От автора

Долгое время научная мысль историков Европы была зажата железным кольцом моноцентризма. С эпохи Ф. Гегеля казалось очевидным, что развитие цивилизации шло через древнюю Иудею, Элладу, Рим и нашло свое завершение в Западной романо-германской Европе, окруженной «неисторическими» или «отсталыми» народами. Аналогично мыслили китайские историки, с тем лишь исключением, что центром цивилизации они считали «Срединную равнину», отгородившуюся от Великой степи «Длинной стеной». В Южной Азии полуконтинент Индия, прикрытая с севера Гималаями, с запада пустынями Белуджистана, а с востока непроходимыми джунглями, рассматривалась учеными браминами как единственная страна, достойная внимания; поэтому всемирная история и глобальная география были вне круга их интересов. Помимо перечисленных центров самолюбования и самовосхваления был обширный регион, лежавший на юго-восточных берегах Средиземного моря — Афразия. Его просто невозможно было не заметить. Но колоссальная территория между Западной Европой и Китаем, страна с оригинальной природой, разнообразным населением и неповторимой культурой — Евразия — долгое время была незамеченной, вследствие чего считалась несуществующей. Однако и китайцы и европейцы убедились, насколько такое мнение было ошибочно.

Сердце Евразии — это Великая степь от Китайской стены до Карпат, окаймленная с севера полосой сибирской тайги, а с юга пустынями Иранского плоскогорья и оазисами Персии. В древности эту Степь греки называли Скифией, персы — Тураном, а китайцы — степью «северных варваров», Бэй-ху.

В III в. до н.э. древние кочевники сменились тюркоязычными хуннами, тюркютами, уйгурами, кыпчаками и огузами, этнической истории коих посвящено наше исследование.

В XIII в. тюркский виток этногенеза сменился монгольским, но монголы быстро смешались с тюркскими этносами и, перетасовав этнографическую карту Великой степи, не нарушили ни ее экологии, ни истории, ни культуры, ни соотношения Евразии с окрестными цивилизациями.

И все-таки в это время возник новый «цвет времени», заслуживающий особого изучения, которое было бы неосуществимо без, понимания раннего Средневековья. Вот почему автор уделил половину своей жизни изучению сердца Евразии — циркум-каспийского бассейна в связи с историей сопредельных стран: Внутренней Азии, Тибето-Памирского нагорья и Древней Руси, граничившей с северо-западом Великой степи. Без описания сочетания кочевого мира с мусульманской культурой в Азербайджане и Гургане история становления тюркского суперэтноса была бы однобока и неполноценна.

Степные народы Евразии, Русь и Туран имели свою культуру и традицию доблести и верности, не уступающую рыцарской Европе, мечтательной Индии и образованному Китаю. Разговоры о «дикости» тюркских кочевников и «отсталости» восточных славян — хитрая выдумка дипломатов эпохи крестовых походов, уцелевшая до XX века как обывательская клевета.

«История средневековой Евразии» была начата автором в 1935 г. и публиковалась во многих статьях и семи монографиях.

Книга «Тысячелетие вокруг Каспия» построена на дефинициях этнологии. Это этнологическое исследование ойкумены Евразии за 1500 лет с III в. до н.э. по XII в. н.э., в котором судьба Хазарского каганата — кусочек мозаичного панно. Выбор сюжета подсказан возможностью обозреть из одной точки историю ойкумены и этногенез древних этносов Великой степи в эпоху, когда этнические процессы были начаты и закончены, после чего наступило обновление — новый, еще не законченный виток этногенеза.

Наиболее репрезентативной оказалась история хуннов и гуннов, древних тюрок и уйгуров, огузов и кимаков, недостаточно освещенная во Всемирной истории и палеогеографии исторической эпохи. Окрестные регионы: Китай, Ближний Восток, Византия и Европа — являются как бы рамкой, обрамляющей картину — тюрко-монгольскую степь.

Традиционная методика исторического исследования, основанная на анализе источников, позволяет только перечислять события, происходившие в данном регионе за отмеченный период. Но связи между ними и логика событий при этом от исследователя зачастую ускользают. Возникает иллюзия ортогенного развития, а зигзаги и разрывы выпадают из поля зрения, ибо кажутся случайностями.

Этнологическая методика позволяет не только заполнить пробелы в этнической истории одной страны и ее соседей по отдельности, но и более того — достичь понимания этнической истории всей Евразии как целого, выражаясь языком физики, — решить задачу многих тел.