§ 2.4. «Кембриджский документ» — «текст Шехтера» о геополитической ситуации на юго-западе Хазарского каганата в первой половине X в.

В контексте изучения динамики геополитических отношений, складывавшихся на юге Восточной Европы в X в. между русами (росами, русью), хазарами и Византией, большое значение имеет дальнейшая интерпретация данных текста Шехтера — Кембриджского документа о некой хазаро-руской войне. Это тем более важно, поскольку остальные источники — византийские, древнерусские, арабо-персидские ничего не сообщают ни об этом событии, ни вообще о характере хазаро-руских отношений в Приазовье в первой половине X в. Древнерусская летопись знает только одну войну между Хазарским каганатом и Киевской Русью — это война 965 г. (поход Святослава). Такое невнимание летописца к столь важным событиям в жизни нарождающегося Древнерусского государства объясняют, обычно, тем, что к моменту составления начального свода в XI в., Хазарский каганат уже давно прекратил свое существование. Память о нем стерли новые противники Руси на юге — сначала печенеги, а затем — половцы.

В то же время хорошо известно, что активность русов проявляется по всем стратегическим направлениям, соответствующим основным водным артериям — Днепру, Дону и Волге — на юге Восточной Европы. Именно в этот хронологический период (первая половина X в.) русы совершают ряд удачных и неудачных походов на Византию, их военные флотилии появляются на Каспии [Якобсон 1946, с. 461—472], внося новый элемент в военно-политическую ситуацию прикаспийского региона и непривычный для местного прибрежного населения фактор угрозы с моря.

Таким образом, очевидно, что отношения русов и хазар не могли быть безмятежными¹. Напряжение нарастало давно и было обусловлено противоречием интересов находящегося в процессе становления Древнерусского государства («архонтов со всеми росами») и хазарской таможенной политики в зоне Керченского пролива, акватории Азовского моря и нижнего течения Дона (до Волго-Донской переволоки). По крайней мере, с середины — второй половины IX в. военно-торговые предприятия русов наталкиваются на жесткий таможенный барьер со стороны Хазарского каганата в ключевых пунктах водных (морских и речных) путей юга Восточной Европы: в Самкерце — Таматархе, на азиатском берегу Керченского пролива; в Саркеле на Дону и в Итиле на Нижней Волге. Причем и в Самкерце, и в Итиле нужно было платить 10% пошлину со всех провозимых товаров (Ибн Хордадбех, Ибн ал Факих) [Калинина 1986]. Тем не менее, русы проникают в Итиль, создают там свою достаточно влиятельную и многочисленную общину, которая со временем получает право (вместе с аборигенами Восточной Европы — сакалиба) на самостоятельную юрисдикцию, основанную на обычном праве.

По мнению А.П. Новосельцева [Новосельцев 1990, с. 214] и И.Г. Коноваловой [Коновалова 1999б, с. 112—113], в первые десятилетия X в. хазарское правительство пытается направить агрессию русов на своих противников — Саманидов, используя их флот и военный потенциал. В это время, вытесненная из Днепро-Донского междуречья печенегами, а из Крыма — Византией, Хазария оказывается в затруднительном положении и в Поволжско-Прикаспийском регионе. На севере возникает новое исламское государство — Волжская Болгария, которая налаживает торговые отношения с городами Средней Азии в обход Хазарии, через огузские степи Южного Урала и Северного Казахстана. Южный берег Каспийского моря практически весь подчиняется Саманидам, враждебным хазарам. Западнокаспийские земли — Ширван и Дербент, а также царство Серир (горный Дагестан), угрожают хазарским владениям в северо-восточном Прикаспии. В этих условиях хазарское правительство вынуждено лавировать между различными союзниками, натравливая их друг на друга и сохраняя относительный паритет сил на своих границах. Ярким примером такой дипломатии хазар в отношении кочевников являются сообщения того же Кембриджского Анонима о войне хазар против коалиции степных народов, произошедшей во время правления царя Вениамина (конец IX в.). В этой войне хазар поддержали аланы, а затем, наоборот, о войне хазар и алан, произошедшей в период правления отца Иосифа — Аарона (начало X в.) [Голб, Прицак 1997, с. 140—141]. В последнем случае союзниками хазар, решившими исход военного противостояния, оказались тюркские племена гузов (или, возможно, одно из подразделений печенегов) [Новосельцев 1990, с. 194—195].

Вероятно, в период правления того же Аарона интересы центрального хазарского правительства временно совпали с желанием отрядов русов совершить военно-грабительский поход на южный берег Каспийского моря. Нет данных для того, чтобы полностью восстановить мотивации царя хазар, разрешившего русам проход через Итиль в 912/13 гг. Возможно, учитывая описанные ал Мас'уди масштабы этого похода и многочисленность его участников (видимо, условно выраженную в цифрах раннесредневековым автором), хазары сначала просто не могли отказать русам в их желании попасть на Каспий². Одновременно, по наблюдениям И.Г. Коноваловой, они воспользовались этим вынужденным случаем для того, чтобы направить этот поход русов против земель, принадлежащих Саманидам (Ардебиль и Баку) [Коновалова 1999б, с. 116]. Пока длился поход (около года), хазары мобилизовали свои силы и подготовились к прохождению русов через Итиль. Это был единственно правильный ход с их стороны, поскольку в подобной ситуации не было никаких гарантий того, что русы, окрыленные победами и привыкшие к грабежу, на обратном пути не займутся тем же и в хазарской столице. В качестве повода для несоблюдения договора о прохождении дельты Волги был использован праведный гнев мусульманской гвардии, обиженной на то, что русы делали с их единоверцами во время своего пиратского набега на южные берега Каспия.

Несмотря на некоторый риск, хазарская дипломатия одержала очередную победу. Русы были разгромлены и практически полностью уничтожены, мусульманская гвардия получила их добычу и моральное удовлетворение, а население Прикаспия — урок уважения к Хазарскому каганату, который в очередной раз показал свою стратегическую роль в регионе. Хазары не только взимали пошлины и обеспечивали безопасность транзита, но и служили препятствием для подобных нападений и набегов. О том, что эта позиция была вполне осознанной и декларативной (хотя и не всегда соответствовала действительности), свидетельствует утверждение последнего царя Хазарского каганата — Иосифа. В своем ответе Хасдаи ибн Шафруту он как раз настаивал именно на такой, пограничной роли своего государства, разделявшего мусульманский мир и Восточную Европу с ее воинственными и опасными русами, а также другими народами: «Я (сам) живу у входа в реку и не пускаю Русов, прибывающих на кораблях, проникать к ним. Точно также я не пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать в их страну. Я веду с ними упорную войну. Если бы я их оставил (в покое), они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада» [Коковцов 1932, с. 83—84].

Важно отметить: хотя ал Мас'уди и пишет о том, что русы пришли на Каспий в 912/13 гг. из бассейна Черного моря³, из контекста его сообщения можно предположить, что, скорее всего, они не были связаны с Киевом и политикой киевских князей⁴. Из рассказа о разгроме русов мусульманской гвардией ясно, что остатки армии русов стремятся на север. После поражения в Хазарии они оказываются в земле буртасов, но и там встречают отпор, потом в Волжской Болгарии, где, по всей видимости, подвергаются окончательному уничтожению⁵.

О том, что политика хазар в данном случае была достаточно дальновидной и, несмотря на перманентное общее ослабление военного потенциала Каганата и уменьшение его территории, позволила ему продержаться еще около половины столетия, свидетельствуют события 965 и 969 гг. [Вестберг 1908, с. 3; Калинина 1976, с. 91—93; Новосельцев 1990, с. 225—227]. В 965 г. Киевская Русь во главе со Святославом нанесла сильный удар по Хазарскому каганату, разгромив его армию и лишив его одной из немногих сохранившихся к тому времени крепостей — Саркела. Таким образом, был открыт путь к переволоке. В 969 г., по сообщению Ибн Хаукаля, пришедшие с севера волжские русы закончили разгром, взяв столицу Каганата — Итиль [Коновалова 2003, с. 183] и одержав победу над союзными ему буртасами и другими поволжскими народами: «Затем пришли русы, разрушили все это и разгромили все, что принадлежало людям хазарским, болгарским и бургасским на реке Итиль. Русы овладели этой страной, а жители Итиля искали убежища на острове Баб-уль-Абваба и укрепились на нем, а некоторые из них в страхе поселились на острове Сия-Кух» [Караулов 1908, с. 114].

Между 913 и 969 гг. давление на Хазарию нарастало со всех сторон. Дипломатические усилия Византии в этом направлении известны благодаря Константину Багрянородному, который рассматривает в качестве потенциальных противников хазар печенегов, черных булгар, гузов и северокавказских алан. Интересно, что ро-сов (русов, арабо-персидских авторов) в этот список он не включает и, в отличие от своего предшественника Романа, не видит никаких способов для их взаимного столкновения. В то же время, как известно, именно русы нанесли последний удар по хазарам. Также интриговали против хазар и исламские государства. В частности, известное посольство багдадского халифа 921 г., описанное Ибн Фадланом, имело одной из своих целей ослабление Хазарии и укрепление ее противника, молодого мусульманского государства — Волжской Болгарии.

Одним из важнейших звеньев геополитической структуры Хазарского государства, позволявших ему удерживать хотя бы часть своего былого влияния, был Самкерц — Таматарха с округой. Сохранение за собой этого пункта обеспечивало хазарам стратегическую позицию в Северо-Западном Предкавказье, у входа в акваторию Азовского моря, на Дону, и, наконец, собственный, не зависимый от Византии, выход в Черное море⁶.

Даже в последние годы существования Хазарского государства Самкерц, по всей видимости, принадлежал хазарам. О наличии там хазарского гарнизона во время похода русов 912/913 гг. упоминает в уже приводившейся выше цитате ал Мас'уди. Вероятно, концом IX — началом X вв. может быть датирована информация Ибн ал Факиха о наличии хазарской таможни (или перевалочного пункта) в Самкерце: «Славяне (сакалиба) едут к морю Рум, и берет с них властитель Рума десятину; затем следуют они по морю до Самкуша еврейского; далее они направляются в страну славян (сакалиба) или переходят из моря славянского в ту реку, которую называют Славянская река, с тем, чтобы пройти в залив (или рукав? — халидж) Хазарский (ал-хазар), и там с них берет десятину властитель хазар; затем следуют они к морю Хорасанскому...» [Гаркави 1870, с. 251; Калинина 1986, с. 75; Новосельцев 2000 (1965), с. 292]. Можно предположить, что, владея Самкерцем, хазары сохраняли возможность для некоторого контроля над акваторией Керченского пролива, иначе сбор пошлин с русов, передвигавшихся по морю на «моноксилах», был бы невозможен.

Наконец, в письме инициатора «еврейско-хазарской переписки» Хасдаи ибн Шафрута есть косвенные данные, позволяющие предполагать хазарскую принадлежность Самкерца, сохранявшуюся еще в начале второй половины X в. Так, со слов византийцев, он знает, что «...между ал-Кустантинией и их страной (Хазарией — А.Т.) 15 дней пути, но что «...сухим путем между нами (и ими) находится много народов»; что имя царя царствующего (теперь над ними) Иосиф; что «...корабли приходят к нам из их страны и привозят рыбу и кожу и всякого рода товары»» [Коковцов 1932, с. 63—64]. Корабли могли приходить в Константинополь из страны хазар только при том условии, что у последних еще был свой выход в бассейн Черного моря. Таковым, вероятно, вплоть до окончательной гибели Каганата, оставался только Самкерц-Таматарха. Порты, находившиеся на территории Крымского полуострова, хазары, как принято считать в последнее время [Айбабин 1999, с. 222, 227; Ачкинази 1994, с. 84; Науменко 2004, с. 22], потеряли еще во второй половине IX в. Возможно даже, что хазарский анклав Самкерца пережил на какое-то время саму Хазарию⁷. Поход русов 969 г. затронул Поволжье, Итиль и Семендер, но не распространялся на Приазовье и Керченский пролив⁸. Только с конца X — начала XI в., на базе бывших хазарских владений в районе Самкерца-Таматархи, формируется т.н. Приазовская Русь.

Одним из немногочисленных документов, проливающих свет на развитие отношений между хазарами и русами в период с 913 по 969 гг. и вообще на геополитическую ситуацию в районе Керченского пролива и Приазовье, является «Кембриджский аноним». Описанное в этом источнике военное столкновение между хазарами и русами произошло, как отмечено в самом тексте, во время правления византийского императора Романа I Лакапина, т. е. между 920 и 944 гг. В документе говорится о том, что: «...Роман [злодей] послал большие дары HLGW, царю RWSY', побуждая его на его собственную беду; он пришел ночью к городу SMKRYY (С-м-к-рай) и взял его воровским способом, потому что его начальника, вождя войска, тогда там не было. Когда это стало известно BWLSSY, то есть Песаху HMQR, он пошел в гневе на города Романа и губил и мужчин, и женщин. И он взял три города, не считая деревень большого количества. Оттуда он, дошел на город SWRSWN [.] и воевал против него. [...] и они вышли из страны как черви [...] [И]зраиля, и умерло из них 90 человек. [Он не окончательно разгромил их в битве], но он обязал их служить ему. Так [Песах] спас [казар от] руки RWSW. Он поразил всех, кого он нашел из них, [...м]ечем. И оттуда он пошел войною на RLGW; он воевал [четыре] месяца; Г-сподь подчинил его Песаху, и он пошел [дальше] [и н]ашел... добычу, которую (HLGW) взял из SMKRYW. Тогда сказал (HLGW): «Воистину, Роман подбил меня на это». И сказал ему Песах, «если это так, то иди и воюй против Романа, как ты сражался против меня, и я отступлюсь от тебя, но если нет, тогда здесь я или умру, или пока жив, буду мстить за себя». И пошел он против своей воли и воевал против Константинополя (QWSTNTYN') на море четыре месяца. И пали там его мужи доблестные, так как македоняне победили его, благодаря (греческому) огню. Он бежал и, постыдившись вернуться в свою (собственную) страну, он бежал морем в FRS, и там он и все его войско пало. Тогда RWS была подчинена власти хазар...» [Голб, Прицак 1997, с. 141—142].

Приведенный рассказ содержит некоторые спорные моменты, которые уже неоднократно обсуждались в историографии [Сахаров 1980, с. 210—211]. К их числу следует отнести, прежде всего, саму достоверность описываемого события, личность царя (князя) Руси — Хельгу — одного из главных участников повествования, а также примерную дату отмеченных военных действий. В качестве самостоятельного объекта исследования необходимо выделить попытки некоторых историков связать сообщение Кембриджского Анонима с русско-византийской войной 941 г., а также с определенными династическими изменениями в Киеве.

Как представляется, подобное событие было вполне вероятным и в целом соответствует реалиям первой половины X в. Тем более, что активизация внешних устремлений военно-дружинной руси фиксируется в это время походами (в частности походом Олега 907 г.) на Константинополь и неоднократными разбойничьими набегами на побережье Каспийского моря. В этих условиях всякого рода препятствия, а именно таковыми и были хазарские таможенные заставы, должны были устраняться набирающими силу русами (росами, русью). В качестве логичной составляющей этих процессов можно рассматривать и нападение на Самкерц. Удачный исход этого предприятия открывал руси свободный переход из Черного моря в Азовское и наоборот, а также, при полной победе, обеспечивал хорошую базу на пути из Черного моря в Каспийское. В контексте этой политики можно рассматривать поход Святослава на вятичей в 965 г., взятие им Саркела на Дону, нападение на ясов и касогов, а затем и набег русов на Поволжье и Итиль в 969 г., закончившийся окончательным уничтожением Хазарии как самостоятельного государства.

Личность князя (царя, в переводе Н. Гольба) Руси — Хельгу, организовавшего нападение на Самкерц, стала причиной появления нескольких генеалогических и хронологических гипотез. Его рассматривали и как прототип Вещего Олега, и как самостоятельного князя, правившего (соправителя) во время Игоря Старого. Сопоставление с Вещим Олегом либо вынуждало авторов пересматривать хронологию ПВЛ, заменяя ее данными Новгородской первой летописи и продолжая правление Олега до 20-х гг. X в., либо отказываться от приведенной в тексте Шехтера (Кембриджском анониме) датировки (во время правления Романа)⁹ и переносить описанное в документе событие в первое десятилетие X в. Среди гипотез, высказанных в последнее время, особой нетрадиционностью и новизной выделяются точки зрения О. Прицака и К. Цукермана.

Один из соавторов новой публикации Кембриджского Анонима О.И. Прицак уверен, что в этом документе под царем Руси — Хельгу — необходимо понимать только Олега Вещего древнерусской летописи. По его мнению, «Олег умер между 920 и 928 гг. во время Каспийского похода, который описан у ал Мас'уди и в еврейском тексте, впервые открытом Шехтером» [Голб, Прицак 1997, с. 92]. Таким образом, по мнению О.И. Прицака, и Кембриджский аноним, и ал Мас'уди описывают одно и то же событие или, по крайней мере, цепь взаимосвязанных событий, которые датируются примерно 925 г. Такая датировка похода русов на Ардебиль и Баку, как отмечает А.П. Новосельцев, не соответствует показаниям самого ал Мас'уди, который пишет, что «царем Ширвана в те дни был Али б. Хайсам» [Минорский 1963, с. 200], правивший до 917 г. [Новосельцев 1990, с. 213]. Следовательно, этот поход произошел, в любом случае, до правления Романа (920—944 гг.) и не может быть связан с событиями, описанными в тексте Шехтера¹⁰. Обстоятельства похода русов, описанного ал Мас'уди, также мало соответствуют данным текста Шехтера. По ал Мас'уди, поход русов выглядит не как вынужденное бегство потрепанной в боях и ослабевшей после ряда поражений армии, а как хорошо организованное и подготовленное предприятие. Русы договариваются с хазарской заставой в Керченском проливе, проходят через подконтрольные хазарам Нижний Дон и переволоку и оказываются на Волге. Хазарский царь с неохотой и, как отмечалось выше, в определенной степени вынужденно соглашается пропустить русов на Каспий. В контексте событий первой половины X в., определявших взаимоотношения русов и Хазарского каганата, логичнее предположить, что нападение Хельгу на Самкерц было следствием и закономерной реакцией (местью) русов (руси) Хазарскому каганату за несоблюдение договора и поголовный разгром на Волге в 912/13 гг.

К. Цукерман также склонен отождествлять Хельгу Кембриджского Анонима и Олега Вещего, предлагая при этом свой вариант пересмотра хронологии древнерусской летописи и первых киевских княжений. С его точки зрения, Киев был захвачен Олегом не в 882 г., а не ранее 910 гг., в 910—930-е гг. Таким образом, Олег княжил в Киеве с 911 по 941 гг. В это время существовало своеобразное «двоевластие» Олега и Игоря. Следовательно, Игорь правил самостоятельно только с 941 по 945 гг. По мнению К. Цукермана, «текст Шехтера» был написан в 949 г. и сообщал о реальных событиях, произошедших несколько лет назад. Военные действия Хельгу в бассейне Черного моря датируются 941 г. и соответствуют отмеченному в летописи неудачному походу Игоря на Константинополь. Русским флотом во время этого похода командовали и Олег, и Игорь. Игорь бежал в начале сражения в Киев и установил там единоличную власть, а Олег, вместо того, чтобы последовать за ним, отправился на Каспий. Таким образом, поход русов на Берда совершил в 944 г. сам Олег Вещий, где он и погиб «за морем», что и объясняет его неожиданное исчезновение со страниц русской истории [Zuckerman 1995, p. 237—270; Цукерман 1996, с. 68—77].

Участие Олега Вещего в походе Игоря 941 г., как и связь этого события с вынужденным нападением на Византию Хельгу текста Шехтера, вызывает ряд возражений¹¹. При всех известных противоречиях между Повестью временных лет и Новгородской первой летописью смерть Олега в первой из них датируется 912 г., а во второй — 922 г., т. е. в любом случае ко времени похода Игоря на Византию он доджей был быть мертв. При этом могила Олега, по версии ПВЛ, находилась в Киеве, по данным НПЛ — возле Ладоги или «за морем». Даже принимая во внимание отмеченные еще А.А. Шахматовым [Шахматов 1908, с. 99—108] проблемы с установлением абсолютной хронологии¹² в древнерусской летописной традиции до 945 г., следует отметить, что относительная последовательность событий первых княжений (убийство Аскольда и Дира, захват Киева, вокняжение Олега или Игоря, походы Олега на славянские племена и «избавление» их от хазарской дани, победоносный поход Олега на Константинополь, договор с Византией, смерть Олега, княжение Игоря, неудачный поход Игоря на Византию в 941 г., наконец, смерть Игоря в земле древлян в 945 г.¹³) обычно не вызывает возражений у исследователей [ПВЛ 1999]. Непонятно, почему летописец проигнорировал Олега в ходе описания похода 941 г., если до этого он отмечал все военные действия с его участием. Ни один источник, кроме Кембриджского анонима (если следовать версии К. Цукермана), ничего не сообщает о его роли в этом событии.

Основанием для сопоставления похода Игоря 941 г. и нападения на Византию Хельгу, описанного в тексте Шехтера, служат: во-первых, тот факт, что в период правления Романа Лакапина зафиксирован только один поход руси на Константинополь — в 941 г.¹⁴;¹⁵, во-вторых, оба похода закончились неудачно; в-третьих, одной из причин этой неудачи в обоих случаях послужило использование византийцами «греческого огня», решившее исход морского сражения [Половой 1961а, с. 99]. При этом, несмотря на наличие определенных параллелей, ни один из этих аргументов не доказывает участия именно Олега Вещего в предприятии Игоря 941 г. Исходя из контекста самого источника — текста Шехтера — известно только, что Хельгу — царь руси, но неизвестно, откуда он пришел и какая именно Русь находилась в его подчинении¹⁶.

Выход из отмеченных затруднений обозначил В.Я. Петрухин, который предлагает рассматривать Хельгу как действительно самостоятельного (одного из архонтов Руси) князя времен Игоря (отнюдь не Олега Вещего¹⁷), правившего, вероятнее всего, в Чернигове [Петрухин 2000, с. 226]. В таком случае он мог иметь свою дружину и проводить самостоятельные военные действия в акватории Черного и Азовского морей. Отказ от идентификации Хельгу с Вещим Олегом снимает несогласование и в определении хронологии сообщения. Теперь нет необходимости противоречить содержанию источника и переносить данное событие в обозначенный летописью период княжения Олега (до 912 или 922 г.) или продолжать правление Олега до 941 г. Очевидно, что оно произошло в период правления Игоря на Руси и Романа в Византии, т. е. между 920 и 944 гг. В целом же летописные сведения о Вещем Олеге во многом являются отражением некой героической (дружинной) традиции: и он сам, и его поступки, и сама смерть (от любимого коня или за морем) в значительной степени мифологизированы. В этой связи вовлечение в его биографию реальных исторических дат, не соответствующих относительной (событийной) хронологии его правления (поход 941 г.), а также попытки определения точного места и времени его смерти (во время похода на Каспий, описанного ал Мас'уди, в низовьях Волги или под стенами Бердаа в 944/45 гг.) кажутся малоперспективными и не отвечают реальным информативным возможностям источников.

Впрочем, есть и другое объяснение, его предложил еще П.К. Коковцов. По его мнению, «текст Шехтера» представляет собой достаточно сложное литературное произведение и содержит информацию разной степени достоверности. Ряд событий, описанных в документе, мог быть просто смешан или перепутан средневековым автором. Результатом такой путаницы (поход Олега на Константинополь 907 г., неудачный поход Игоря 941 г., сведения о походах русов на Каспий и т. д.) могли стать отмеченные выше противоречия в описании столкновений между Хельгу и Песахом.

Анализ содержания процитированного выше отрывка из текста Шехтера наводит также на определенные размышления историко-географического характера. Где именно развивались основные военные действия описанного там конфликта, какие византийские города взял со своим войском Песах, где именно он вынудил Хельгу к принятию его условий и почему это стало возможным? Очевидно, что Хельгу вел свои действия с моря. Его неожиданное появление у Самкерца ночью («взял воровским способом») свидетельствует, скорее всего, о привычном для руси морском десанте, а не о пешем походе. Последний был бы легко замечен и вовремя пресечен тогда еще достаточно сильными хазарами. Характерно, что Песаха с войском в это время не было в городе. Помимо того, что Самкерц выполнял таможенную функцию, он был еще и центром сельскохозяйственной округи, которую хазарам нужно было охранять от притязаний усиливающихся соседей — алан (Константин Багрянородный. Об управлении империей. Гл. 10 — цитировалось выше) и, возможно, гузов (сообщение ал Мас'уди¹⁸).

По всей видимости, после возвращения Песаха с войском, Хельгу и его дружине удалось ускользнуть по морю с награбленной добычей, не вступая в столкновение с хазарами. В результате месть Песаха, в первую очередь, распространяется на некие три византийских города с округами и на город SWRSWN, который и П.К. Коковцов, и Д.М. Данлоп и О.И. Прицак отождествляют с Херсоном [Голб, Прицак 1997, с. 164; Коковцов 1932, с. 118; Danlop 1954, p. 166]. Вероятно, эти первые три неназванные в документе города (?), как и Херсон, находились на территории Крыма. Другие византийские юрода в первой половине X в. уже давно не были доступны хазарам. Впрочем, как известно, еще один хазаро-еврейский документ — «пространная» редакция ответного письма хазарского царя Иосифа Хасдаи ибн Шафруту — содержит список городов крымского побережья, якобы принадлежавших в это время хазарам [Коковцов 1932, с. 100—102]. Подобные геополитические претензии, призванные представить Хазарию мощным государством в глазах кордовского сановника Хасдаи, были, по всей видимости, не чужды и автору текста Шехтера, писавшего, как принято считать, тому же адресату. Впрочем и византийский император Константин Багрянородный, современник Иосифа и Хасдаи, указывает на то, что Херсона период его правления, т. е. в середине X в., находился в пределах досягаемости хазарских армий и требовал определенных дипломатических усилий для обеспечения его защиты. Эти усилия должны были заключаться в том, чтобы привлечь на свою сторону «эскурсиократора» Алании, который мог воспрепятствовать хазарским нападениям на Херсон:: «...так как хазары, страшась нападения аланов, находят небезопасным поход с войском на Херсон и Климаты...» [Константин Багрянородный 1991, с. 53].

Все эти данные свидетельствуют о том, что представления о полном вытеснении хазар из Крыма в конце IX в. являются не совсем верными. Вплоть до середины X в. хазары имели какую-то реальную возможность для набегов на города Крыма и Херсон, в частности. Это позволяет предположить, что либо они сохранили за собой какой-то из крымских портов в районе Керченского пролива, либо, скорее, имели возможность проникать в Крым через Приазовские степи и Перекопский перешеек. Вероятно, как аланы, так и печенеги далеко не всегда препятствовали в этом хазарам, и, соответственно, в определенные моменты могла существовать политическая ситуация, далекая от идеала, описанного Константином Багрянородным. Этот далекий от устремлений Византии идеал политических взаимоотношений между народами юга Восточной Европы был сформирован в результате успешных усилий хазарской дипломатии. Результаты этих усилий и описывает Кембриджский аноним, когда повествует о победе хазар над коалицией народов в период правления Вениамина и позднее — над аланами во время царствования Аарона.

Возвращаясь к описанной в тексте Шехтера войне русов и хазар, следует отметить, что только после демонстрации силы в отношении византийцев Песах начинает боевые действия с Хельгу¹⁹, которые идут долго — «четыре месяца»²⁰. Песах, по всей видимости, действует на суше, Хельгу, как уже было отмечено выше — на море. Это противоречие уже само по себе вызывает некоторые сомнения в достоверности описываемых далее событий. Можно предположить, что у Песаха появляется военный флот, что, впрочем, маловероятно, скорее у русов в пределах досягаемости Песаха была сухопутная база, на которой они хранили награбленные в Самкерце сокровища. Где именно проходили военные действия Песаха против русов в документе не сказано. Исходя из контекста источника, скорее всего, они не выходили за пределы территории Крымского полуострова или даже его прибрежной зоны. Вполне возможно, что по договору с Романом Лакапиным русы использовали в качестве базы один из византийских портов Крыма. Не случайно хазары нападают сначала именно на анонимные византийские города²¹ и Херсон. Итак, Песах настигает русов, возвращает потерянное имущество и принуждает Хельгу к военным действиям против Византии.

Последний факт вызывает наибольшее удивление. Неужели русы, потеряв добычу, не могли уйти от хазар морем и через Днепр вернуться домой? Что реально побуждает их к нападению на Византию, если оно действительно состоялось, как о том пишет автор Текста Шехтера? По всей видимости, такое поведение Хельгу — «царя» русов можно объяснить тем, что сфера его основных военно-политических интересов находилась в пределах досягаемости хазарской армии. О том, что его флот был в боевой готовности, свидетельствует последующее, хотя и неудачное, нападение на Византию. После чего, вероятно, на этих же кораблях, Хельгу, с остатками дружины, бежал от позора поражений в Персию (на Каспий), воспользовавшись теперь уже союзом с хазарами, а также известным со времен Ибн Хордадбеха. путем через Азовское море, Дон, переволоку и Волгу. Неслучайно этот факт, у целого рядя исследователей, в частности у В.А. Пархоменко, Н.Я. Полового, А.П. Новосельцева, К. Цукермана, И.Г. Семенова и т. д. вызывал ассоциацию с известным походом русов на Бердаа [Пархоменко 1928, с. 134; Половой 1961а, с. 104; Новосельцев 1990, с. 217; Цукерман 1996, с. 76; Семенов 2005, с. 334—335].

Складывается впечатление, что в условиях становления раннеклассового Древнерусского государства разбойничьим дружинам русов становится тесно в Восточной Европе. Те из них, кто не хочет подчиняться киевскому князю и его союзникам либо погибают, как Аскольд и Дир, либо ищут новые места для жизни на юге региона. Вождем такой скандинаво-русской вольницы мог быть и Хельгу текста Шехтера²². Он не вернулся в Восточную Европу только потому, что ему некуда было возвращаться [Половой 1961а, с. 102].

Собственно говоря, нет особых оснований связывать его как с Черниговом²³, так и с формирующейся там княжеской династией. Вообще, любая конкретизация в данном случае кажется излишней и уводит исследователей в не совсем оправданные гипотетические построения²⁴. В то же время данные текста Шехтера достаточно точно отражают геополитический фон своего времени — первой половины — середины X в. Этот фон во многом и с каждым годом все более и более определяется устремлениями киевского княжеского дома. Однако активность киевских князей не может объяснить все события, связанные с участием русов.

Следует напомнить, что арабо-персидские авторы X в. настойчиво твердят о наличии «трех групп» русов, имеющих обособленные центры проживания и не связанных единым управлением²⁵. Одну из этих групп с центром в городе Куйаба традиционно идентифицируют с Киевом, другую — Славия — с Новгородом и Ладогой, третью — Арса, или Артания — располагают где-то в Поволжье. Отдавая себе отчет во всей неоднозначности и туманности этих сведений, можно предположить, что они все же отражают некое реальное разделение группировок русов в Восточной Европе в указанный хронологический период. Такое разделение выглядит вполне закономерным для громадных пространств Восточной Европы от Балтики до Черного моря и Каспия. Иногда русы из этих групп объединяются и действуют совместно против общего противника, например, во время похода Олега на Константинополь, иногда выступают независимо друг от друга (как это отмечал ал Мас'уди).

Представители северных (Славия) и Поволжских (Арса), русов могли, с согласия киевских князей или в союзе с ними, проникать в бассейн Черного моря, торговать там или вести грабительские войны. В случае прекращения союзных отношений с Киевом обратный путь таких групп пролегал не через Днепр, а проходил по маршруту, известному еще Ибн Хордадбеху, через Керченский пролив, Азовское морс, Нижний Дон, переволоку и Волгу. Не исключено, что эти русы стремились закрепиться в бассейне Черного моря и создать здесь собственную, независимую от Киева базу²⁶. В качестве такой попытки можно рассматривать нападение русов Хельгу на Самкерц, попытки, подкрепляемой к тому же союзом с византийским императором Романом Лакапиным. Как известно, акция эта не удалась и, более того, закончилась для русов трагически. Только киевские князья (точнее, князья «русской земли» [Лебедев 1985, с. 237; Насонов 1951, с. 29—30]), проводившие свою завоевательную политику на основе прочной государственной и экономической базы, созданной в Подненровье благодаря реформам Ольги [Петрухин 1995, с. 156, 159], смогли к концу X в. (988 г.) [Котляр 2005, с. 108—109] утвердиться в Самкерце-Таматархе²⁷.

Примечания

1. В.Я. Петрухин по этому поводу отмечает: «Летопись не случайно начинает русскую историю с описания сфер влияния варягов и хазар в Восточной Европе: активность тех и других, безусловно, должна была привести к столкновению их интересов» [Петрухин 1995, с. 89].

2. Вероятность силового давления на хазар допускал и В.В. Бартольд: «...очень возможно, что переговорам предшествовали враждебные действия...» [Бартольд 1963, с. 831].

3. «[Несколько времени] после 300/912 г. около 500 судов их (русов — А.Т.) прибыли в пролив Нитаса, соединенный с Хазарским морем. Здесь находятся хорошо снаряженные люди хазарского царя. [Их задача] оказывать сопротивление каждому, кто идет с этого моря или с той стороны земли, части которой простираются от Хазарского моря до Нитас... Когда суда русов доплыли до хазарских войск, размещенных у входа в пролив, они снеслись с хазарским царем [прося разрешения] пройти через его землю, спуститься вниз по его реке, войти в реку (канал, на котором стоит их столица?) и таким образом достичь Хазарского моря... Он разрешил им совершить это, и они вошли в пролив, достигли устья реки [Дона] и стали подниматься по этому рукаву, пока не добрались до Хазарской реки (Волги), по которой они спустились до города Атиль и, пройдя мимо него, достигли устья, где река впадает в Хазарское море...» [Минорский 1963, с. 198—199].

4. Интересно, что несколько раньше, до описания похода русов, в ходе общей характеристики народов Поволжско-Каспийского региона ал Мас'уди пишет, что «Русы — громадное племя; они не подчиняются никакому царю и никакому закону. Среди них есть купцы, которые постоянно ездят к царю бургар...» [Минорский 1963, с. 196—197]. Таким образом, прикаспийские мусульмане, информаторы ал Мас'уди, ничего не знали о киевских князьях и их целенаправленной политике. В этом нет ничего удивительного. «Русская земля» с центрами в Киеве и Чернигове формируется в Подненровье и ориентирована не на волжский путь, а на днепровский путь «из варяг в греки», а также на взаимоотношения с Византией, Болгарией и т. д., но не с прикаспийскими народами и государствами. На Волгу и в Каспий купцы-русы приходят в основном с севера, вероятно, из Новгородской земли и Ладоги. Кроме того, в 911 г. Олег заключил вполне выгодный для него договор с Византией. Использовавшиеся им с 907 г, северные контингенты (русы, варяги, словене, кривичи и т. д.) были уже не нужны ни в Киеве, ни в бассейне Черного моря. Именно они и могли организовать, по дороге домой, в верхнее Поволжье, грабительский поход на южный берег Каспийского моря в 912/13 гг.

5. О.И. Прицак считает, что «Из того факта, что русы не продолжали свое плавание по Волге, следует, что они не являлись Волжской Русью с центром на так называемом полуострове русов» [Голб, Прицак 1997, с. 169]. В то же время, исходя из сообщения ал Мас'уди, очевидно, что русы рвутся именно на север и именно вдоль Волги, где и терпят поражение поочередно, сначала в Итиле (низовья Волги), затем в «стране» буртасов (среднее течение Волги), и, наконец, в стране булгар (в районе впадения Камы в Волгу).

6. Выше уже отмечалось, что, по всей видимости, именно этот регион Константин Багрянородный воспринимал в качестве «Климатов Хазарии»: «[Знай], что девять Климатов Хазарии прилегают к Алании, и может алан, если, конечно, хочет, грабить их отселе и причинять великий ущерб и бедствия хазарам, поскольку из этих девяти Климатов являлись вся жизнь и изобилие Хазарии» [Константин Багрянородный 1991, с. 53; Тортіка 2004, с. 40—41].

7. В любом случае известно, что еще в 1089 г. в Самкерце — Таматархе — Тмутаракани существовала достаточно крупная хазарская община, пытавшаяся поднять восстание против русского владычества, подавленное Олегом. Факт восстания свидетельствует не только о многочисленности хазар, но и о сохранении ими неких претензий на самостоятельность и, возможно, государственность. После подавления восстания 1089 г. хазары в ПВЛ больше не упоминаются [ЛР 1989, с. 125]. Впрочем, после ухода Олега из Тмуторакани в 1094 г. и город и его округа навсегда исчезают со страниц древнерусских летописей. По мнению Н.Ф. Котляра в это время Тмуторокань могла попасть под власть местной общины, состоявшей из хазар и касогов и зависевшей от половецких ханов [Котляр 2005, с. 118].

8. Ранее считалось, что Таматарха впервые была взята еще Святославом. Это предполагало чрезвычайно длинный и сложный маршрут похода 965 г. Святослав вышел из Киева, прошел землю вятичей, разбил болгар и буртасов, затем по Волге спустился в Итиль и разбил армию кагана, потом по Каспию добрался до Семендера, который тоже был им разгромлен, после этого вдоль Кавказа пошел на запад, разгромил алан, касогов, оказался на Таманском полуострове, взял Таматарху, по Азовскому морю и Дону поднялся до Саркела, взял его, и только после этого вернулся в Киев [Гадло 1971а, с. 60; Пашуто 1968, с. 93]. Возникает целый ряд сомнений в целесообразности, да и вообще возможности осуществления такого военного предприятия (Сколько времени должен был занять такой поход? Нужно было идти с боями несколько тысяч километров по чужим и враждебным территориям, населенным вполне боеспособными народами, где брать фураж и продукты для армии? Если армия была большой, то ее трудно прокормить в таких условиях, если маленькой, то военные задачи становятся непосильными и невыполнимыми. Где были взяты лодки для того, чтобы спуститься по Волге и выйти в Каспий? Как можно было пройти вдоль Кавказа на запад, да еще и напасть на алан, в то время как известно, благодаря ал Мас'уди, что у царя алан было 30000 войска, он был в союзе с дагестанцами (страной Серир) и контролировал практически весь Северный Кавказ? и т. д.). Недавно И.Г. Коновалова убедительно доказала, что в 965 г. Святослав совершил поход на вятичей, Дон и, возможно, в Приазовье. Итиль и Семендер были взяты русами, пришедшими, скорее всего, с верхней Волги в 969 г. [Коновалова 2003, с. 179, 185]. Кроме того, источники ничего прямо не сообщают о взятии Святославом Таматархи. Если он и напал на восточноприазовских касогов (хотя есть и другие варианты локализации этих касогов, например, на Нижнем Дону, в составе населения салтово-маяцкой культуры), то это еще не доказывает автоматически того, что он тогда же мог взять и Таматарху.

9. Также и С.Б. Сорочан, размышляя о хронологии описанного Кембриджским Анонимом события, отмечает, что «...цепь этих последних, тесно связанных происшествий пришлась на период между 932 и 944 гг. Отвергнуть это можно лишь игнорируя летописную хронологию русских князей IX—X вв. и внося субъективные поправки в даты ал Мас'уди» [Сорочан 2005, с. 1192].

10. Построения О.И. Прицака во многом основаны на его собственной концепции ранней истории древнерусского государства [Пріцак 1997; Пріцак 2003]. В частности, одной из составляющих этой концепции является гипотеза о существовании Русского каганата в Ростовской земле, правителем которого (великим князем) и был Олег: «Это была территория племени меря, и здесь контролировался путь вдоль Оки и Северского Донца к Эллипалтару. Это была база для набегов (вдоль реки Дон к Азовскому морю, Керченскому проливу) на Черное море и Крым» [Голб, Прицак 1997, с. 89—90]. По мнению О.И. Прицака, Олег Киев не завоевывал и киевским князем не был. Киев завоевал сам Игорь (Старый), и произошло это событие около 930 г. Олег не умер в 912 г., а продолжал править и совершать походы и, в результате, погиб во время похода на Каспий в 925 г. (поход 912/13 гг.). Следует отметить, что обозначенные положения концепции О.И. Прицака уже неоднократно подвергались анализу в специальной литературе: см. комментарии В.Я. Петрухина к изданию «Хазаро-еврейские документы X в.» [Голб, Прицак 1997, с. 201—223], особенно с. 216, также см. работы Е.А. Мельниковой [Мельникова 1984, с. 201—209], А.П. Толочко [Толочко 1987, с. 144—146] и П.П. Толочко [Толочко 1990].

11. Характерно, что А.А. Васильев, реконструировавший события похода Игоря 941 г. в основном по византийским источникам в 1902 г., т. е. тогда, когда Кембриджский аноним еще не был обнаружен и опубликован Соломоном Шехтером [Schechter 1912/1913], ничего не знает ни об Олеге, ни о походе разгромленных византийцами русов на Каспий. По его версии, поход организовал сам Игорь, после ряда поражений русы к сентябрю 941 г. попытались пробиться к фракийскому берегу, там они были окончательно разгромлены патрицием Феофаном и, затем «только немногие русские ладьи, спасшись из битвы, достигли своей родины» [Васильев 1902, с. 248]. Необходимо отметить, что знаток еврейских текстов — Д.М. Данлоп весьма осторожно отнесся к сообщению Кембриджского анонима о хазаро-византийской войне: «В общем, мы вряд ли узнаем где-то еще, кроме Кембриджского документа о войне хазар с Византией» [Dunlop 1954, p. 162].

12. Следует принять во внимание также и замечание В.Я. Петрухина о том, что «...30-летний цикл; разделяющий известия о начале Руси (852/6360 г.), поход Олега и Игоря на Киев (882/6390 г.), договор Олега (911/6420 г.), едва ли отражает некую «эпическую традицию», как обычно предполагают. Скорее, речь может идти о конкретной исторической значимости 30-летнего цикла в византийской дипломатической практике: на 30 лет заключался греками так называемый вечный мир...» [Петрухин 2000, с. 224].

13. А.В. Назаренко обосновывает иную дату смерти Игоря «...киевский князь Игорь погиб не в 944/45, а не ранее 946 г.» [Назаренко 2001, с. 263].

14. Этот поход достаточно подробно описан у «Продолжателя Феофана» в книге III, которая, как считается, составлена по поручению Константина Багрянородного его анонимным секретарем: «(Во время правления Романа I — А.Т.) Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта (941 г.) на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы... Против них со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, был отправлен патрикий... Когда росы приблизились и подошли к Фаросу..., патрикий, расположившийся у входа в Евксинский порт..., неожиданно напал на них на Иероне, получившем такое название из-за святилища... Первым вышедший на своем дромоне патрикий рассеял строй кораблей россов, множество их спалил огнем, остальные же обратил в бегство. Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершили разном, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а еще больше взяли живыми...» [Продолжатель Феофана... 1992, с. 175].

15. По мнению С.Б. Сорочана, «единственным надежно зафиксированным в источниках разгромом русов в это время был морской поход против Константинополя и окрестных ромейских земель с 11 июня по сентябрь 941 г. (т. е. как раз в течение указанных четырех месяцев), когда отступавшие были добиты патрикием Феофаном около берегов Фракии (PRS или FRS «текста Шехтера» — искаженное первоначальное Tiras, что толкуется в Талмудах как Фракия). В таком случае под Х-л-гу должен пониматься «царь Руси» Игорь или, если следовать Начальному своду, воевода Игоря, Олег...» [Сорочан 2005, с. 1192].

16. Сомнение в том, что Русь Кембриджского Анонима нс была связана с Киевом, высказал еще в 1924 г. В.А. Пархоменко. В дальнейшем, обсуждая личность Олега, князя этой Руси, он пришел к выводу, что речь идет не о киевском князе: «...(где тогда был Игорь), а иной Руси, той, что была ближе к хазарам, Руси Азово-Донской. В таком случае нам понятно будет свидетельство названного еврейского источника о близком соседстве и упорной борьбе Олега с хазарами, и о походе его в Персию, и смерти его там» [Пархоменко 1928, с. 134]. Следует, впрочем, отметить, что в современной историографии идея о существовании Приазовской Руси в первой половине X в., как правило, не признается. В.А. Пархоменко также одним из первых высказал гипотезу о возможной связи похода русов на Бердаа с данными текста Шехтера.

Предположение о том, что дружина Хельгу происходит не из Киева, «представляется вполне обоснованным» и В.Я. Петрухину [Петрухин 2005 с. 83].

17. «Так или иначе, упоминание Хельгу в Кембриджском документе не дает прямых оснований отождествлять его с Вещим Олегом, а скорее позволяет усматривать в нем представителя русского княжеского рода, наиболее активного на «хазарском» направлении русской экспансии» [Петрухин 2005, с. 83].

18. Ал Мас'уди: «...Надо заметить, что турецкое племя гузы приходит на зимовку в эти области. Часто случается, что поток, соединяющий реку Хазар и канал моря Нитас, совершенно замерзает, а вода небольшая, и гузы переезжают на своих лошадях по льду, слишком крепкому, чтобы подломиться под их ногами, и проникают в земли хазар. Часто, когда они разбивали пост, на обязанности которого лежало отражать их, царь хазар выступал против них, чтобы помешать им переправиться через этот лед и защитить свое государство. Летом для турок нет переправы через этот поток» [Караулов 1908, с. 47].

19. Сомнительно, чтобы Песах начал громить византийские города, оставив Самкерц-Таматарху в руках у русов, как то предполагает И.Г. Семенов: «...Песах очень быстро выяснил, что нападение Руси на Таматарху было спровоцировано византийцами, поэтому он не сразу направился против Хельгу, а сначала напал на византийские владения в Крыму и, в частности, на Херсон. Только потом он обрушился на Хельгу, засевшего в Таматархе, и держал его в осаде четыре месяца» [Семенов 2005, с. 330]. Версия И.Г. Семенова вызывает ряд возражений. Как Песах мог оставить у себя в тылу армию русов и уйти в Крым, для того, чтобы начать войну с византийцами? Если русы действительно сидели в Таматархе, то, по всей видимости, путь через Керченский пролив был закрыт для армии Песаха, флотилии русов и византийцев должны были тогда господствовать в его акватории. Следовательно, Песаху понадобилось бы обойти Азовское море, через земли черных болгар и печенегов выйти к Перекопу, пройти степи и горы Крыма, и только после этого напасть на Херсон и иные византийские города. Практически невероятное предприятие для геополитической ситуации, существовавшей в Приазовье и Крыму в первой половине X в. Исходя из текста Кембриджского Анонима, Песах одним появлением своей армии вызывал бегство Хельгу, взявшего Самкрай «воровским способом». По всей видимости, у Хельгу не было достаточных сил для открытого сопротивления хазарской армии. Песах именно преследует Хельгу: «...и он пошел [дальше]» [Голб, Прицак 1997, с. 142], — и где-то в ином месте в результате этого преследования он находит добычу, которую Хельгу уже вывез к тому времени из Самкрая.

20. «Четыре месяца» боевых действий между Хельгу и Песахом, это конъектура Н. Голба. В любом случае эту цифру нужно воспринимать как условную, обозначающую какой-то длительный промежуток времени. Главное, что эта война не была выиграна сразу, в ходе одной битвы, победе хазар предшествовали длительные преследования и поиски противника, мелкие стычки, возможно осады и т. д.

21. С.Б. Сорочан подчеркивает именно византийскую принадлежность данных населенных пунктов [Сорочан 2005, с. 1192].

22. И.Г. Семенов также предлагает рассматривать Хельгу в качестве одного из полководцев князя Игоря или, возможно, в качестве скандинавского союзника Киевской династии [Семенов 2005, с. 328].

23. Для обоснования связи Хельгу с Черниговом В.Я. Петрухин, в частности, приводит только самые общие соображения и косвенные аргументы: «...для русских дружинных древностей в целом характерно восприятие элементов степной «хазарской» культуры, но наиболее явственно (и естественно) это восприятие прослеживается в дружинных древностях Черниговщины...» [Петрухин 2005, с. 83].

24. Примером подобных построений является, например, очень мало связанная с текстом источника реконструкция событий И.Г. Семенова: «...Хельгу же, после трехмесячных действий в Малой Азии, сумел уйти в море и добраться до Таматархи, к своим хазарским союзникам. Пополнив там свою армию волонтерами из хазар (? — А.Т.) алан и северокавказских горцев (? — А.Т.), он вышел в Каспийское море и достиг самого богатого закавказского города того времени — Берда'а (943 г.). Пока Игорь готовился к новому нападению на Византию, Хельгу, ничего об этом не зная, воевал с Марзубаном и в следующем, 944 г., погиб. Весной Свенельд (? — А.Т.) вывел отряд Хельгу из Берда'а и благополучно добрался до Итиля, а в это же время, не позднее июня, армия Игоря... уже выдвигалась к Дунаю. Только к концу лета или началу осени, когда поход Игоря уже завершился, Свенельд сумел вернуться в Киев и стал там самым влиятельным военачальником Игоря (? — А.Т.)» [Семенов 2005, с. 335].

25. Ал Истахри пишет: «Русы. Их три группы. Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славия, и (третья) группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе...» [Новосельцев 2000, с. 316].

26. А.Я. Гадло, например, также считал, что Русь в это время была еще не в состоянии сдерживать активность отдельных скандинавских отрядов, которые могли проходить через ее территорию и осуществлять самостоятельные военные акции в бассейнах Черного или Азовского морей [Гадло 1971а, с. 59—68].

27. Как отмечала Е.Ч. Скржинская: «XI столетие — это время русской Тмутаракани. Хронологические рамки упоминания Тмутаракани летописью 988—1094 гг., когда здесь отмечено одиннадцать княжений (считая и повторные) русских, в ряде случаев черниговских, князей» [Скржинская 2000, с. 105].