«Мир ислама»

Названия обманчивы. Слово «ислам» обозначает одно из исповеданий монотеизма, но оно же выступает как наименование огромной суперэтнической целостности, особой культуры, системы государственных образований и мировоззрений. Но и это очень важно. В этой системной целостности (суперэтнической) далеко не все были мусульманами, хотя и числились таковыми. И речь идет не об иноверцах: христианах, гебрах-огнепоклонниках, иудеях, язычниках, а о членах мусульманской общины, претендовавших на правоверие. Это обстоятельство имело столь большое значение для этногенеза арабо-мусульманского суперэтноса, что стоит уделить внимание тому, как это могло произойти, т.е. истории феномена.

По библейской легенде, арабы произошли от наложницы Авраама — Агари и их сына Исмаила. Авраам, родив от жены своей Сары Исаака, выгнал Агарь и Йсмаила в пустыню. Исмаил нашел источник воды, чем спас свою мать и себя, но неприязнь между его потомками и потомками Исаака сохранилась. И ведь не исключено, что сама легенда сохранена для объяснения той вражды, которая разделяет эти этносы с XVIII в. до н.э., хотя, казалось бы, им ссориться было не из-за чего.

До VI в. арабы вели себя тихо. Одни пасли верблюдов — бедуины, другие в оазисах разводили финиковые пальмы и работали проводниками купеческих караванов через Каменистую Аравию — Хиджас, третьи блаженствовали в Йемене, подвергаясь время от времени вторжениям абиссинцев или персов. Но все они находились в гомеостазе (равновесии с ландшафтом) и были далеки от участия в исторических событиях, хотя постоянная война Рима с Ираном протекала на границах их страны.

Этногенетический взрыв, подобный взрывам, создавшим как хуннов, сарматов и парфян в III в. до н.э., так и Византию и Великое переселение народов в Европу во II в. н.э., в Аравии наступил в VI в. и протекал одновременно в Синде, Тибете, Северном Китае, Корее и Японии, о чем мы уже частично сказали.

Аравия в V—VI вв. была раздроблена и бессильна. Именно это открыло в нее двери для самых разнообразных культурных влияний. В город Ятриб — будущую Медину — убежали от римлян уцелевшие евреи; туда же скрывались христианские еретики; там же учили арабов зороастризму персидские маги, а вокруг бродили по пустыне бедуины, поклонявшиеся звездам и особенно Зухре — планете Венере. В торговой Мекке святыней был камень, упавший с неба, — метеорит. Но мекканцы были люди практичные. Они принимали в свой город паломников, дозволяли им поклоняться черному камню, а воду и финики продавали по повышенным ценам. Так, в благодатной тишине, жила Аравия, пока не начала раскаляться внезапно возникшим внутренним жаром.

Поэзия, хотя бы примитивная, была нужна арабам, путешествующим по пустыне, чтобы соразмерить колебания своего тела с аллюром верблюда. Этому помогал ритм стиха, подчиняющий себе человека целиком. Так как у верблюдов аллюров много, то и трясут они всадника разнообразно. Поэтому в арабской поэзии есть 27 размеров, тогда как в русской только 5. Поэзия была для арабов также насущно необходима, как для греков музыка, для негров-банту — танец, для славян — песня и т.д. А раз так, то первыми пассионариями в Аравии стали поэты, и в VI в. на месте ритмической болтовни бедуинов оказались стихи Имруль Кайса, шедевры мировой поэзии.

В VII в. поэтов вытеснили и убили религиозные фанатики, сплотившиеся около пророка Мухаммеда. Они победили мекканских купцов, бедуинов пустыни и евреев Ятриба, переименованного в «Город пророка» (Мединатун Наби), потому что не жалели жизни ни своей, ни чужой. Порыв их был столь силен, что они сокрушили великий Иран и отторгли от Византии Сирию и Египет.

Никто не ожидал от них такой прыти.

Но приняв ислам на словах, мекканские купцы и бедуины в душе оставались равнодушны к теологии. Победившие их сектанты, руководимые халифами (наместниками пророка) Абу-Бекром и Омаром, были большинству арабов несимпатичны, хотя завоевания этих халифов приносили громадные доходы от грабежа покоренных стран и работорговли. Так в Халифате создались две этнопсихологические доминанты. К одной из них принадлежали фанатики — истинные мусульмане, а к другой — потомки врагов Мухаммеда, принявших ислам под угрозой гибели еще при жизни пророка.

Эти силы не могли не столкнуться в смертельной схватке. Она произошла в 660 г., и победили лицемеры. Вождь их, Муавия ибн Абу-Суфьян, основал династию Омейядов и перенес столицу из Медины в Дамаск, а его противники образовали партию погибшего халифа Али, «шият-Али», и стали называться шиитами, буквально — «партийными». Фанатиков сменили политики.

Победа Омейядов легко объяснима. Пассионарные»поди были на обеих сторонах. Разделяли их только психологические доминанты, а сделать выбор мог каждый по своей воле. Большинство предпочло успех и богатство мученической смерти за религию, навязанную им силой. И вот потому Омейяды сидели на троне халифов и обращали избыточную энергию своих соплеменников на завоевания Средней Азии, Закавказья, Северной Африки, Испании и Аквитании. 90 лет они шли от победы к победе, и это их погубило.

Халифы Дамаска покорили столько народов, что в Халифате сами арабы превратились в господствующее меньшинство. Сверх того, так как всем покоренным рекомендовалось принимать ислам, чтобы не платить тяжелый налог харадж, количество лицемерных мусульман выросло, а этнос, объединенный Мухаммедом, превратился в суперэтнос. В то же время первоначальная пассионарность самих арабов-мусульман расплескалась в завоеваниях, гражданских войнах (656—666 и 673—677) и восстаниях сектантов-хариджитов (684—697). И уже в VIII в. Омейяды пожинали плоды своей политики: господствующие лицемеры в ряде внутренних войн истребили большую часть искренних мусульман и дали возможность размножиться другим лжемусульманам неарабского происхождения, однако не предоставив им никаких прав. Те нашли вождя, Абу-Муслима, перса, который поднял народ на борьбу за потомков дяди пророка, Аббаса, против узурпаторов. Его поддержали буквально все, и в 750 г. последний омейядский халиф Мерван II погиб в Африке, а его родственники были убиты. Обыватели победили потомков воинов, задавив их массой. Новый халифат — Багдадский — стал уже не арабским, хотя и оставался таковым по языку, а арабо-персидским, почти копией царства Сасанидов, если бы те не сменили религию. Персы, перемешавшись с арабскими завоевателями, получили от них пассионарную инъекцию, но сохранили свой культурный идеал, привив Аббасидам элементы своего мировоззрения.

Аббасиды уже не завоевывали земли, а теряли их. Уцелевший Омейяд — Абдурахман отделил Испанию и стал там самостоятельным халифом в 756 г. Затем отпали Марокко в 789 г., Алжир в 777-м, Ифрикия (Тунис) в 800-м, Хорасан в 821-м, Сеистан в 867-м и Средняя Азия в 900 г. Аналогичный развал шел и в Сирии, Месопотамии, Аравии, Иране. Мятежники доходили до ворот Багдада.

К 900 г. обыватели проявили полную неспособность защищать свою страну, свои дома и семьи, и уж тем более свою веру, от внешних и внутренних врагов.

Ослабление, а потом и унижение такой мировой державы, как Багдадский халифат, трактовалось неоднократно и разнообразно. В аспекте этнологии проблема ясна: полигамия и привоз разных рабов из Азии, Африки и даже Европы создали в арабских странах этническую пестроту, для удержания которой в рамках системы требовалась огромная затрата энергии, т.е. высокий уровень пассионарного напряжения. Но и это не спасало, потому что дети грузинок, половчанок, гречанок и африканок наследовали пассионарность своего арабского отца и вкусы своих матерей, вследствие чего часто становились врагами друг друга.

А ведь все начинается с мелочей, казалось бы не заслуживающих внимания. Пророк Мухаммед не мог пить вино, но любил своих жен. И он запретил выпивку, разрешив устраивать гаремы. Поэтому мусульмане выпивали тайком, а детей производили вполне официально от самых разных жен. Для сохранения этноса было бы лучше наоборот. Но начавшиеся процессы были необратимы.

Арабы быстро начали терять ведущие позиции в Халифате и были бессильны остановить этническую дивергенцию. Попытки халифов Мамуна (813—833), Мутанаккиля (убит в 861 г.) и Мутамида (погиб в 892 г.) навести порядок в полиэтничной стране кончались трагическими неудачами. Уже халиф Му'тасим (833—842) вынужден был создать гвардию гулямов, т.е. воинов-невольников из тюрок, славян, берберов и негров. Эти гвардейцы в 865 г. взяли власть в свои руки и за десять лет низвергли и убили четырех халифов. Однако они были необходимы, так как только они смогли подавить восстание зинджей — черных невольников из Африки, работавших на расчистке солончаков Нижнего Ирака (869—883).

Общим между гулямами и арабами было лишь исповедание ислама, но этого оказалось достаточно, чтобы система Халифата уцелела. Гулямы были Ксенией — колонией гостей в арабском городе Багдаде, и по существу хозяевами страны.

Получилось более чем странно: халиф, глава всех мусульман, не мог и часу удержать власть без тюркских гулямов, а те не могли господствовать в чужой им стране без соизволения халифа. Условия, которые для них создали Аббасиды, были роскошны. Они получали содержание, на котором могли жить безбедно, выполняли привычную работу — воевали, подавляли восстания для халифов, а власть защищала их от народа... Ведь они оставались чужими и людям, и климату, и растениям, и горам, и равнинам. Оторванные от родины и традиции, тюркские гулямы убивали халифов, грабили купцов, издевались над крестьянами, потому что для них это были чужие, неприятные люди, к тому же беззащитные, ибо сабли были только у тюрок.

Превратностью исторической судьбы они были задвинуты в чуждые им условия — в столицу полумира Багдад, и суперэтнические различия неизбежно должны были сказаться. И это произошло, но пока судьба улыбалась тюркам не только в Ираке.