Разделы

Счетчики




Яндекс.Метрика


Саркел

Материалы раскопок крепостных сооружений и внутренних строений Саркела, по археологической номенклатуре — Левобережного Цимлянского городища, известны по публикациям М.И. Артамонова (Артамонов, 1956; 1958; 1962. С. 288—321 и др.), но, главным образом, по статье участника Волго-Донской археологической экспедиции П.А. Раппопорта (1959). Нельзя не сожалеть о том, что широкомасштабные раскопки Саркела 1949—1951 гг. нашли отражение лишь в этой короткой публикации, хотя после раскопок 1934—1936 гг. М.И. Артамонов не оставил и такой. Позднее вышла посвященная Саркелу книга С.А. Плетнёвой, но автор сама не была участницей раскопок крепости, и это надо иметь в виду, знакомясь с ее описаниями и выводами, даже притом что она, помимо статьи П.А. Раппопорта, использовала и полевую документацию (Плетнёва, 1996).

Какие же элементы византийского происхождения можно обнаружить в Саркеле? Указание на четкий план крепости, перенесенный на строительную площадку византийскими геодезистами, давно стало общим местом и не требует дополнительных комментариев. Отметим те находки, которые менее всего привлекали внимание исследователей. Специально подчеркну следующее методическое положение при работе с саркелскими древностями. По причине очень плохой сохранности строений Саркела и несовершенства первых его раскопок в конце XIX в., от которых почти не осталось удовлетворительной полевой документации, мы не можем себе позволить пренебрегать любыми мало-мальски достоверными сообщениями о находках, которые только на первый взгляд могут казаться малозначащими. Это относится и к отрывочной информации о штукатурке и краске, масштаб применения которых в Саркеле наверняка был гораздо более широким, чем это зафиксировано первыми раскопщиками.

Штукатурка и краска

П.А. Раппопорт упоминает штукатурку из раскопок 1949—1951 гг., которой «в некоторых местах» снаружи и изнутри были покрыты стены внутренних сооружений крепости и наружные и внутренние плоскости стен юго-западного караульного помещения у Главных ворот (Раппопорт, 1959. С. 17, 19, рис. 10; С. 23, 24). Сам исследователь отмечал, что несколько более подробную информацию из материалов В.И. Сизова (1889) и Н.И. Веселовского воедино собрал М.И. Артамонов. Речь шла о: толстом слое штукатурки на одной стороне стены какого-то здания; о постройках с оштукатуренными стенами, в одном случае штукатурка покрыта «серой краской» (трудно сказать, что это за краска по составу; не исключено, что штукатурка была изначально белой, но впоследствии покрылась серым налетом, принятым за краску).

Сообщение, принадлежащее Н.И. Веселовскому, более интересное: ворота (дверной проем?) четырехугольного здания оштукатурены и покрыты красною и зеленою красками (Артамонов, 1935. С. 10, 11). При всей отрывочности и при отсутствии полевой документации в нашем современном понимании, эти первые сообщения о штукатурке и краске в Саркеле не могут быть поставлены под сомнение и должны быть отнесены к византийским технологиям (см. ниже о штукатурке в Правобережной Цимлянской и Семикаракорской крепостях). Особое значение находок штукатурки в том, что она изготавливалась и применялась на месте, в отличие от архитектурных деталей, которые были доставлены в Саркел готовыми. Краска если и была привезена в порошке (особенно зеленая), то растворялась также на месте строительства. Обе технологии, оштукатуривание и покраска, появились в каганате как привнесенные византийцами. Любопытно, что М.И. Артамонов впоследствии не упоминает факты обнаружения в Саркеле штукатурки и краски, о чем сам сообщал в 1935 г., при написании «Истории хазар»: «Специфически византийского в формах открытых раскопками построек ничего не обнаружено, за исключением мраморных колонн и капителей...» (Артамонов, 1962. С. 302). Но это все-таки, как теперь становится ясным, «византийское» не прошло мимо внимания С.А. Плетнёвой, которое она дополнила слишком смелым предположением о росписях. Речь идет всё о той же стене юго-западного караульного помещения у Главных ворот крепости:

На сохранившемся в несколько рядов участке стены слева от входа осталась покрывавшая внешнюю и внутреннюю поверхности стены штукатурка. Это одна из редчайших находок в Саркеле, поскольку стены его практически всюду были разобраны до основания. Напомню, что в раскопках Н.И. Веселовского (см. о них выше. — В.Ф.) были обнаружены куски штукатурки, окрашенной в красный, зеленый и серый цвета. Это позволяет думать, что изнутри кирпичные оштукатуренные здания украшались росписями. На штукатурке в караульне, естественно, росписи не было. (Плетнёва, 1996. С. 32).

С.А. Плетнёва, конечно, не могла ничего сообщить о стилистике предполагаемых росписей, но, что более примечательно, она не поставила вопрос о происхождении штукатурки и краски в Саркеле. При всей краткости описания, упоминание среди находок в Саркеле штукатурки с краской представляет большую ценность.

Еще одно упоминание М.И. Артамоновым штукатурки Саркела присутствует в обзорной статье: «Ряд зданий внутри крепости уцелел на высоту до 0,7—0,9 м, причем некоторые сохранили штукатурку как на внутренней, так и на наружной стороне» (Артамонов, 1958. С. 25). Это дословное повторение приведенного выше упоминания штукатурки в статье П.А. Раппопорта, с которой М.И. Артамонов познакомился еще до публикации как ответственный редактор. Трудов экспедиции. Понятно, что ничего нового о распространении штукатурки в Саркеле эта фраза не вносит. Не уточнил Михаил Илларионович расположение стен с остатками штукатурки. Тем не менее ростовский археолог А.А. Нечипорук использует эту фразу М.И. Артамонова (не упомянув Раппопорта) следующим образом: «Это дает нам возможность предположить, что крепостные стены, как и внутренние помещения, могли быть оштукатурены и иметь вполне соответствующий историческому описанию белый цвет» (Нечипорук, 2007. С. 199). Если бы это было так, то вдоль крепостных стен Саркела лежали бы заметные скопления обломков штукатурки, как результат разборки стен в XIX в. и ранее. А.А. Нечипорук не учел, что П.А. Раппопорт сообщал о штукатурке только на внутренних строениях Саркела, но никак не на крепостных стенах. Чтобы писать о степени распространения штукатурки на Хумаре, А.А. Нечипоруку необходимо было обратиться к книге непосредственного исследователя Хумаринского городища Х.Х. Биджиева, к ее разделам о крепостных сооружениях, надписях и знаках. О штукатурке исследователь всего лишь сообщил: «К сожалению, штукатурка сохранилась здесь исключительно плохо: она почти везде осыпалась и рассыпалась, что привело к разрушению знаков» (Биджиев, 1983. С. 84). Описывая же крепостные сооружения, он вообще не упоминал штукатурку. Судя по тому, что хумаринская штукатурка рассыпалась, ее качество не идет ни в какое сравнение с очень крепкой штукатуркой Правобережной Цимлянской крепости, равно и Семикаракорской (см. ниже). По сути же, на Хумаре представлена не штукатурка, а известковый раствор (обмазка), который Х.Х. Биджиев упоминает неоднократно, в том числе и со следами знаков, нанесенных охрой.

Что касается предположения С.А. Плетнёвой о «росписях» саркелских стен, то будем исходить из наличных находок, среди которых следов росписей нет. И еще одно замечание. При работе с публикациями о раскопках Саркела в 1949—1951 гг. надо учитывать обстоятельства, в которых они проходили. Ограниченность времени при желании вскрыть максимально большую площадь обреченного на затопление памятника наверняка вела к невольным погрешностям, одной из которых было то, что зафиксирована только штукатурка, сохранившаяся на стенах, но совершенно не отмечены находки осыпавшейся штукатурки, в том числе со следами краски. Ее не могло не быть.

Opus mixtum

Приведу полностью текст М.И. Артамонова, касающийся этого вида кладки, фрагмент которой был обнаружен в Саркеле:

Часовников, прибывший на городище, когда там был еще Веселовский, и производивший также какие-то раскопки, в докладе в Петербургском Археологическом институте (Отчет см. в газ. «Новости», № 106, от 16 апреля 1888 г.) сообщает, что в северной части городища найдены остатки небольшого здания, сложенного из четырехугольных плит белого известняка, чередующихся с рядами кирпичей. Это был, замечает он, по всей вероятности христианский храм. Здесь жителями найдены два больших обломка мраморных колонн и мраморная же капитель (Артамонов, 1935. С. 11; см. также: Артамонов, 1958. С. 22, 23, рис. 12).

Оставим вопрос о храме за скобками, а также учтем, что версия о намерении построить в Саркеле христианский храм была запущена художником В.В. Часовниковым, а уже затем подхвачена историками и археологами. Нас интересует в данной статье лишь упоминание некоторых технологий и материалов. Описанное сочетание плит известняка и кирпичей явно указывает на кладку opus mixtum, известную в Крыму по раскопкам Херсона (Сорочан, 2005б. С. 703, 705, 771, 780, 781 и др.), да и в целом в византийской архитектуре, культовой и гражданской. Другое дело, что остались неизвестными количество рядов кирпичей в саркелской кладке и толщина швов между ними, которые могли бы уточнить дату постройки.

Стоит сказать о личности и деятельности Василия Васильевича Часовникова (1864—1918). Сын священника станицы Потёмкинской Области Войска Донского, начальное образование получил в Новочеркасском трехклассном окружном училище, а продолжил в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1882), Петербургской Императорской Академии художеств (1888). Член-корреспондент Донского областного статкомитета. В 1887 г. командирован Войсковым правлением на Цимлянское городище — крепость Саркел. В своем докладе на IX археологическом съезде в 1893 г. Х.И. Попов подробно рассказывает об этой поездке. Часовниковым были описаны две мраморные колонны, мраморная ваза, капитель с изображением византийского креста, несколько бронзовых корсунских крестов X—XI вв., один медный крест с изображением святых князей Бориса и Глеба с русскими надписями и один каменный крестик. Предметы, привезенные им с Цимлянского городища, находятся в Музее истории донского казачества в г. Новочеркасске. Человек глубоко религиозный, в 1897 г. он принял монашеский постриг с именем Авраамий. [Приведенные сведения почерпнуты на сайте Раздорского этнографического музея-заповедника (Ростовская обл.) со ссылкой на: Историко-культурные и природные исследования на территории РЭМЗ. Сборник статей, выпуск 3, 2007. В другой публикации не упоминаются раскопки Часовникова в Саркеле, указана иная дата смерти — 1900 г. (Круглов, 2009. С. 287).]

Биографические данные Часовникова, его религиозный настрой объясняют происхождение версии о том, что найденное им небольшое здание было остатками христианского храма, чему способствовали и находки нательных крестиков в слоях городища, а также архитектурные фрагменты. В литературе утвердилась версия, что колонны и капители были привезены в будущую крепость Петроной из Херсонеса, что весьма вероятно (Якобсон, 1963. С. 131—152). Сегодня трудно сказать что-либо определенное о «здании Часовникова», его размерах и особенностях, которые могли бы отличать его от иных кирпичных построек в Саркеле. Важнее то, что, имея художественное образование, Часовников не мог не обратить внимания на особенность кладки — чередование кирпичей и плит. Этому его сообщению можно полностью доверять. Совсем другое дело, к какому слою оно относилось. Крестики из находок В.В. Часовникова, а также найденные в могильнике Саркела относятся к беловежскому периоду городища (Артамонова, 1963. С. 58, рис. 46). Что же касается капителей и их обломков, обломков колонн, найденных в 1949—1951 гг., то М.И. Артамонов указывал, что они найдены в самых «ранних отложениях городища», «в хазарском слое» (Артамонов, 1958. С. 23). Все-таки мы не располагаем достаточно полным комплексом доказательств синхронности всех христианских древностей Левобережного городища. Как бы то ни было, саркелский фрагмент кладки opus mixtum — прямое свидетельство проникновения византийских технологий на Нижний Дон. В Херсоне чередование камня и кирпича отмечено в ряде базилик, построенных еще в V—VI вв. и использовавшихся позднее (Якобсон, 1963. С. 154, 163, 166 и др.).

Черепица

Черепица — третий вид источника, который привлекается в связи с проникновением на Нижний Дон материалов, имеющих византийские прототипы Черепица Саркела неоправданно редко упоминается в археологической литературе, вероятно ввиду ее малочисленности, но именно это обстоятельство уже вызывает серьезные вопросы. По существу все сведения о черепице из крепости с кирпичными постройками сводятся к очень короткому описанию П.А. Раппопорта, построенному на находках не более трех десятков фрагментов, включая даже самые мелкие обломки:

Найдены были черепицы почти все в одном месте — близ соединения внутренней крепостной стены с северо-восточной наружной стеной крепости. Все черепицы хорошего обжига, красного цвета, из глины, не содержащей крупных примесей. Размер черепицы не удалось определить, т. к. ни одной целой черепицы не было обнаружено, однако форма их достаточно ясна — это плоские черепицы, толщиной от 1,5 до 2,5 см, с плавно загнутыми краями. Судя по отдельным фрагментам, некоторые черепицы имели фигурную форму. Кроме того, обнаружено несколько фрагментов полукруглых желобчатых черепиц, служивших для перекрытия стыка между плоскими черепицами (так называемые каллиптеры1). Толщина этих желобчатых черепиц от 1 до 1,5 см, а их наружный диаметр примерно 6—7 см.

Описание сопровождается рисунками обломков трех плоских черепиц с загнутыми краями и двух желобчатых (Раппопорт, 1959. С. 35, рис. 37).

Лучше сохранились и более выразительны «полукруглые, желобчатые», т. е. калиптеры. Специфика их заключается в крутом изгибе, при котором боковые плоскости стали параллельными, что и объясняет незначительную ширину. Профиль черепицы напоминает сечение тоннеля с вертикальными стенами и полуцилиндрическим сводом. Точные аналогии мне пока неизвестны. Возможно, прототипы следует искать в более крупных позднеримских образцах типа представленных в Нове (Иванов Р., 2006. С. 175, обр. 78).

Публикуемые П.А. Раппопортом обломки «плоских» черепиц, скорее всего, указывают на черепицы не плоские, а неустановленной формы специального назначения со скругленными краями. К ним Раппопорт сделал следующее примечание: «Этим плавным загибом краев черепица Саркела существенно отличается от античных и византийских» (Раппопорт, 1959. С. 37, примеч. 8). Если брать Крым и Таманский полуостров, то, действительно, для них в VI—IX вв. такой тип не характерен. Остается расширить территорию поисков. Появление аналогий — вопрос времени.

В крепости с кирпичными помещениями общей площадью в сотни квадратных метров обнаружено мизерное количество черепицы: тридцать керамид и калиптеров (даже если каждый обломок соответствовал бы одному целому экземпляру, их не хватило бы на кровлю и одного из самых небольших по площади саркелских помещений). Обратим внимание на место обнаружения черепицы. На стыке указанных П.А. Раппопортом стен, месте абсолютно непрестижном, находилось какое-то маленькое кирпичное строение т. н. второго этапа строительства в крепости (Там же. С. 20, рис. 11). Помещение меньше, чем одно из караульных у Главных ворот или любое другое в Саркеле. Впрочем, сам исследователь при описании черепицы не связывал ее с данной постройкой.

Трудно подобрать однозначное объяснение, почему в крепости, построенной по инициативе кагана (бека?) и посещаемой если не каганом, то беком, для кровли не использована черепица. Вероятнее всего, на крыши шел рогоз, иногда ошибочно называемый «камышом», возможно, с обмазкой глиной. Нельзя исключить кровли с использованием дерева. Так или иначе, для достоверных реконструкций крыш кирпичных зданий Саркела данных нет.

Отметим высокое качество описываемой черепицы: глина без примесей, обжиг красный, тонкость пластин. Нельзя исключить, что эти находки не местного изготовления и доставлены в Саркел в небольшом количестве, может быть, как образцы для последующего воспроизведения на месте. Я не склонен отсутствию черепицы в Саркеле давать недоказуемые объяснения (нехватка средств, внезапное нападение и пр.; причины могли быть сугубо практические, обыденные). Черепица Саркела не стала после публикации П.А. Раппопорта предметом дальнейших исследований. Как будет показано далее, на Нижнем Дону она все-таки производилась, но не в Саркеле и совершенно иная по форме и качеству.

Примечания

1. В современных публикациях установилось написание с одним «л» (Керамическое производство, 1966. С. 35 и др.), в прежнем написании, которое использует П.А. Раппопорт, два «л» (Кобылина, 1972. С. 112).