Северный Кавказ в конце IV—V вв.

Ранней весной 375 г. к римским гарнизонам, размещенным по правому берегу Дуная, стали поступать тревожные вести: уступая натиску неизвестных до этого времени кочевых племен, вторгшихся в степь с востока, старые враги империи аланы и готы покинули свои земли и начали движение на запад. Известие о движении в степи за пределами дунайского лимеса вначале было встречено спокойно. Пограничные отряды привыкли к редко затихавшим распрям в глубинах бескрайних варварских земель. Однако вскоре спокойствие сменилось настороженностью, а затем и тревогой. На левом берегу Дуная в пределах видимости римских легионеров запылали костры. Воинственные варвары, которых прежде с трудом смиряли оружие и золото, теперь сами молили принять их в число федератов империи, дать им землю для поселения, защитить за стенами укрепленных городов. Ужас от вторжения пришельцев был так велик, что гонимые им готы вскоре взломали границы империи и хлынули на Балканы. Так Европа вступила в период великого переселения народов, период, с которым совпала начальная фаза процесса формирования феодального способа производства и феодальных общественных отношений у населявших ее народностей и племен.

Исходной точкой великого переселения явились перемещения этнических групп, происходившие в пределах Северного Кавказа и соседних с ним территорий. Однако наука не располагает источниками, которые позволили бы обстоятельно и достоверно осветить эти события. В связи с упадком северопричерноморских центров античной цивилизации и прежде всего ее форпоста Боспорского царства были нарушены традиционные торговые пути и соответственно прекратился доступ в средиземноморские культурные центры информации о Северном Кавказе. В латино-греческой литературе II—V вв. известия об областях, лежащих к северо-востоку от Боспора, всплывают очень редко. Культурный мир Средиземноморья живет в этот период в основном теми представлениями о Северном Кавказе, которые сформировались в предшествующие столетия.

Свежий, оригинальный материал для реконструкции процессов, протекавших в этот период на Северном Кавказе, в Азово-Каспийском междуморье, может быть почерпнут главным образом у двух современных событиям авторов — Аммиана Марцеллина (конец IV в.) и Приска Панийского (середина V в.). Ретроспективные данные о периоде IV—V вв., имеющие ценность первостепенного источника, содержатся в трудах автора середины VI в. Иордана, который использовал сочинения Аммиана и Приска, а также не дошедшее до нас сочинение готского писателя Аблавия. Некоторая информация может быть получена из сочинений церковных историков Евнапия из Сард (начало IV в.), Гермия Созомена (середина V в.), Филосторгия (V в.), Зосимы (вторая половина V—начало VI в.), Евсевия Иеронима (первая половина V в.), автора «Всемирной истории» Павла Орозия (начало V в.), поэта Клавдия Клавдиана и др. В целом же позднеантичная литература исключительно слабо освещает интересующий нас регион. Ни один из названных авторов не был ни на Кавказе, ни даже в северо-восточных областях Понта. Они знали эти края только понаслышке и, касаясь их в своих сочинениях, использовали для их характеристики устоявшиеся литературные штампы и традиционные мифологические образы.

Для характеристики Северного Кавказа IV—V вв. помимо известий, содержащихся в западной литературе, исключительное значение могут иметь свидетельства, сохраненные литературой народов Закавказья, которая была выдающимся явлением на фоне IV—V вв. Произведения армянской и грузинской литературы включают значительное количество исторических реалий, несущих информацию о населении Северного Кавказа этого периода. Однако использование этой информации затруднено тем, что до настоящего времени не завершена ее специальная источниковедческая обработка и она представляет еще настолько сырой материал, что иногда возникают сомнения в ее научной ценности.

Археологический материал IV—V вв., происходящий с территории Северного Кавказа, в настоящее время может служить историческим источником только в ограниченных пределах. Бытовые памятники, поселения II—V вв., на Северном Кавказе до сравнительно недавнего времени не изучались. Выделение слоев этого периода на многослойных объектах затруднено вследствие неразработанности критериев их хронологического определения. Погребальные памятники IV—V вв. известны лучше, и, ориентируясь на них, мы с большей долей вероятности можем представить некоторые процессы, о которых не сообщают письменные источники. Однако использование и этих памятников осложнено отсутствием надежных критериев для их более детальной периодизации. Недостатки письменных источников и археологического материала снижают возможности использования для характеристики Северного Кавказа IV—V вв. антропологических и лингвистических данных.

Таким образом, пытаясь представить процессы, происходившие на территории Северного Кавказа в период, синхронный начальному этапу великого переселения народов на Западе, мы не должны забывать о слабостях нашей источниковедческой базы. Нам не удастся на основании имеющегося материала воссоздать полную историю экономической, социальной и этнополитической жизни региона. Источники позволяют лишь наметить общие тенденции его этнополитического развития и определить общие контуры некоторых социальных явлений, происходивших на его территории.