2. Анты

Еще в период бронзы на всем огромном пространстве среднего и нижнего Поднепровья, Поднестровья, Прикарпатья и Повислинья в памятниках материальной культуры наблюдается известная общность, характеризуемая наличием общей шнуровой керамики и каменных могильных плит с так называемыми «шаровидными амфорами» и, наконец, западнее, тем, что определяет собой «лужицкую культуру». Интересно отметить, что указанный район формирующейся культурной общности совпадает с районом расселения славян.

Примерно в этом же районе, концентрируясь в среднем Приднепровье и в Западной Украине, в I—V вв. н. э. распространяется культура «полей погребальных урн».

Культура «полей погребальных урн», остатки которой часто встречаются на Днепровском Правобережье, на левом берегу Днепра представлена слабее и встречается главным образом по Пслу и Ворскле на Полтавщине (Нежин, Прилуки) и, отчасти, на Черниговщине. Для культуры «полей погребальных урн» характерно сочетание трупоположения и трупосожжения, наличие урн с прахом и вещами. «Поле погребальных урн» представляет собой кладбища, состоящие иногда из 600 и более индивидуальных погребений. Из вещей чаще всего находят керамику, лепную и сделанную на гончарном круге, бусы (стеклянные, сердоликовые, янтарные и пастовые), фибулы, пряжки, подвески, гребни, пряслица, изредка серпы. Из импортных вещей попадается стекло, краснолаковая посуда, морские раковины. Оружие не встречается. В трупоположениях обнаруживается, как правило, более богатый инвентарь — имущественная дифференциация уже прослеживается.

Невдалеке от могильников, по-видимому, родовых кладбищ, располагаются городища. Продолжают существовать древние городища скифской поры (на Левобережье — Вельское), принадлежащие древнему туземному земледельческому населению, заселявшему городища вплоть до IX—X в., до времен создания Киевского государства.

Указанное обстоятельство свидетельствует об отсутствии резкой смены населения в больших городищах лесостепной полосы, тесно связанных памятниками материальной культуры I—V вв. н. э. с культурой «полей погребальных урн».

Наряду с огромными городищами (Вельское, Пастерское, Мотронинское) в лесостепной полосе среднего Приднепровья в эти времена существуют небольшие городища (на Левобережье — Кременчуг на Псле, Кантемировка у Полтавы).

Население среднего Приднепровья в те времена было тесно связано с Римом торговлей: по всей территории Левобережья — в Черниговской, Курской, Харьковской и Полтавской областях — обнаружено большое число римских монет I—III вв. н. э. Но среднее Приднепровье было связано с Римом не только торговлей. Это были времена, когда границы еще могущественной Римской империи в Задунайской Дакии простирались на севере до Карпат, а на востоке до низовья Днепра, когда на огромной территории от Днепровского Левобережья до Дуная, от «Венедского залива» (Балтийского моря) и до Балкан начала складываться на основе этно- и глоттогонической общности общность этнографическая — зарождалось славянство.¹

Упоминаемые впервые в начале н. э. у Тацита и в Певтингеровых таблицах под названием «венедов» славянские племена являются автохтонами бассейнов рек Днепра (главным образом в среднем его течении), Вислы и Дуная. Исторических предшественников славян, мы усматриваем в носителях трипольской культуры, в обитателях больших городищ, земледельческих племенах лесостепной полосы скифской поры, в нескифских племенах этого периода времени (неврах, андрофагах и др.), в создателях культуры «полей погребальных урн», которые в известной своей части уже являются собственно славянами.

Венеды дают начало славянам и антам, в которых большинство исследователей видит предков восточных славян — русских.² Мы не можем в данном разделе нашей работы ставить вопрос об антах в целом, а постараемся только определить роль антов в складывании восточнославянских племен Левобережья.

Если Иордан помещает антов примерно от района Дунайской дельты до Днепра,³ то Прокопий Кесарийский знает антов не только на нижнем Дунае, но и гораздо далее на восток. Прокопий пишет, что побережье Азовского моря, ранее заселенное кимерами, теперь (VI в. н. э.) занимают утургуры, «а за ними на север сидят бесчисленные народы антов». Приурочить антов к местности к востоку от Днепра позволяют и некоторые другие данные. Так, уже в III в. греческие надписи на памятниках Керчи засвидетельствовали собственным именем «Αντας» наличие антов где-то недалеко от Боспора Киммерийского.⁴ Б.А. Рыбаков обращает внимание и на то обстоятельство, что в VI в. авары в степях ведут войны с залами, савирами, утургурами и антами, что у утургуров и антов общие враги и союзники, — и это, как совершенно справедливо замечает автор исследования об антах, свидетельствует о проникновении антов далеко на восток, к Азовскому побережью и к Тамани, где, быть может, нашла себе пристанище часть антов. На юге, в степной полосе, поселения антов прерывались кочевьями гунно-болгарских племен.⁵ Северная граница антов нам неизвестна, но вряд ли она далеко отступала от лесостепной полосы.

Проникновение антов на восток в какой-то мере подтверждается еще и тем, что одно из позднейших восточнославянских племен, позднее всего включившееся в социальную, политическую и культурную жизнь Приднепровья, — вятичи, — несомненно связано с антами. Термин «ант», с одной стороны, ведет к «вендам» — «венедам», с другой — к «вент»"ам — «вят»"ам — «вятичам».⁶ Не случайно юго-восточные поселения вятичей доходили до среднего Дона, заходили, быть может, и южнее, и только позднее, под давлением кочевников, вятичи покинули эти края и начали уходить все дальше и дальше в леса, населенные муромой, мордвой и другими приволжскими племенами, все больше и больше удаляясь от лесостепной полосы, заселенной в глубокой древности антами.⁷

А.А. Спицин, специально занимавшийся вопросом о характере и распространении культуры антов, отмечает наличие однотипной и однообразной культуры, которую он связывает с культурой «полей погребальных урн» и датирует VI—VII вв. Остатки культуры эпохи антов локализуются в Киевской, Херсонской, а на Левобережье — в Черниговской (Шестовицы, Новоселов у Остра, Верхне-Злобники у Мглина и др.), Полтавской (Лебеховка, Поставлуки, Берестовка и др.) и главным образом Харьковской (Сыроватка, Березовка и пр.) областях.⁸ Б.А. Рыбаков указывает, что «стержнем культуры (антов. В.М.) оказывается Днепр, а основная масса находок географически совпадает с центральной частью Киевской Руси — с княжествами Киевским, Черниговским, Новгород-Северским и Переяславльским».⁹ Как видим, Днепровское Левобережье является (наряду с Киевом) центром антской культуры. На востоке отдельные находки антской поры доходят до Дона. Анты III—VI вв., когда о них говорит эпиграфический памятник (III в.), Прокопий Кесарийский, Иордан и некоторые другие источники (VI в.), — это уже славяне, точнее восточные славяне, одна из ветвей венедов I в. н. э.; при этом эти славяне не единый народ, а совокупность бесчисленных племен. За их принадлежность к русским, восточнославянским племенам говорят их имена (Бож, или Боз, Целегост, Межамир, или Мезамир, Всегорд, Хвилибуд, Доброгаст), их верования (культ Перуна) и прямые указания писателей древности.

На отсутствие полного единства, общности, указывает наличие разных погребальных обычаев (трупоположение и трупосожжение) — типичный признак этнической пестроты. Но эта последняя все же не столько отрицает, сколько подтверждает факт начавшегося процесса этногенеза восточных славян ранней, антской, ступени формирования.

Если А.А. Спицин не мог еще с точностью приписать те или иные городища антам, то раскопки последнего времени позволяют связать ряд городищ V и особенно VI—VII вв. с антами. Такими оказались слои VI—VII—VIII вв. на территории городищ скифской поры (например Вельского), городища V в. у Прилук и Нежина, слои VI—VII вв. в Гочевском городище в Курской области, раскопанные Б.А. Рыбаковым,¹⁰ быть может, городище «Монастырище»¹¹ и подобные ему древнейшие городища так называемого «роменского типа» и др.¹² Б.А. Рыбаков к антским городищам причисляет городища по Ворскле (у с. Петровского, у с. Журавин, у Ахтырки Харьковской области), раскопанные П.Н. Третьяковым, и Борщевское городище на среднем течении Дона, раскопанное П.П. Ефименко. Но оба исследователя датируют объекты своих раскопок IX—X вв., и таким образом, их можно лишь генетически связывать с антами.¹³

Автор «Стратегикона» Псевдо-Маврикий (VI в.) сообщает, что жилища антов полуземляночного типа соединены между собой крытыми ходами. Остатки такого рода ходов обнаружены в городище «Монастырище» и в Борщевском, и это обстоятельство связывает их с поселениями антов и указывает на преемственную связь антов со славянами IX—X вв.¹⁴ Крытые ходы свидетельствуют о том, что землянки и полуземлянки антов были жилищами брачных пар, а все городища в целом, или комплекс жилищ на городище, соединенных ходами, являлись поселением большой семейной общины («задруги», «большой кучи», древней русской «верви»). Эта община имела коллективную собственность и вела коллективное хозяйство, что типично для родового строя. Жилища антов представляли собой землянки или наземные постройки, со стенами, сплетенными из хвороста или камыша и обмазанными глиной. Размеры их невелики (4×4 м, 6×3 м, 4,5×5 м и т. п.). В середине их — земляные скамьи, очаги, глинобитные печи. Городища обнесены валом и рвом и представляют собой солидную защиту.

По свидетельству Псевдо-Маврикия, анты и славяне живут в лесах и болотах, посреди рек и озер. Действительно, городища антской поры, равно как и городища IX—X вв., группируются главным образом по берегам рек и озер, где сама природа создавала естественное укрепление. Кроме того, река была нужна и как средство сообщения. Она же давала рыбу, а весной заливала обширные луга, на которых пасся скот. Прокопий, правда, говорит и о жалких хижинах, отстоящих на большом расстоянии друг от друга, в которых живут славяне и анты, но в них едва ли не следует усматривать временные жилища земледельцев¹⁵ или землянки и шалаши типа позднейших куреней, зимовьев, летовий охотников, рыбаков, скотоводов, промышлявших в лесах и степи.

Свидетельство Псевдо-Маврикия о том, что анты знают пшеницу и просо, подтверждается археологическими раскопками, обнаружившими остатки зерен проса и пшеницы, железные лемехи и серпы. Анты были, несомненно, в первую очередь земледельцами, и у них, по мнению Б.Д. Грекова и Б.А. Рыбакова, господствовало пашенное земледелие, на что указывают, вещественные памятники.¹⁶ Большую роль играло и скотоводство. Анты разводили лошадей, коров, коз, овец, свиней. Немаловажное значение имели рыбная ловля, охота, бортничество. У антов были довольно развиты кузнечное и гончарное ремесла (наряду с лепной керамикой встречается изготовленная на гончарном круге). Антская утварь, оружие и украшения делались на месте, в среднем Приднепровье, причем делались искусными ремесленниками. Многочисленные находки вещей из Причерноморья и римских монет, обилие кладов свидетельствуют об участии антов в торговле.¹⁷

Псевдо-Маврикий и Прокопий подчеркивают, что славяне и анты «живут в демократии», что «у них нет общей власти, они вечно живут во вражде друг с другом». Те же источники говорят о многочисленных племенах антов, о племенных вече, собираемых от случая к случаю, о племенных вождях, окруженных дружинами, составленными по возрастному признаку (отсюда древнерусская «старшая» и «молодшая» дружина, во времена антов действительно отличавшаяся по возрасту), о патриархальном роде, счете родства по мужской линии, кровной мести и прочих особенностях социального строя антов, свидетельствующих о наличии патриархальнородовых отношений.¹⁸

Но в VI в. анты вступают в стадию «военной демократии». Появляются племенные союзы и возглавляющие их вожди пытаются узурпировать власть и сделать ее наследственной (Межамир Идарич, Ардагаст). Возникает патриархальное рабство. Многочисленные клады свидетельствуют о накоплении ценностей у родоплеменной верхушки и о ее воинственности. Начинаются почти непрерывные походы антов на Византию.¹⁹ Короче — по мнению Б.А. Рыбакова — в VI—VII вв. у антов мы наблюдали разложение родового строя и формирование «военной демократии». Правда, с нашей точки зрения совершенно правильно, автор статьи «Анты и Киевская Русь» заявляет: «Районом, где указанный процесс разложения родовых отношений протекал особенно интенсивно, являлось в V—VII вв. среднее Приднепровье, более узко — окрестности Киева».²⁰ Как показали раскопки М.К. Каргера, на месте Киева существовали вплоть до конца X в. (когда они слились) три древнейшие поселения, ведущие свое начало еще со времен до н. э. Эти три поселения продолжают существовать непрерывно до X в. М.К. Каргер обнаружил огромный некрополь IX—X в. и раскопал несколько очень богатых погребений с конем и сопроводительным похоронением рабынь. Над погребениями с бревенчатым срубом был насыпан курган, что делает данные погребения аналогичными срубным погребениям до н. э., хотя они одновременно сочетаются с наличием норманских мечей.²¹ Это свидетельствует о преемственности культуры и населения, о наличии на месте Киева какого-то центра в дофеодальный период. Но все же необходимо отметить, что формирование у антов варварской верхушки, вступление в стадию «военной демократии» охватило не все племена антов, а только южную их часть. В процессе войн с Византией антская варварская знать значительно оторвалась от породившего ее среднего Приднепровья, частично даже переселилась на территорию Византии (в данном случае имеется в виду не переселение племенных масс, а только варварской верхушки). Вторжение болгар и аваров еще больше ослабило антов.

Этими событиями объясняется тот факт, что начальная история Киевской Руси совпадает с той же высшей стадией «варварства», с временем «военной демократии». Говоря об образовании славянства и о начальной его истории, мы не можем обойти антов — непосредственных предшественников восточнославянских, русских племен, сложившихся примерно в VIII и начале IX в. в результате дальнейшего развития «бесчисленных народов антов», не можем пройти мимо антской культуры, из которой в значительной мере выросла культура Киевской Руси.

Анты как бы являются связующим звеном между древнейшим, почти неуловимым для исследователя населением Поднепровья, и его позднейшими обитателями — славянскими племенами.

К сожалению, упоминания об антах исчезают со страниц источников с начала VII в. (последние известия об антах датируются 602 годом), тогда как восточнославянские племена начинают упоминаться лишь с IX в. Но надо надеяться, что дальнейшие исследования, главным образом археологические, помогут восполнить этот пробел и выяснить не совсем еще ясный в настоящее время вопрос о постепенной трансформации антов в древнерусские племена.

Примечания

1. Державин Н.С. Об этногенезе народов Днепровско-Дунайского бассейна // Вестник древней истории. 1939. № 1; Его же. «Троян» в «Слове о полку Игореве» // Там же; Городцов В. Дако-Сарматские элементы в русском народном творчестве // Труды Гос. исторического музея; Самоквасов Д.Я. О происхождении русских и польских славян; Чертков. О переселении фракийских племен за Дунай // Временник Московского о-ва истории и древностей российских. 1851. Кн. 10.

2. Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 211; Рыбаков Б.А. Анты и Киевская Русь // Вестник древней истории. 1939. № 1; Соболевский А.И. Русско-скифские этюды; Грушевский М.С. Киевская Русь; Его же. Історія України-Руси. Т. I; Его же. Анты // Записки Наукового т-ва ім. Шевченко. 1898. Т. XXI; Спицин А.А. Древности антов // Сборник в честь А.И. Соболевского.

3. Большинство исследователей (Соловьев, Срезневский, Брун, Шафарик, Барсов, Готье, Смаль-Стоцкий), следуя Иордану, помещают антов к западу от Днепра и усматривают их потомков в уличах и тиверцах.

4. Соболевский А.И. Русско-скифские этюды // ИОРЯз и Сл., Т. XXVI. 1921. С. 8.

5. Рыбаков Б.А. Анты и Киевская Русь. С. 321.

6. Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. С. 5—13.

7. См. ст. Гримма в «Яфетическом сборнике». Т. V; История СССР (на правах рукописи). Т. I. Ч. III—IV. С. 209. Не от времен ли тотемической древности сохранилась странная связь между термином, обозначающим «утка» — ente (германский), veitken (западнославянский, поморский), и вант — вятичи? Интересно отметить наличие сюжета «утка», «селезень» в вятичских украшениях, архитектуре, вышивках и т. п. позднейших потомков вятичей. См.: Первольф. Германизация западных славян.

8. Спицин А.А. Древности антов. С. 412—494; Его же. Археология в темах начальной русской истории // Сборник статей по русской истории, посвящ. С.Ф. Платонову.

9. Рыбаков Б.А. Анты и Киевская Русь. С. 322.

10. Там же; Эдинг Д. Экспедиционная работа московских археологов в 1937 г. // Вестник древней истории. 1938. № 1/3. С. 143.

11. Макаренко М. (Н.) Городіще «Монастьіріще» // Науковий збірнік історічної секції, УАН, за 1924 рік. Т. XIX.

12. Не все археологи связывают городище роменского типа с антами, приурочивая их к собственно словенам и датируя VIII—X вв.

13. Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях ИИМК. Изд. ИИМК Ак. наук СССР. 1939. Т. I. Экспедиция по р. Ворскле П.Н. Третьякова; Ефименко П.П. Раннеславянские поселения на Среднем Дону // Сообщения ГАИМК. 1931. № 2.

14. Макаренко М. (Н.). Ук. соч.; История СССР, (на правах рукописи). Т. I. Ч. III—IV. С. 214—215.

15. Рыбаков Б.А. Анты и Киевская Русь. С. 324—325.

16. Там же. С. 325; Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 21—51.

17. Рыбаков Б.А. Ук. соч. С. 326; История СССР (на правах рукописи). Т. I. Ч. III—IV. С. 216.

18. Рыбаков Б.А. Ук. соч. С. 327; История СССР (на правах рукописи). Т. I. Ч. III—IV. С. 216—220.

19. Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 211; Мишулин А.В. Древние славяне и судьба Восточно-Римской империи // Вестник древней истории. 1939. № 1; Горянов Б.Г. Славянские поселения в VI в. // Там же.

20. Рыбаков Б.А. Анты и Киевская Русь. С. 333.

21. Каргер М.К. Дофеодальный период истории Киева по археологическим данным // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях ИИМК. Изд. ИИМК Ак. наук СССР. 1939. Т. I. С. 9—10.