпич в Булгарии в подавляющем большинстве имел размеры 26×26 см, т.е. его сторона равнялась одной из разновидностей булгарского локтя [6, с. 130]. Стандартный большемерный квадратный кирпич укладывался в габариты 25—27×25—27×5—6 см. В IX—X вв. в Средней Азии был распространен кирпич со стороной 29 см, а в более древних постройках использовали крупные кирпичи 50—55×50—55 см. Саркелские кирпичи по габаритам были абсолютно идентичны булгарским 25—27×25—27×5—6 см [28]. Вероятно, булгарские кирпичи восходят к хазаро-булгарской традиции [6, с. 139]. При этом булгарский аршин, одной трети которого равнялась сторона кирпича, составлял 78—81 см. Одну четвертую часть аршина составляла другая единица измерения — булгарская четверть (19,5—20. 25 см). Производство сырцового в Волго-Камье, вероятно, восходит из строительных традиций Средней Азии.

Под влиянием Византии в строительных приемах столицы Великой Болгарии Фанагории появился новый принцип кладки стен из двух щитов, сложенных из рваного камня на глиняном растворе, а иногда и всухую, и насыпанного между щитами мелкого щебня. В Волго-Камье этот прием получил распространение в Булгарии и был использован при строительстве зданий в Булгаре золотоордынской поры.

Основная застройка городов и селений формировалась усадебными комплексами, включавшими жилые дома и хозяйственные постройки. По сведениям арабских путешественников, посещавших регион, летом население Булгарии жило в шатрах (юртах) за пределами городов. Следы юртообразного жилища сохранились в пространстве внешнего кольца г. Биляра [31, с. 258] (таблица 2). Оно располагалось в эллипсовидном (4,4×4,8 м) углублении (0,25 м), по периметру которого выявлены 44 ямки от кольев каркаса. Вход в юрту в виде прямоугольного выступа определился с южной стороны. Он являлся основным источником света в юрте. Внутри юрты имелась яма для хранения продуктов. Очаг, вероятно, располагался снаружи, т.к. в 2 м к северу от юрты обнаружены следы прокаленной земли с вкраплениями угля. Это жилище было построено в 1-й пол. X в. и отражало традиции жилищ салтово-маяцкого оседлого населения Хазарии, сохранявшего в быту сильные кочевнические пережитки [26]. Круглые котлованы принадлежали так называемым юртообразным жилищам, своеобразным стационарным юртам. Такие постройки обычно возникают при переходе кочевников к оседлому образу жизни. По краям котлованов юртообразных жилищ видны лунки от деревянных жердей, которые образуют каркас стен. Стены поддерживали коническую крышу, покрытие которой сделано из камыша и так же, как и стены, обмазано глиной. Сходные жилища IX—X вв. были найдены в хазарской крепости Саркел и городах Дунайской Болгарии. Все юртообразные жилища Восточной Европы относятся ко времени VIII—XI вв., которое по аналогии с Великим переселением народов можно назвать эпохой Великого оседания. Это привело к образованию Великой Болгарии. Хазарского каганата и Первого Болгарского царства на Дунае [26, с. 99]. Этот процесс протекал и при образовании Волжско-Камской Булгарии.

Внутри юртообразных жилищ на городище Самосделка в Придонье найдены обломки керамической и деревянной посуды, стеклянные бусы и браслеты, кусочки янтаря, медные украшения. Из состава находок следует, что они принадлежали достаточно зажиточным горожанам. Следовательно, проживание в юртообразном жилище свидетельствует не о низком социальном статусе хозяина, а о связи его с традициями кочевого мира.

То, что юртообразные жилища Биляра и указанного городища могли иметь общие черты, подтверждают выявленные практически идентичные керамические материалы. Значительные масштабы керамического производства и распространение его продукции в Волго-Камье позволяют говорить о тесных связях Самосдельского городища (по последним данным археологических исследований предположительно хазарского города Саксина) с Волжско-Камской Болгарией в X—XII вв. и о наличии значительного булгарского компонента среди его населения, состоявшего в основном из двух этносов: булгар и огузов [9].

В рамках одной статьи сложно подробно рассмотреть поставленную проблему. Однако приведенный материал свидетельствует о достаточно длительном сохранении хазарско-болгарских традиций в развитии градостроительства Волжско-Камской Булгарии. Градостроительство Волжско-Камской Булгарии своими корнями связано с градостроительными культурами Хазарского каганата и Дунайской Болгарии.

Список литературы

1. Артамонов М.И. История Хазар. — Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа. 1962. — 524 с.

2. Атанасов Г. Болгаро-хазарская граница и болгаро-хазарская враждебность с конца VII до середины IX века (перевод с болгарского) // Българи и хазари презранното Средновековие. — София: ТанНакРа, 2003. — С. 92—113.

3. Афанасьев Г.Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарского государства? // Российская археология, 2001. № 2.

4. Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. — М.: Всчс. 2002. — 432 с.

5. Галкина Е.С. О русах с хаканом во главе. 2003. URL: http://www.gspo.ru/biblio/discuss/Galkina_O_Rusah.pdf.

6. Давлетшин Г.М. Очерки по истории духовной культуры предков татарского народа (истоки, становление, развитие). — Казань: Татар, кн. изд-во. 2004. — 431 с.

7. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т.П. Булгары, мадьяры, народы Севера, печенеги, русы, славяне. — М.: Наука. 1967. — 212 с.

8. Зиливинская Э.Д. Дома с подпольным отоплением в Волжской Булгарии // Советская археология, 1989, № 4. — С. 223—233.

9. Зиливинская Э.Д., Васильев Д.В. Городище в дельте Волги // Восточная коллекция, 2006. № 2. — С. 42—54.

10. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста, неизвестного доселе арабского писателя начала X века, по рукописи Британского музея / первый раз издал, перевел и объяснил Д.А. Хвольсон. — СПб., 1869. XIII. — 199 с.

11. Измайлов И.Л. Зеленых не сочтешь там шелковых знамен... (Символы булгарской государственности (X — первая треть XIII в.) // Эхо веков, 2009, № 2.

12. Камолиддин Ш.С. О градостроительной культуре у древних тюрков // Урбанизация и номадизм в Центральной Азии: история и проблемы. Материалы международной конференции. — Алматы, 2004. — С. 354—373.

13. Крадин Н.Н. Кочевые общества. — Владивосток: Дальнаука, 1992. — 240 с. (14 п.л.).

14. Крадин Н.Н. Империя Хунну. 2-е изд. перераб. и доп. — М: Логос, 2001/2002. — 312 с.

15. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. — Харьков, 1956. — 347 с.

16. Нигамаев А.З., Хузин Ф.Ш. Древняя Алабуга и проблемы ее возникновения. — Елабуга: Изд-во «Мастер-Лайн», 2000. — С. 7—55.

17. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М.: Наука, 1990. — 261 с.

18. Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. — М.: Наука. 1967.

19. Плетнева С.А. Хазары. — М: Наука, 1976.

20. Плетнева С.А. Кочевники Средневековья: Поиски исторических закономерностей. — М., 1982.

21. Рашид-эд-Дин. Сборник летописей, Т. 2. — М.—Л., 1960.

22. Ситдиков А.Г. Оборонительные укрепления древней Казани // Средневековая Казань: Возникновение и развитие. — Казань: Изд-во «Мастер-Лайн». 2000. — С. 22—40.

23. Ситдиков А.Г. Казанский кремль: Историко-археологическое исследование. — Казань. 2006. — С. 188: ил.

24. Самойлов К.Е. К вопросу о локализации русов восточных источников в работе Е.С. Галкиной: материалы к дискуссии. 2006. URL: http://www.gspo.ru/biblio/discuss/Samoilov_vs_Galkina.pdf.

25. Флеров В.С. Правобережная Цимлянская крепость // Российская археология, 1996. № 1. — С. 112.

26. Флеров В.С. Раннесредневековые юртообразные жилища Восточной Европы. — М., 1996. — 101 с.

27. Флеров В.С. «Семикаракоры» — крепость Хазарского каганата на Нижнем Дону // Российская археология, 2001, № 2.

28. Флеров В.С. Донские крепости Хазарии: былое и настоящее // Восточная Коллекция. 2006 № 2 (25).

29. Халиков А.Х. История изучения Билярского городища и его историческая топография // Исследования Великого города. — М: Наука. 1976. — С. 5—63.

30. Халиков АХ. Шарифуллин Р.Ф. Исследование комплекса мечети // Новое в археологии Поволжья (Археологическое изучение центра Билярского городища). — Казань. 1979. — С. 21—45.

31. Хузин Ф.Ш. Булгарский город в X—XIII вв. / отв. ред. А.М. Белавин. — Казань: Мастер-Лайн, 2001. — 480 с.

32. Хузин Ф.Ш. Рядовые жилища, хозяйственные постройки и ямы цитадели // Новое в археологии Поволжья (Археологическое изучение центра Билярского городища). — Казань. 1979. — С. 62—99.

33. Rasho Rashev, Yanko Dimitrov. Pliska — 100 years of archaeological excavations. — Shumen: «Svetlana», 1999.