Правобережная Цимлянская крепость

Белокаменная Правобережная крепость вошла в археологию одновременно с Саркелом в середине XIX в., главным образом, в связи с поисками последнего. Первые же раскопки городища, имевшие в основном далекие от археологии цели, но давшие ценнейшие сведения, относятся к середине XVIII в. (Коршиков, Миненков, 1999).

Основная информация о раскопках памятника по 1990 г. включительно содержится в публикациях И.И. Ляпушкина (1940; 1958. С. 86 и сл.), С.А. Плетнёвой (1994) и В.С. Флёрова (1991; 1994; 1996).

Крепость возведена в самом конце VIII — начале IX в. Более точно определить дату не удается. В соответствии с рельефом местности она имела треугольные очертания, примерно 110×130×135 м, и построена, в отличие от соседнего Саркела, из блоков белого известняка. Толщина стен 4,20 м, высота могла достигать 8 м, если в такой высоте была необходимость. Вдоль стен восемь прямоугольных башен. Главные ворота представляли сложную конструкцию с дополнительной внутренней стеною, препятствовавшей сквозному проезду. Внутреннее пространство крепости разделено более узкими стенами на три отсека, из которых один являлся цитаделью с выходом в сторону Дона из южной башни восточной стены. Еще в XVIII в. стены и башни крепости сохранялись на высоту до 3 м, но тогда же были частично разобраны с целью использовать строительный материал в Черкасске — столице Войска Донского. Несмотря на эти разрушения, Правобережное городище как археологический памятник сохранилось прекрасно, лучше, чем Саркел, от стен которого остались только отпечатки.

Казалось бы, между построенными из разных материалов и имеющими различные очертания крепостями, Саркелом и Правобережной, общего мало. Это не так. Напротив, крепости имеют принципиальное сходство: обе снабжены прямоугольными башнями близких размеров, обе поделены внутренними стенами на сектора, соединяющиеся проходами. Каждая имеет только одни ворота и по одному узкому проходу в стенах, обращенных к Дону (речные ворота). Намеченные под стены полосы дневной поверхности лишь выравнивались. На Правобережной крепости полосы заглублялись в зависимости от микрорельефа в пределах 10—20 см. Для Саркела П.А. Раппопорт отмечал: «...нижний ряд кирпичной кладки, уложенной без фундамента непосредственно на глинистый грунт, вдавливался в этот грунт от тяжести стены» (Раппопорт, 1959. С. 12). Важный вопрос о фундаменте не мог пройти и мимо внимания М.И. Артамонова: «...кладка отличалась примитивностью: стены возводились без фундаментов, непосредственно на освобожденной от дернового покрова и несколько выровненной земле...», а затем почти повторено: «примитивное возведение стен без фундаментов» (Артамонов, 1958. С. 25, 26). Не было фундаментов и под кирпичными строениями внутри Саркела, что хорошо видно на многочисленных фото в статьях. Стоит сказать об одной из недавних публикаций, в которой читаем: «...показательно сообщение П.А. Раппопорта о том, что площадка под строительство крепостных стен Левобережного городища была предварительно выровнена на глубину 0,6 м», при этом ссылка на соответствующее место в работе П.А. Раппопорта отсутствует (Афанасьев, 2011. С. 111), и, как оказалось, неслучайно, т. к. у Раппопорта сообщается следующее:

Все сооружения крепости не имеют фундамента и построены непосредственно на поверхности земли. Во многих местах глинистая земля, лежавшая в основании крепости, имеет верхний слой, как бы корку, толщиной до 0,3 м, отличающуюся более темным, сероватым цветом. По-видимому, эта корка — древняя дневная поверхность почвы, а неравномерная толщина (местами и полное отсутствие) этой корки свидетельствует о выравнивании поверхности перед постройкой крепости. В результате этой планировки поверхности разность отметок оснований стен в различных участках крепости не превышает по высоте 0,6 м (Раппопорт, 1959. С. 14).

Итак, речь идет не о выравнивании площадки под все стены на глубину 0,6 м, как сообщил Афанасьев, а о величине перепадов уровня ложа стены в пределах 0,6 м «Небольшое» смещение акцентов совершенно изменило написанное П.А. Раппопортом¹

Что касается планов кирпичной и белокаменной крепостей, то в обоих случаях они соответствуют рельефу и очертаниям выбранных строительных площадок. Иными словами, подход к строительству двух соседних крепостей был единообразен. Для Саркела была выбрана в пойме Дона относительно ровная площадка, что позволило придать ему классические для крепостного строительства прямоугольные очертания. Рельеф это позволял: левобережье Дона в зоне строительства крепости — это плоская степь. Правобережная крепость строится на противоположном высоком изрезанном балками берегу. Между двумя такими балками и была выбрана, более чем удачно, треугольная площадка, связанная с коренным берегом только узким перешейком. В итоге Правобережная Цимлянская крепость была недоступнее, чем Саркел. Впрочем, последний защищала и протока Дона. Не буду более детально останавливаться на сравнении двух цимлянских крепостей, констатируя главное — Правобережная Цимлянская, не упомянутая ни в одном письменном источнике, и Саркел сооружены в одной строительной традиции.

Перейдем к тем материалам из раскопок Правобережной Цимлянской крепости, встречаемость которых в нижне-донских крепостях составляет объект нашего внимания, — штукатурка, кирпичики из раствора измельченного известняка, краска, черепица, плитка керамическая. Кладка с чередованием камня и кирпича в крепости не обнаружена.

Штукатурка, кирпичики известняковые, краска

Штукатурка, кирпичики известняковые, краска — одни из самых неожиданных открытий в Правобережной крепости. Впервые штукатурка обнаружена мною в 2007 г. в ходе раскопок восточной крепостной стены, где среди развалов блоков были случайно замечены небольшие фрагменты очень твердых пластин с гладкой внешней поверхностью. После первых находок поиск продолжился целенаправленно, в результате чего удавалось заметить фрагменты всего в 2—3 см, а самый крупный в 11 см. Толщина их от нескольких миллиметров до 2,5 см.

Характерный признак правобережной штукатурки: различие внешней и тыльной поверхностей. Качество обработки внешней поверхности поражает. Она совершенно ровная и гладкая, иногда заполированная почти до блеска, по аналогии с керамикой можно сказать — залощена. Тыльная сторона неровная, шершавая, на ней, как правило, четкий отпечаток (негатив) поверхности блока со всеми мелкими деталями. Цвет от белого до светло-кремового также является заметным признаком штукатурки. Что касается состава, из которого изготовлена штукатурка, то это отвердевший тщательно промешанный раствор (вероятно, на извести) измельченного белоснежного известняка, того же, из которого вытесывались сами блоки крепостных стен и башен. Подчеркну твердость штукатурки: при попытке поломать фрагмент он не рассыпается на мелкие частицы, но дает две половинки. На ряде фрагментов присутствует характерный «загар» — пленка серого цвета, образующаяся на поверхности известняка под воздействием атмосферы. Не такой ли загар на штукатурке Саркела был интерпретирован как серая краска?

В дальнейшем выяснилось, что штукатурка не всегда наносилась непосредственно на поверхность блока. В ряде случаев она наложена на раствор иной консистенции, более зернистой, и прочно соединилась с ним. Раствор также состоит из белого известняка, но раздробленного до более крупных частиц. В изломе хорошо различаются собственно раствор и покрывающая его белая штукатурка. Толщина раствора под штукатуркой могла быть значительна, до сантиметра и более. Тыльная сторона раствора всегда имеет отпечаток поверхности блока, иногда можно увидеть «в негативе» и следы мотыжки. В итоге назначение раствора, покрытого штукатуркой, можно определить так: он предназначался для выравнивания тех участков лицевых сторон стены, в которых одни блоки частично выступают, а другие, наоборот, «утоплены» в плоскость стены. Когда это достигалось, происходила окончательная отделка данного участка стены с использованием более высококачественной, поддающейся хорошему заглаживанию штукатурки. Как результат, на стенах образовывалось своеобразное двухслойное покрытие.

Встречаются фрагменты (пластинки) раствора без штукатурки, но с отпечатками блоков на обеих поверхностях. Толщина их может достигать двух и более сантиметров. Заполнял ли раствор вертикальные или горизонтальные швы между плитами, определить невозможно, но говорить о том, что раствор широко применялся в качестве связующего (скрепляющего между собой блоки) материала не приходится. Это показали и немногочисленные найденные in situ блоки — следов раствора, по крайней мере в вертикальных швах, между ними не было.

На каких же объектах применялась штукатурка в белокаменной крепости? Ответ дает место обнаружения и отпечатки на тыльной стороне штукатурки. Мои раскопки 2006—2010 гг. проводились вдоль сохранившегося основания восточной крепостной стены, перекрытого мощными развалами раскрошившихся блоков. Среди них и находились фрагменты штукатурки. Но штукатурка не покрывала всю стену. Будь это так, ее фрагменты, даже притом что далеко не все были замечены в ходе раскопок, насчитывались бы тысячами. Но найдено только около пяти сотен небольших обломков, которые в совокупности составляют менее одного квадратного метра. Остается признать, что штукатурка покрывала лишь отдельные участки стен и попавшей в раскоп башни. Тут следует подчеркнуть, что не только в Хазарском каганате, но и в Византии сплошное оштукатуривание крепостных стен неизвестно.

Наряду с тонкими пластинами раствора не меньшей неожиданностью стало обнаружение обломков сформованных из раствора «кирпичиков» толщиной до 4,8 см. Это толщина саркелских обожженных кирпичей, равная в среднем 5 см с отклонением в ту или иную сторону на 5 мм. Обращаю внимание, что определение «кирпичики» достаточно условно. У них тщательно заглажена только одна боковая узкая грань, а на их верхней и нижней постелях хорошо видна крупчатая структура раствора. Нельзя окончательно исключить того, что из грубого раствора с включением крупных частиц дробленого известняка или без них действительно формовались кирпичики декоративного назначения. Целые экземпляры не обнаружены.

Декоративное, как наиболее вероятное, назначение штукатурки и известняковых кирпичей стало очевидным после того, как на них была обнаружена красная краска.

Первоначально среди обломков штукатурки был замечен один миниатюрный (20×14 мм) с пятном бледно-красного цвета. Показательно, что краска сохранилась в прежнем виде и после мытья и сушки фрагмента (состав краски не подвергался анализу). Эта находка заставила также целенаправленно начать поиск следов краски, в результате чего последовали новые находки. Постепенно стало выясняться, что основное назначение краски — декорировать не штукатурку, а известняковые кирпичики разных форм.

Насколько было распространено применение краски по штукатурке, пока нельзя установить из-за недостатка материала. На известняковых кирпичиках краска встречена в десяти случаях, что уже позволило выявить несколько видов ее нанесения.

Первый состоял в том, что краска наносилась на поверхность в виде узкой полосы или линии шириною в пределах одного сантиметра. Насколько такой декор был распространен, также сказать невозможно, т. к. в нашем распоряжении всего три его образца, два из которых здесь представлены. На первом краска нанесена на хорошо заглаженную поверхность маленького обломка (Фото 1:1; см. цв. вклейку). Обломок другого кирпича сформован из пористого раствора, и краска впиталась в него достаточно глубоко (Фото 1: 2). Соприкосновение с водой также не изменило цвет краски и ее интенсивность.

Второй вид использования состоял в том, что краска покрывала ложбину на обращенной к зрителю боковой грани кирпичика. Показательный образец: фрагмент известнякового кирпича хорошей выделки, толщина 4,6 см. По его гладкой боковой поверхности наискось прочерчена прямая ложбинка глубиною до 3 мм. Настолько прямая и четкая, что создавалось впечатление работы «под линейку» (Фото 1: 3). По дну ложбинки, не затрагивая ее стенок, нанесена всё та же краска. Цвет бледно-красный, его интенсивность как на описанных двух фрагментах. При воздействии воды интенсивность краски усиливалась, при высыхании восстанавливалась прежняя. Аналогичная прокрашенная ложбинка зафиксирована еще на двух фрагментах (Фото 1: 4, 5). Целые экземпляры кирпичей с косой ложбиной не обнаружены.

Третий вид декорирования: прокрашивание кирпичиков по периметру или по одному краю. Важная особенность — прокрашиваемые края были предварительно скошены (снабжены фаской). Выразительная находка относится к 2009 г. (Фото 1: 6): почти полностью сохранившийся треугольный равнобедренный кирпичик из известнякового раствора. Размеры его восстанавливаются: катеты по 10 см, гипотенуза-основание 16 см; толщина около 5,7 см. Лицевой была не одна из боковых граней, но хорошо заглаженная одна из треугольных плоскостей, вдоль основания которой всё той же бледно-красной краской нанесена полоса шириной около сантиметра. Второй такой треугольный кирпичик сохранился несколько хуже (Фото 1: 7).

Единственным был фрагмент «уголка» из известнякового раствора, на одной из сторон которого частично сохранился прокрашенный скос (Фото 1:8). Вряд ли фрагмент является частью полной прямоугольной рамки. Скорее, четыре такие уголка, возможно дополненные известняковыми кирпичиками, что-то обрамляли, но что конкретно — сказать невозможно. Ясно одно: это «что-то» оказывалось в рамке, оконтуренной красной краской, благодаря чему становилось более заметным на фоне белой стены.

Одним экземпляром представлен фрагмент кирпичика с прекрасно заглаженной боковой гранью, но без скоса, прокрашенной всё той же краской (Фото 1:9). Данный фрагмент самый тонкий из найденных — 4 см. Возможно, принадлежал еще одному виду декорированных кирпичиков.

Нет сомнений, что значительная часть фрагментов штукатурки и известняковых кирпичиков и уголков, если не большинство, осталась мною незамеченной в ходе раскопок. Какова ситуация на других вскрытых участках крепости, неизвестно. В публикациях о раскопках И.И. Ляпушкина 1939 г. (Ляпушкин, 1940) и С.А. Плетнёвой, работавшей в 1958—1959 гг. на разных участках крепости, в том числе у Главных ворот, на северной, восточной и западных стенах, они не упоминаются. Не были они замечены и мною на большом раскопе № 6 / 1987, 1988, 1990 гг. на южном углу крепости, где помимо крепостной стены и двух башен было открыто пристроенное к стене двухкамерное помещение из блоков. Но его назначение было производственным, не парадным, и ждать применения на нем штукатурки и декорирования не приходится (Флёров, 1994. С. 451, 452, 496, рис. 5). Тем не менее делать вывод о том, что штукатурка, известняковые кирпичики, в т. ч. фигурные, и краска применены только на небольшом участке восточной стены, преждевременно.

Проблема с обнаружением в ходе раскопок Правобережной крепости белой штукатурки, белых пластин раствора и белых кирпичиков из раствора заключается в том, что они залегают среди сотен кубометров таких же белых, мелких, вплоть до щебня и крошки, обломков блоков, из которых построена крепость. Разбор этих завалов производится, как часто происходит в полевой средневековой археологии, лопатой — и сразу в отвал Именно так копалась под руководством С.А. Плетнёвой в продолжение семи лет Маяцкая крепость Именно так проходили и мои раскопки в 1987, 1988, 1990 гг. При следующей раскопочной кампании (2006—2010 гг.), начиная только с 2007 г. и имея совершенно иные задачи (поиск надписей и граффити на обломках блоков), я случайно обнаружил первые фрагменты штукатурки. Уже с 2008 г. поиск шел целенаправленно, вплоть до контрольных переборов вручную развалов блоков. Совершенно очевидно, что при будущих раскопках Правобережного Цимлянского городища, как и аналогичных белокаменных, необходимо полностью изменить методику раскопок, перейдя на ручную, кропотливую и медленную, разборку развалов блоков. Это снизит темпы раскопок в десятки, если не сотни раз, но даст ясное представление о распространении редких строительных материалов. Возрастет и количество находок известных видов. Речь идет о темпах раскопок, принятых при исследовании памятников каменного века. Не думаю, что кто-то согласится с моей рекомендацией, но нет иного выхода, если ставится задача полного, досконального изучения раскапываемого археологического памятника. Что касается обнаружения еще более редких следов краски, то это требует буквально ручного разбора завалов крепостных стен. Должен признать, что к сплошной ручной работе я не смог перейти, т. к. в эти годы необходимо было доследовать остатки основания восточной крепостной стены, которые буквально зависали над разрушаемым береговым обрывом Цимлянского водохранилища. Но даже в этой отчаянной ситуации темпы раскопок были снижены в несколько раз. Поиску аналогий известковых кирпичиков мешает их фрагментарность, за исключением одного треугольного. В настоящее время я предположительно отношу их, как штукатурку и краску из Саркела, к византийским строительным технологиям, но две последние в Крыму принадлежат им несомненно. Краска на штукатурке и сама штукатурка известны в Керчи / Боспоре (Макарова, 1998. С. 355; Сазанов, Могаричев, 2002. С. 474—478; Могаричев, Сазанов, Шапошников, 2007. С. 55; Сорочан, 2005б. С. 935, 936). Особенно же внимание следует обратить на применение штукатурки и краски в Херсонесе (Золотарев и др., 2013. С. 27—29, 492—498). Штукатурка по каменной кладке упоминается на городище Бакла (Талис, 1968. С. 185). Но особый интерес представляет широкое использование штукатурки в разных по назначению постройках Плиски. В частности, она применена в одном из ранних сооружений — большом бассейне. Стамен Михайлов описывает ее как хорошо заглаженную и даже залощенную (Михайлов, 1957. С. 145). Кроме штукатурки в Плиске был в ходу известняковый раствор, в т. ч. в Малом дворце (Там же. С. 144). В трехапсидной церкви № 8 (расположена в 300 м западнее Большой базилики) для улучшения внешнего вида стены были покрыты белым раствором толщиною около 2 см, который затем был до такой степени заглажен, что имитировал блеск полированного мрамора (Михайлов, 1949. С. 192, 193). Только невозможность провести сопоставление натурных образцов этой штукатурки с правобережной не позволяет говорить о полной аналогии. Появление имитации мрамора на территории будущего Первого Болгарского царства относится, однако, еще ко времени существования здесь римских провинций. Так, в дворцовых сооружениях Севтополя, II—III вв., возводимых из глины и дерева, внутренние стены оформлялись следующим образом. Вместо мрамора их покрывали хорошо выполненной штукатуркой, в результате чего, как пишет болгарский историк архитектуры, легкие постройки приобретали вид, достойный знатной особы (Бояджиев, 2004. С. 182). Трудно сказать, целенаправленно ли производилась отделка штукатурки под мрамор в римских провинциях и ранней Болгарии, тем более в Правобережной Цимлянской крепости, но результат оказывался таким же, как его описывают Ст. Михайлов и С. Бояджиев.

В целом же сравнение строительных технологий и материалов нижне-донских и праболгарских, в частности Плиски, — большой резерв для дальнейших исследований.

Решение вопроса о появлении штукатурки и краски в крепостях Хазарского каганата зависит от параллельного исследования, в т. ч. датирования их в центрах Северного и Западного Причерноморья. С другой стороны, находки в Правобережной и Семикаракорской крепостях, в свою очередь, послужат изучению первых.

Черепица

Первые упоминания о ней в Правобережной крепости принадлежат М.И. Артамонову в связи с Семикаракорским городищем (Артамонов, 1935. С. 115; 1969. С. 7). С.А. Плетнёва сообщала только о «небольшом количестве обломков кровельной черепицы» на Правобережном городище, не указав, где она была обнаружена (Плетнёва, 1994. С. 333). Последнее особенно досадно. Оба не публиковали ее изображений и в решении вопроса о происхождении строительных материалов, как Саркела, так и Правобережной крепости, не использовали. Сегодня это несколько удивляет.

Новые данные о черепице Правобережной крепости были получены в ходе моих раскопок 2006—2010 гг. Тогда на протяжении около 40 м вдоль центральной части восточной крепостной стены было найдено 313 фрагментов черепицы, в том числе керамид — 119, калиптеров — 194, не считая многочисленных совсем мелких обломков и какой-то части не замеченных при раскопках фрагментов. Сегодня это наиболее представительная коллекция нижнедонской раннесредневековой черепицы, полная обработка которой еще предстоит. Остановлюсь только на общей характеристике коллекции на примере некоторых экземпляров и с учетом того, что ни одной целой формы не было найдено (я не располагаю данными, хранится ли черепица из раскопок С.А. Плетнёвой на Правобережном Цимлянском городище в коллекции Гос. Эрмитажа; все фрагменты черепицы из моих раскопок 2006—2010 гг. переданы на хранение в сопровождении полевых описей в музей г. Цимлянска Ростовской области; некоторые образцы предполагается передать в Гос. Исторический музей (ГИМ) в Москве).

Керамиды (Рис. 1. Фото 2). Целые экземпляры не обнаружены. Судя по обломкам, керамиды в подавляющем большинстве плоские (т. е. без выгиба), имеющие внизу коленообразные изгибы (уступы) бортиков для соединения с нижележащей керамидой. Реже встречаются с незначительным поперечным выгибом. Толщина пластин неравномерная из-за небрежной обработки ее верхней плоскости. Соединительный изгиб в нижней части пластины имеет плавные очертания (Рис. 1: № 637—639. Фото 2: 2).

Боковые бортики вертикальные или с незначительным наклоном внутрь, реже наружу. Общая высота бортиков в среднем 34—45 мм при толщине пластины керамиды в среднем 20—22 мм. Верх бортика всегда чуть скруглен. Подчеркну следующее: при неустойчивости очертаний бортика, все они в профиле тяготеют к вытянутым прямоугольным; полностью отсутствует треугольный или трапециевидный профиль (внешняя сторона вертикальная, внутренняя наклонная). Встречающееся резкое отклонение бортика наружу (Рис. 1: № 638, 640, 649) объясняется неумелостью изготовления или поперечным выгибом керамиды; это не типологический признак.

О технологии формовки керамид. Это самая сложная проблема в изучении керамид вообще. Все керамиды Правобережной Цимлянской крепости по существу принадлежат к одной типологической серии, а бесконечные вариации внутри нее, особенно заметные по разнообразию профилей бортиков, объясняются поштучной выделкой каждой без использования сложной деревянной формы. Складывается впечатление, что даже загиб бортика производился не с использованием шаблонов, но каким-то примитивным инструментом (дощечкой, лопаткой) или даже без него. Редко удается сгруппировать два-три совершенно схожих по профилю обломка. Нестандартность бортиков — яркий признак примитивности технологии правобережных керамид. Встречаются экземпляры совсем грубой выделки с неравномерной толщиной пластины, с плохо заглаженными лицевыми поверхностями (Рис. 1: № 649, 653, 655, 656 и др.).

Рис. 1. Правобережная Цимлянская крепость. Керамиды

Большинство фрагментов имеют на поверхности (Фото 2: № 661, 666, 668), а часто и на всю толщу (Рис. 1: № 658, 660, 661) светлый оранжево-красноватый или оранжево-бежевый цвета. В ряде случаев сердцевина остается более темной с различными оттенками, от красноватой до серой (Рис. 1: № 559, 668, 672).

Но есть небольшая группа керамид, условно названных сероглиняными, резко выделяющаяся среди прочих большей плотностью и твердостью. Именно их изображения преобладают на рис. 1. Обжиг керамид этой группы происходил в ином режиме. В результате поверхность приобретала на глубину 1—3 мм серо-оранжеватый, светло-серый или серый цвет, а сердцевина оставалась черно-серой или темно-серой (Фото 2:1, 2; фото 3). Граница между слоями разной окраски всегда достаточно резкая. Следует отметить, что прочность (ударостойкость) сероглиняных керамид заметно выше, чем светлых оранжево-красных, палевых. Только по данным признакам сероглиняные керамиды могут быть выделены в отдельную технологическую подгруппу среди прочих правобережных. Но и эта группа не имеет следов использования деревянных форм.

Важный технологический признак большинства керамид — нижняя поверхность сплошь покрыта продольными бороздами (расчесами) глубиною в 1—3 мм; попадаются и более глубокие (Фото 4).

Среди обломков керамид не оказалось ни одного, который бы нес следы деревянных форм, дающих равномерную толщину пластины, четкие контуры и грани бортиков и соединительных выступов. Технология формовки керамид требует дополнительного кропотливого изучения. Отмечу общее впечатление от сравнения качества формовки керамид и калиптеров: последние выполнены несколько хуже.

Рис. 2. Правобережная Цимлянская крепость. Калиптеры. Вверху слева: реконструкция крепости, акварель О.В. Федорова

По качеству формовки правобережные керамиды уступают керамидам Юго-Западного Крыма, с образцами которых я имел возможность познакомиться. Тем не менее в коллекциях музеев этого региона встречены керамиды (в большинстве не опубликованные), с которыми правобережные имеют заметное сходство, в частности с некоторыми керамидами Лагерной Балки (Моисеев, 2011. С. 178, рис. 3). С другой стороны, на керамидах Правобережной крепости нет поперечных бортиков на верхнем крае, нет валиков на поверхности, как и каких-либо рельефных изображений, распространенных в Крыму.

В Северо-Восточном Причерноморье керамид, подобных правобережным, пока обнаружить не удалось. Так, по-иному выглядят керамиды храма на г. Сахарная Головка (Армарчук, 2009). Датировка их довольно широка — X—XIII вв.

Калиптеры Правобережной Цимлянской крепости по различным признакам (качество формовки, цвет, плотность) разнообразнее керамид, что связано, вероятно, с тем, что осваивать изготовление калиптеров было сложнее. Целые экземпляры не обнаружены, но фрагменты дают возможность составить общее представление о них, за исключением длины: слабоизогнутые, с валиком на нижнем торце и выступом для соединения на верхнем торце. Толщина пластины в среднем 18—22 мм, реже до 26 мм. Судя по наиболее крупным обломкам, калиптеры незначительно расширялись сверху вниз. Особую небольшую серию составляют тонкие, до 15 мм (здесь она не рассматривается).

Некоторое представление о характерной изогнутости калиптеров дает типичный фрагмент № 229 на рис. 2. Изогнутость могла быть несколько большей или меньшей, чем на данном экземпляре, а ширина по хорде (16,5 см) колебаться в пределах 1—2 см. Отмечу, что линия изгиба не является отрезком правильной окружности. Соответственно, продольные края пластин уплощены по сравнению с более крутой вершиной дуги (Рис. 2:593; рис. 3: № 252, 587—592).

Торцы на боковых краях чуть скруглены Иногда на торце едва намечена продольная ложбина (Рис. 3: № 588). Редкий случай: на одном фрагменте края вместо скругления косо срезаны (Рис. 3: № 591).

Рис. 3. Правобережная Цимлянская крепость. Калиптеры, поперечные профили

Валики на нижнем торце уплощенные, возвышаются над пластиной на 5—6 мм (Рис. 2: № 593, 597. Фото 5). На некоторых валиках небольшая вогнутость сверху и на торце (Рис. 2: № 593). На одном фрагменте торец валика срезан острым инструментом, но этот случай единственный в собранной серии (Рис. 2: № 597). Трудно сказать, является ли срез типообразующим признаком.

Выступы для соединения, иногда называемые манжетными, четко отделены от пластины и примерно в два раза тоньше (Рис. 2: № 583, 584).

Уникален, резко отличается от прочих фрагмент круто изогнутого калиптера с четко срезанными продольными краями (Рис. 3: № 244). В отношении него приходится ставить вопрос либо об ином типе калиптеров, либо об инициативе какого-то одного мастера.

Верхние стороны пластин заглажены вручную, иногда грубо, и сохраняют многочисленные неровности. Что касается нижних, то на подавляющем большинстве фрагментов они, как и на керамидах, сплошь покрыты продольными бороздами.

Весьма сложно поэтапно реконструировать процесс изготовления калиптеров, особенно придания им изогнутости. Использовался ли для этого какой-то шаблон (возможно, изготовленный из обрубка бревна), выгнутый или вогнутый, сказать трудно. В любом случае, основной массив правобережных калиптеров не производит впечатления продукции серийного изготовления. Примером крайне грубой формовки является образец № 229 на рис. 2. Его поверхность неровная, в «рытвинах».

В большинстве калиптеры светлее керамид, что позволяет отличать их даже по небольшим фрагментам. Режим обжига и зависевший от нее цвет поверхности и излома калиптеров более однообразны. В массе цвет поверхностей от почти желтых до розоватых, реже красноватых. В совокупности и очень условно преобладающим для калиптеров цветом можно назвать палевый с разной степенью интенсивности и яркости. Очень редко внутренний массив калиптера остается темно-серым, но он всегда темнее поверхности, несколько коричневат («кофе с молоком»; словесное описание цвета — извечная проблема при работе с амфорами, кирпичами, черепицей; временный выход только в публикации высококачественных цветных изображений, что всегда наталкивается на проблему денег у авторов и издателей; необходим также общедоступный иллюстрированный цветовой справочник, что-то типа цветовых справочников Pantone, но применимый к археологическому материалу). Разнообразие цветовых оттенков калиптеров, как и керамид, — следствие нестандартизированного режима обжига Печи для обжига керамических строительных материалов на Нижнем Дону пока не обнаружены. П.А. Раппопорт сам справедливо сомневался в собственном предположении, что такими являются остатки двух десятков печей в окрестностях Саркела (Раппопорт, 1959. С. 19, 21). Сегодня на ряде примеров мы можем ориентировочно представить, как выглядели печи Саркела (напр.: Дамянов, 1975. С. 11—15; Йотов, 2012. С. 52, 53; Моисеев, 2012. С. 46—48).

Северо-причерноморские истоки правобережных калиптеров не вызывают сомнения. Калиптер с валиком на нижнем торце происходит с Баклинского городища, из здания, сгоревшего во второй половине IX в. (Талис, 1968. С. 188, рис. 3). Примечательно, что данный баклинский калиптер не имеет на поверхности рельефных т. н. водосливных валиков и рельефных знаков. Стоит обратить внимание и на керамику салтово-маяцкого облика с Баклинского городища, а также рельефные знаки на других калиптерах, имеющих аналогии среди знаков Хазарского каганата (Там же. С. 185, 186, рис. 1: 1—7, 13—15). Полностью аналогичен правобережным другой калиптер из Баклы, осмотренный мною в музее Херсонеса, раскопки В.И. Рудакова. Происходит, по мнению Д.А. Моисеева, из мастерских Трудолюбовки и отнесен им по его классификации к группе 2. На внутренней поверхности этого экземпляра такие же продольные борозды, как на большинстве правобережных.

К сожалению, многие аналогичные правобережным крымские калиптеры остаются неопубликованными, но были доступны для осмотра. Так, из фондов Бахчисарайского музея укажу по степени изгиба, технологическим характеристикам и цвету на калиптеры следующих памятников Юго-Западного Крыма:

— Кыз-Кермен, калиптер из раскопок А.В. Белого 1982 г.;

— местонахождение Лагерная Балка на Мангупе, раскопки А.Г. Герцена 2007 г., калиптеры: к. о. № 991, 1452, 1454, 1463, 1467;

— гора Гасфорта, калиптер 37056/28 из раскопок О.Я. Савели.

Нельзя исключать обращение и к Северо-Восточному Причерноморью. Так, по незначительности изгиба стоит обратить внимание на калиптеры Савастополиса (Хрушкова, 2002. С. 239, рис 92: 18, 19, 21, 22).

Начальный опыт с поиском аналогий донской черепице, особенно калиптерам, показал, что он может быть результативным исключительно при работе с натурными образцами. Никакие самые подробные описания, а часто и прорисовки, не дают такого представления о черепице, как знакомство с живым материалом. В этом отношении сравнения по изданиям отходят на второй план. Эти же выводы относятся и к керамической плитке, о которой см. ниже.

Перейдем к следующей проблеме: где и каким образом могла быть использована черепица в Правобережной крепости? Она не была замечена мною в упоминавшейся выше двухкамерной постройке из раскопок 1987, 1988 гг., хотя вполне «логично» было бы применить ее здесь — стены из блоков вполне выдержали бы черепичную крышу. Полагаю, С.А. Плетнева должна была отметить черепицу среди остатков привратных помещений (у Главных ворот), если бы она там была в заметном количестве. Проблема состоит в том, что все обнаруженные фрагменты черепицы залегали, напомню, вдоль восточной крепостной стены. Имели ли они действительно отношение к стене? Или были выброшены на пристенное пространство крепости как строительный мусор? Как мусор они оказались в котловане юртообразного жилища № 50/2010 г., вплотную примыкавшего к стене. На городище еще достаточно неисследованных площадей, где могло располагаться какое-то небольшое здание. Ответ может быть получен только при дальнейших раскопках. Парадокс состоит в том, что вся основная площадь крепости была сплошь заполнена примитивными юртообразными постройками (Флёров, 1996. С. 9—21), для которых тяжелая черепичная крыша абсолютно не пригодна. И действительно, в котлованах всех юртообразных жилищ, а иных в крепости нет, черепица не обнаружена даже во фрагментированном состоянии.

Плитка керамическая

Впервые обнаружена в Правобережной Цимлянской крепости С.А. Плетнёвой в ходе раскопок 1958—1959 гг., но сведения о ней опубликованы только в 1994 г. (мне не известно, находил ли плитку И.И. Ляпушкин в 1939 г.). Данные о количестве ее находок на городище противоречивы. Так, исследовательница в одном разделе сообщает о залегании плитки вместе с черепицей в заполнении двух погребов, стенки которых обложены сырцовым кирпичом. При этом указано, что найдено «множество обломков плиток и черепицы» (Плетнёва, 1994. С. 305). В описании раскопа I: плитки найдено «много», как и обломков кирпичей и черепицы (Там же. С. 315), но в заключительном разделе публикации Плетнёвой читаем: «обнаружено небольшое количество обломков кровельной черепицы и плоских продолговатых плиток вымостки пола. Они могли использоваться и в строительстве на мысу в саманных постройках, но утверждать этого нельзя, поскольку обломков плитки мало — всего собранного материала едва хватило бы для перекрытия и вымостки помещения, не превышающего 4 м²» (Там же. С. 333).

В том же издании я поместил краткое упоминание плитки, найденной мною в 1987—1988, 1990 гг. на раскопе № 6 в южном углу крепости: «...так называемая плитка для полов толщиною около 2-х см с хорошо заглаженными, часто до блеска, поверхностями. Ее обломки представлены буквально единицами. По ним установлена и ширина плитки — около 11 см» (Флёров, 1994. С. 465).

Да, фрагментов плитки в Правобережной крепости все-таки найдено немного. Что касается ее назначения — «для полов», то нет никаких археологических обоснований для такого заключения. В Северном и Западном Причерноморье (на территории Болгарии) в такой ситуации она не обнаружена. Вслед за Плетнёвой этот вид керамического изделия назвал «половыми плитками» М.И. Артамонов, совершенно не рассматривая правомерность такого определения (Артамонов, 1959. С. 7). Позднее, отметив, что плитка в Саркеле неизвестна, он предположил, что она специально изготавливалась для Правобережной крепости (Артамонов, 1962. С. 318—320). Где и кем? М.И. Артамонов дипломатично устранился от ответов на эти вопросы, да и не смог бы тогда дать их.

Только в 2010 г. были опубликованы первые изображения (профили) пяти правобережных плиток, которые я сопроводил следующим текстом: «Происхождение керамической плитки остается под вопросом, тем более что ее нет на других памятниках Хазарского каганата. Не удалось найти ей аналогии и за его пределами, хотя такие должны быть» (Флёров, Ермаков, 2010. С. 446, 447, рис. 14). Как будет сообщено ниже, аналогии появились, но сначала о самой керамической плитке Правобережной крепости.

Всего в 2007—2010 гг. учтено 107 фрагментов (сохранены в коллекции), не считая совершенно мелких; какие-то остались незамеченными при раскопках. Количество не слишком большое, но достаточное для общего представления.

В первую очередь укажу на резкое технологическое отличие плитки от кирпичей и черепицы. Это, прежде всего, относится к составу глины, тщательному замесу, отсутствию крупных примесей (в т. ч. растительных и шамота) и в большинстве случаев хорошей ручной формовке, а также отделке поверхностей. В плитке не бывает пустот от воздушных пузырьков. Эти признаки настолько существенны, что даже небольшой фрагмент плитки при некотором навыке можно без особых затруднений отличить от обломков черепицы, равных плитке по толщине.

О размерах и форме плитки. В среднем ширина плитки 11—12 см. Поскольку ни одной целой не сохранилось, длина реконструируется как 22—24 см на основе пропорций целых плиток Юго-Западного Крыма. Толщина в среднем от 2,2 до 3,0 см. При этом надо иметь в виду, что одни плитки плоские, а у многих одна продольная сторона может быть тоньше другой за счет перекоса нижней поверхности (Рис. 4: № 325, 337, 339). Последние, кажется, даже преобладают и не всегда являются лучшими по всем признакам.

В целом по особенностям формовки и другим признакам плитка очень разнообразна. Поэтому обращаю внимание на то, что в данной публикации возможно описать только образцы из серии лучших по качеству, выделяя для каждого некоторые признаки, характеризующие серию в целом. Прочие надо рассматривать как отклонения от этих образцов. На многих плитках — светлый ангоб, встречаемый на амфорах.

Фото 6: № 296. Одна из самых лучших. Внешняя поверхность светло-оранжевая; в изломе светло-серая. Выполнена чрезвычайно тщательно, при этом следов деревянной формы нет. По всему периметру лицевой поверхности скосы, заглаженные почти до блеска. Как и у многих плиток, присутствует асимметрия поперечного профиля — толщина с одной стороны 30 мм, с другой 26 мм. Отличительная особенность данного образца, как и многих лучших, — тщательно очищенная глина и обжиг — позволяет сравнить его с черепком круглодонных амфор хорошей выделки, т. н. причерноморских.

Фото 6: № 338. Одна из лучших. Лицевая поверхность без скосов, но глина и обжиг также подобны амфорным. Внешняя отделка тщательная, поверхности гладкие, но при этом плитка слегка перекошена. Один из углов острый, второй скруглен — это еще один из элементов асимметрии. Следов формы нет.

Фото 7: № 350. Та же высококачественная глина, в изломе ярко-оранжевая с серой сердцевиной, тщательная отделка. Примесь бордовых частиц размером 0,1—0,3 мм и столь же мелкого кварцевого песка. Тонкий ангоб по всем поверхностям. Следует обратить внимание на следующее, характерное для многих плиток Правобережного городища: увеличение толщины плитки от торцов, 33 мм, к середине ее длины, 38 мм (см. продольный профиль).

Фото 7: № 352. Красно-оранжевый излом с серой сердцевиной. Примеси те же. Формовка тщательная. На внешней поверхности по периметру мелкая четкая ложбинка — единственный случай. Заметно скругление краев, особенно снизу. Следы ангоба по боковым граням.

Фото 8. Два фрагмента с выделкой поверхностей, особенно боковых граней, чуть менее тщательной, нежели у предыдущих. На фрагменте № 337 следы ангоба. У него упоминавшаяся поперечная асимметрия: толщина с одного бока 26 мм, с противоположного 22 мм. Обратим внимание на особенность обоих экземпляров: расширение плитки от торцов к ее середине.

Фото 9. № 347 — фрагмент из тщательно отмученной глины, сходной с амфорной, и поверхностью, сплошь покрытой плотным ангобом. Ярко выраженное расширение от торца к середине. Ниже для сравнения размещен фрагмент № 349 с более зернистой глиной. Формовка иная: продольные края чуть вогнуты, особенно левый.

Наряду с лучшими экземплярами встречаются сформованные значительно хуже, а иногда почти брак. Но даже у таких глина хорошо промешанная и по всем характеристикам превосходит глину кирпичей и черепицы. Есть образцы тонкие, толстые (более 30 мм), узкие и с другими отклонениями от типичных. Но в целом же они вполне вписываются в технологию, в которой выполнены все без исключений плитки Правобережного Цимлянского городища. Грубо сформованных, т. е. с мятыми или бугристыми поверхностями, керамических плиток практически нет.

Рис. 4. Правобережная Цимлянская крепость. Керамическая плитка, поперечные профили

Поперечные профили некоторых плиток с отклонениями от стандартных представлены на рис. 4:

№ 325 — с асимметрией поперечного профиля; высокий показатель толщины, 36 мм;

№ 339 — еще более ярко выраженная поперечная асимметрия; обратим внимание на скругленность нижней поверхности только у одного продольного края; самый высокий показатель толщины, 37 мм;

№ 337 — также с поперечной асимметрией, но нижняя поверхность почти ровная, без скоса;

№ 355 — толстая, но без асимметрии поперечного профиля;

№ 336 — совершенно особый случай — вздутый до 44 мм поперечный профиль; вздутие, подчеркну, не является следствием плохого качества замеса или обжига.

Сделаем самые предварительные обобщения по керамической плитке:

— высокое качество замеса глины, вплоть до сравнимого с ам-форным;

— примесь мельчайших бордовых и черных частиц (0,1—0,2 мм), мельчайшего кварцевого песка (0,1—1,0 мм); иногда частицы выступают на поверхности, придавая ей некоторую шероховатость;

— расширение плитки от торцов к середине;

— утолщение от торцов к середине;

— ангобирование отдельных экземпляров.

Два признака выделим особо: 1) высочайшее качество формовки и 2) асимметрия поперечного профиля (Рис. 4: № 325, 337, 339). На первый взгляд признаки взаимоисключающие. Асимметрия, выраженная в перекосе нижней постели, в той или иной степени представлена на большинстве найденных фрагментов плиток. Что же касается формовки в целом, то ее иначе, как удивительной, не назовешь. Особенно боковых продольных граней, поверхность которых на лучших образцах сравнима с поверхностью современного стола. Лишь при рассмотрении с лупой можно заметить следы смещения частиц примесей в одном направлении при дополнительной обработке поверхностей, но более заметных и грубых следов (пальцев, ножа, деревянной лопаточки) нет. Самый заметный след вторичной отделки — скосы по периметру верхней постели, а иногда одновременно и нижней (Фото 6: № 296; рис. 5: № 417). По качеству выделки эталонной можно назвать плитку на фото 7: № 350.

Рис. 5. Правобережная Цимлянская крепость. Керамическая плитка с граффити из раскопок С.А. Плетнёвой 1958 г.

Казалось бы, высокому качеству плитки должно соответствовать достаточное единообразие всех основных параметров и признаков, но этого нет! Плитки чрезвычайно варьируют по размерам, соотношениям ширины и высоты (надо думать и длины-ширины) и отличаются широким спектром цвета, от светло-палевого до «кирпичного». Строго говоря, каждая плитка — штучная продукция, чего не скажешь о кирпичах. В связи с этим возникает вопрос о назначении плитки, который сегодня рассматривать невозможно из-за отсутствия в Северном Причерноморье ее находок in situ в каком-либо строении. Тем не менее трудно представить использование плиток неустойчивых пропорций, к тому же асимметричных профилей для мощения полов².

Граффити на плитках

Не прогнозировалось и стало полной неожиданностью обнаружение граффити на плитках, нанесенных на верхние, что хорошо видно по технологическим особенностям, постелистые поверхности (Фото 10, 11). Плитки с граффити столь же высокого качества глины и так же разнообразны по цвету, толщине и ширине, как плитки без них. Все шесть публикуемых находок 2009—2010 гг. различает лишь степень насыщенности глины черными частицами. К числу самых высококачественных с тонко отмученной красной глиной амфорного типа относится плитка с прямыми и гладкими боковыми продольными сторонами (Фото 11: № 358б). Та же красная глина во фрагменте № 358г (Фото 10). Он несет следы отделки в виде тончайших продольных царапин на нижней постели. Необычен темный цвет поверхности — серый (ангоб?).

Предварительно и схематично граффити на плитках можно разделить на 1) с прямыми элементами, включая два двузубца (Фото 10), и 2) дугами (Фото 11). Среди последних примечательна композиция на фрагменте № 358б, включающая помимо дуг элементы из прямых линий. Особое место в композиции занимает небольшой «значок» с косым перекрестием.

Но самой необычной оказалась лепная плитка с овальным торцом, заранее предназначенная для нанесения на ее внешнюю поверхность композиции из слабо изогнутых дуг в обрамлении прямых линий. Примечательно, что замес глины произведен хуже, нежели на всех прочих правобережных плитках. Аналогичные композиции мне неизвестны, в т. ч. и на кирпичах.

Что касается таких элементов, как единичные дуги и двузубцы, то они представлены на кирпичах Саркела, на блоках Маяцкого городища (Флёрова, 1997. С. 110, 114), но также и на черепице в Крыму (напр.: Якобсон, 1979. С. 25).

Точных аналогий небольшому значку с косым перекрестием в композиции на плитке № 358б, насколько мне известно, нет. Впрочем, есть перекрещенный овал на черепице из Ай-Тодора, серийно датируемой IX—X вв. (Там же. С. 104, рис. 66: № 175).

В Гос. Эрмитаже неожиданно удалось обнаружить еще две плитки со знаками, происходящие из раскопок С.А. Плетнёвой в 1958 г. и не опубликованные ею (забыла о них?) вместе со знаками на блоках и кирпичах из Правобережного городища (Плетнёва, 1994. С. 396, рис. 59: 5—8). Плитки помечены шифрами «ДЭ-58 / ПЦим-417» и «ДЭ-58 / ПЦим-1060». В технологическом отношении это типичные высококачественные плитки, из которых одна со скосами по периметрам верхней и нижней постелей (Рис. 5).

Знак на плитке № 417 не является необычным — перекрещенный квадрат. Он представлен на донцах сосудов салтово-маяцкой культуры не только на собственной ее территории, но и за ее пределами, в частности в Тиритаке, Восточный Крым (Зинько, Пономарёв, 2009. Рис. 89: 11/1369). Помимо керамических сосудов таким знаком помечались астрагалы (Флёрова, 1997. С. 118, табл. VIII: 16—21). Но его можно встретить и на импортных амфорах в Саркеле (Там же. С. 129: 24).

«Листовидный» знак на плитке № 1060 начертан небрежно и трудно поддается определению. Что-то отдаленно похожее представлено также на амфорах из Саркела (Там же. С. 140, табл. XV: 274). Значительно более похожее граффити на кирпиче из укрепления «Кан Омортаг», но его интерпретация как «лодки» вызывает сомнение (Стоева, 2012. С. 56, 57). Кирпич датирован автором «ранним средневековьем», но не позднее IX в.

Перейдем к самой сложной в изучении керамических плиток проблеме — место ее изготовления. В полевых отчетах я писал о возможности импортного происхождения. При этом я исходил из резкого отличия плитки по качеству замеса и формовке от керамид, в еще большей степени калиптеров, не говоря о кирпичах, попадавших в крепость из соседнего Саркела. Я не отказываюсь от этого предположения и сегодня, допуская, однако, что некоторые плитки, самые худшие по указанным признакам, могли изготавливаться на месте по привозным образцам. Доставка водным путем по Дону нескольких десятков плиток из Северного Причерноморья была вполне возможной — вспомним о мраморных колоннах и капителях из Саркела.

Предположение об импортном происхождении плиток нашло подтверждение. В 2013 г. в небольшой выборке черепицы из Фанагории (раскопки А. Атавина 1982 г.), хранившейся в Институте археологии в Москве, мне удалось выявить обломок плитки с ангобом (Фото. 12), абсолютно ни в чем не отличающейся от лучших образцов из Правобережной крепости³. Насколько распространенной была плитка в Фанагории, предстоит еще выяснять. Предполагаю, что исследователи северо-причерноморских центров не обращали внимания на небольшие обломки плитки, принимая их по инерции за фрагменты калиптеров или плинфы. Во всяком случае, специальных публикаций о раннесредневековой плитке обнаружить не удалось. Упоминание плитки есть в обзоре керамических строительных материалов античного времени. Это плитка I—III вв. из Харакса, 23: 11: 3,5 см, которую В.В. Борисова отнесла к первому типу кирпичей, производившихся римским гарнизоном (Керамическое производство, 1966. С. 51; 151, рис. 43: 15).

В Крыму есть и более поздние плитки. Так, в музее г. Бахчисарая хранятся два целых экземпляра (А-Б-4125; А-Б-4126) из раскопок В.Е. Рудакова христианского храма к югу от Баклы, датированного им XI—XIII вв. Размеры плиток 21,0: 10,3: 3,3 см и 23,5: 11,5: 3,0 см, и в этом отношении они близки правобережным плиткам, но при такой же высококачественной глине сформованы значительно грубее. Иная и технология формовки, и конструкция форм. Размеры еще одной плитки, названной Рудаковым «плинфой», — 24,0: 13,2: 2,0 см (Рудаков и др., 1979. С. 397). Не учитывать эти находки на начальной стадии изучения плиток Северного Причерноморья нельзя. Пока же безусловным ориентиром в поисках остается плитка из Фанагории. Не удалось обнаружить плитку в Западном Причерноморье на территории Болгарии, но поиски должны быть продолжены.

Моей версии об импортном происхождении великолепных плиток Правобережной крепости могут противоречить вырезанные на них знаки-граффити, особенно двузубцы, а возможно и дуги. Но такие изображения, как отмечено выше, известны из разных памятников Крыма. Возможное предположение (допускаю такое), что в крепости жили прибывшие с юга, из Фанагории или других центров, мастера-плиточники, потребует серьезных доказательств, каковыми на сегодня я не располагаю. Такая постановка вопроса должна учитывать также происхождение калиптеров и керамид не только Правобережной, но и Семикаракорской крепости.

Примечания

1. В проверке нуждаются и все ссылки, в том числе на изображения сосудов, в другой статье Г.Е. Афанасьева «Кухонная посуда салтово-маяцкой культуры — этномаркирующий признак?» (Российская археология. 2013. № 3. С. 13—25).

2. Весьма любопытно, что плитка близких размеров (длина 24—27 см, ширина в среднем 12,5 см, толщина 3,0—3,5 см — замеры мои) использована в обрамлении оконных проемов и в кладке купола в медресе кон. XV—XVI в. в г. Бахчисарае (на территории музея-заповедника). Но эта плитка была совершенно плоской, без поперечной и продольной асимметрии. Продолжается ли в них раннесредневековая традиция изготовления плитки вплоть до турецкого времени или это совпадение — вопрос, требующий специального изучения.

3. С частью коллекции меня ознакомил В.Н. Чхаидзе, который и опубликовал прорисовку этой плитки (Чхаидзе, 2012. Рис. 129: 19).

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница