Как русы сражались с ал-ларисией

А сейчас мы сделаем шаг назад и расскажем подробно о грандиозном походе русов на Каспий в 913 году, о котором уже вскользь упоминали в предыдущей главе. Именно тогда и произошло первое и по-настоящему масштабное военное столкновение между киевскими дружинами и хазарами, столкновение, о котором мы действительно можем с уверенностью говорить. Но что примечательно, это противостояние было в большей степени частным делом определенных кругов в сопредельных державах, а не полномасштабными боевыми действиями, которые ведут два враждебных государства. Невзирая на большое кровопролитие, этот конфликт не стал причиной войны и потух столь же быстро, как и вспыхнул. Но обо всем по порядку.

Первое достоверное упоминание о походе русов на берега Каспийского моря относится ко времени княжения в Киеве Осколда, и произошел этот рейд в промежуток между 965 и 982 годами. О нем в своей книге «История Табаристана» сообщает живший в XIII веке иранский историк Ибн Исфандийар. Этот набег русов на город Абаскун, который находился на берегу Горганского залива Каспийского моря, он соотносит с правлением эмира Табаристана Алида ал-Хасана ибн Зайда, отправившего против разбойничавших на Каспийском побережье дружинников войска, которые и уничтожили грабителей. Провинция Табаристан располагалась на территории современного Ирана, на южном побережье Каспийского моря, и можно лишь удивляться, как далеко завлекла наших предков жажда наживы. Хотя с другой стороны, если мы ознакомимся с сообщением Абу Исхака Ибрагима Истахри, где говорится о том, что «Табаристан — равнинная земля, там занимаются земледелием и разводят вьючных животных», то мы поймем, почему именно туда устремились русы. Регион очень богатый, есть чем поживиться, а главное, никому и в голову не придет, что именно здесь могут объявиться воины с севера.

Именно так могли рассуждать русы и в 909 году, когда целью своего очередного грабительского набега вновь избрали благодатную землю Табаристана. Внезапно появившись на 16 судах, они обрушились на южное побережье Каспийского моря, разграбили избежавший этой участи во время прошлого набега город Абаскун, а затем двинулись вдоль берега, продолжая разбойничать как на суше, так и в прибрежных водах. Правитель Сари Ахмад ибн ал-Касим был насмерть перепуган и послал к своим соседям за помощью, а русы тем временем высадились на побережье, решив захватить и этот богатый город.

Вполне вероятно, что безнаказанность породила беспечность, потому что ничем иным не объяснишь то, что произошло в дальнейшем. Мы не знаем, дождался помощи Ахмад ибн ал-Касим или нет, но эмир поборол собственные страхи, вывел войска из города, а затем ночью напал на русов и нанес им поражение. По сообщению Ибн Исфандийара, правитель Сари «многих убил, взял в плен и отправил в округи Табаристана». Короче говоря, продал в рабство.

Казалось бы, два похода и оба, несмотря на удачное начало, в силу различных причин закончились неудачно, а потому пора бы и прекратить набеги в этот регион. Но русам в этих местах как медом намазали, их снова и снова тянуло на южное побережье Каспийского моря. И в следующем году они снова там объявились. Хотя, скорее всего, в этот раз их целью была месть за погибших соотечественников, а не банальный грабеж.

Об этом говорит тот факт, что первой же их целью стал город Сари, эмир которого совсем недавно столь лихо разделался с русами. Сари был сожжен, округа разграблена, а о том, что случилось с Ахмадом ибн ал-Касимом, источники умалчивают. Сами русы сначала действовали достаточно осторожно, поскольку, захватив множество пленных, быстро погрузились на ладьи и ушли в море, не желая задерживаться на побережье. Но потом их словно бес какой-то попутал, поскольку, двигаясь вдоль берега на запад, дружинники не придумали ничего лучше, как высадиться в Дейлемане — горной части Табаристана. Часть воинов сошла на берег, а часть предпочла остаться на ладьях, очевидно памятуя о том, как закончились прошлые рейды их соотечественников на эти негостеприимные берега.

И они оказались совершенно правы, поскольку ночью их товарищи, которые расположились лагерем на суше, были внезапно атакованы дейлемитами и вырезаны. В знак своей победы горцы подожгли вытащенные на берег ладьи, а оставшиеся в живых русы были вынуждены приналечь на весла и удалиться прочь.

Но беды их на этом не кончились, поскольку эмир Ширвана, узнав об этих событиях, выслал в море флот, который и потопил остатки некогда грозной флотилии. Воистину море Каспийское, в отличие от моря Черного, было для русов несчастливым, поскольку все их походы в эти земли заканчивались неудачей!

Но русы не пали духом и, посчитав, что все беды в регионе приключились с их земляками из-за того, что действовали они там малыми силами, стали готовить более масштабную экспедицию на Каспий.

И вот здесь на первый план выходят отношения Руси и Хазарии.

Мы видели, что за время этих походов в Каспийский регион интересы русов и хазар до определенного времени не пересекались и ни к каким вооруженным столкновениям не приводили. Все балансировало на грани, но ни те, ни другие ее старались не переступать. Русь блюла свои интересы — каганат свои, и этот худой мир был лучше доброй ссоры. С другой стороны, совершая набеги на южные берега Каспийского моря, русы вольно или невольно играли на руку хазарам, которые находились во враждебных отношениях с бухарскими Саманидами, под властью которых и находились данные регионы. Да и с эмирами Ширвана отношения у каганата были натянутые, а потому правящая элита Хазарии не видела ничего плохого в том, чтобы русы пощипали их противников.

Тем неожиданней было яростное столкновение, которое разразилось между сторонами в 913 году и привело к жестокому кровопролитию и многочисленным человеческим жертвам. Но вот что примечательно, ни правящая верхушка Киевской Руси, ни стоявшая у кормила власти элита Хазарии в нем не приняли участия, поскольку это противостояние не было нужно ни тем, ни другим. Этот частный вооруженный конфликт так и не привел к полномасштабным боевым действиям между двумя державами, а правители каганата даже пытались его предотвратить. Да и сами русы не предъявили впоследствии к правительству Хазарии каких-либо претензий, по крайней мере нам о них ничего не известно. Однако именно этот частный конфликт явился самым крупным военным столкновением между русами и хазарами, которое зафиксировано в летописях вплоть до похода Святослава.

Дело в том, что на поле боя сошлись русские дружины, ходившие в грабительский рейд на Каспийское побережье, и мусульманская гвардия кагана ал-ларисия, которую поддержали многочисленные единоверцы и проживающие в Итиле христиане. Крови в этом столкновении пролилось море.

Перед тем как разобрать ход дальнейших событий, скажем буквально несколько слов о том, кто же встретился с нашими предками на поле боя и в итоге нанес им поражение.

А противостояла русам новая ударная боевая единица армии Хазарии — ал-ларисия, мусульманская гвардия Божественного кагана, большую часть которой составляли выходцы из Хорезма. Это были профессионалы, отлично обученные и закаленные в многочисленных боях. Однако среди них были не только наемники, но и те из хорезмийцев, которые проживали на территории каганата. Для этих людей служба Божественному являлась наследственной, поскольку за ее несение они получали жалованье от государства. Численность этого элитного подразделения насчитывала около 15 000 бойцов, и в умелых руках это была практически непобедимая сила.

Бойцы ал-ларисии — это тяжеловооруженные наездники, защищенные панцирями и кольчугами, вооруженные ударным и рубящим оружием, а для ведения боя на дальней дистанции у них также имелись луки. Создание гвардии кагана было вызвано не заботой о его безопасности, а тем, что в это время резко усиливается натиск на границы Хазарии кочевых племен. Венгры, печенеги, гузы накатывали волнами на рубежи слабеющей державы, а потому у правящей элиты каганата всегда должна была быть под рукой та сила, которую в любой момент можно было бросить навстречу ненасытным вражеским ордам. Пока соберется ополчение «черных хазар», а тарханы соизволят привести свои дружины, уйдет масса времени! А хазарскому спецназу, как группе быстрого реагирования, много времени не нужно. Им только врага покажи.

Да и степняки ждать не будут. Они налетели как вихрь, пограбили, пожгли все в округе и с добычей умчались, ищи-свищи их потом! Зато с появлением ал-ларисии ситуация менялось радикально, благо было теперь кому быстро вскочить на коней и перехватить степных разбойников. Кочевники превосходили гвардейцев количеством, но в качестве им состязаться было сложно. Абы кого в гвардию не брали. Это была элита! Как любил говаривать Ильич, лучше меньше, да лучше. А как итог — ал-ларисия стала тем самым ядром хазарской армии, вокруг которого формировались и дружины беков, и городские ополчения.

А теперь вернемся к походу на Каспий.

Как нам сообщает арабский историк и географ Аль-Масуди, русы решили совершить большой поход в регион Хазарского моря, только вот конечным итогом его было не достижение какой-либо стратегической цели, а банальный грабеж. Однако само предприятие было поистине грандиозным, поскольку Аль-Масуди называет конкретные цифры — 500 судов, по 100 воинов на каждом. Однако вряд ли это похоже на правду. Для сравнения можно привести данные о походе князя Осколда на Византию, когда киевская держава выставила 200 судов, примерно по 40 бойцов на каждом. Северные скифы, как именовали русов византийцы, обычно для таких походов-набегов использовали небольшие быстрые ладьи. Об этом же свидетельствует и Татищев: «Корабли не такие, как в Европе на море употребляют, но лодки одномачтовые, в которых от 10 до 40 человек в каждую вместиться может, какие ныне казаки во время военное для добычи на Черном и Каспийском морях употребляют, но всегда возле берегов держатся». Не думаем, что, идя в набег на Каспий, русы использовали либо другие, большего размера, суда, либо решили сильно на них потесниться. Необходимости в этом не было. А ведь с ними были еще и лошади, поскольку об этом есть упоминания в арабских источниках. Не на месте же русы коней отлавливали!

Но и в этом случае то количество воинов, которые отправились в рейд на Каспий, было впечатляющим — 20 000 бойцов. Однако существует вероятность того, что и эти данные преувеличены. Ведь с такой ратью не купцов шемаханских трясти, а земли новые покорять!

С другой стороны, Аль-Масуди не указывает на то, что во главе этого масштабного предприятия стоял правитель Киевской Руси. Он вообще не называет имени предводителя похода. Что даже несколько странно, хотя точно указывает на то, что им был не всемирно известный киевский князь со странным прозвищем Вещий. Тогда кто ведет все это войско? О том, что у Олега кроме дочери (а возможно, даже двух дочерей, но об этом в следующей главе) были еще какие-либо родственники, способные носить меч, летописи не упоминают, а потому существует очень большая вероятность того, что походом руководили воеводы либо кто-то из князей подвластных Киеву племен. Тот же князь северян или радимичей.

Все это понятно и объяснимо, поскольку смысл данного мероприятия был достаточно банален и не преследовал каких-либо глобальных политических целей. Что-то вроде похода «за зипунами» Степана Разина. А потому отсутствие киевского князя во главе идущих на Восток дружин было в порядке вещей, с задачей разграбить Каспийское побережье справились бы люди и поменьше рангом.

Но перед тем как отправиться в этот рейд, русам надо было провести дипломатическую подготовку, поскольку, чтобы попасть в Каспийское море, которое в то время называли Хазарским, им требовалось пройти через территорию каганата. Аль-Масуди говорит о том, что разрешение на проход они стали просить у кагана лишь тогда, когда всем скопом подошли к хазарским рубежам, но в это слабо верится. Ведь если бы правящая верхушка Хазарии пребывала в неведении относительно того, с какими целями к их границам движется громадное войско соседней державы, то они подняли бы на ноги всех способных носить оружие и перекрыли бы все пути в глубь страны. И вряд ли бы их потом убедили в том, что целью похода является не каганат!

Взглянем теперь на проблему с другой стороны. Допустим, собрали русы флот и дружины, прибыли к рубежам Хазарии и стали просить о свободном проходе через земли соседей. А каган возьми да и откажи им! Причин для этого можно много назвать. К примеру, вдруг гвардия взбунтуется и не станет Божественного слушать? Скажут ему ал-ларисии со всей своей гвардейской прямотой: «Ты чего это, старый дэв, удумал? Они же мусульманскую кровь идут лить, дома и сады наших братьев по вере разрушать и прекрасных гурий наших насильничать. И ты им в этом потакать вздумал? Держи ответ, шайтан! Да не увиливай! А не то быстро на небеса отправишься!»

И что тогда нашим предкам делать? Утереться и уйти домой? Но ведь средства в поход вложены немалые, и необходимо, чтобы они окупились. Воевать с хазарами? Да, русы всегда готовы к драке, но готовились они сейчас не к большой войне, а к банальному набегу, пусть и очень крупному. Они жаждали добычи, а не отчаянной борьбы, когда на кону стоит твоя жизнь. Не в поисках приключений пустились они в путь, а ведь в битве с ал-ларисией, кроме славы, ничего не добудешь.

И что тогда, идти поискать другое место, где тоже можно чем-то поживиться? Но в этом случае уходит драгоценное время, и тогда не факт, что поход вообще состоится. Да и то, что рейд является мероприятием частным, а не общегосударственным, в таком деле может выйти боком. Вот как-то так получается.

Однозначно, что вопрос о свободном проходе был решен задолго до начала подготовки к этому грандиозному мероприятию, поскольку если бы хазары ответили отказом, то и сам рейд на Каспий потерял бы смысл. Об этих переговорах русов с каганом нам сообщает Аль-Масуди: «Они послали к хазарскому царю просить о том, чтоб они могли перейти в его страну, войти в его реку и вступить в Хазарское море... — под условием, что они дадут ему половину из всего, что награбят у народов, живущих по этому морю. Он же согласился на это».

И действительно, с чего бы это правителю Хазарии ответить своим соседям отказом? Ведь все происходит в лучших иудейских традициях — минимум затрат и максимум прибыли! Каган и палец о палец не ударит, а прибыль, которую получит его казна, будет просто колоссальной, поскольку он прекрасно был осведомлен о том, какими богатствами обладают мусульманские города в Каспийском регионе. И при этом все оказывались довольны — русы дают разгуляться своей силушке молодецкой и набивают добром ладьи, а хазары ни за что ни про что значительно пополняют свой бюджет.

И как только согласие кагана было получено, сразу же началась подготовка к рейду на Восток. О том, какие силы были задействованы русами, говорилось выше, а потому и маршрут движения был выбран соответствующий. Опираясь на сообщение Аль-Масуди, мы можем предположить, что флот русов спустился в Черное море по Днепру, обогнул Тавриду и через Боспор Киммерийский вошел в Азовское море, а оттуда в Дон. Ну а там волоком до Волги, а затем мимо столицы Хазарии на оперативный простор.

И когда вся эта армада прошла через земли каганата и вышла в Хазарское море, весь регион содрогнулся от ужаса. Тот кошмар, что внезапно обрушился на головы мусульман, шокировал жителей прибрежных районов, которые моментально были охвачены страхом и паникой. Это подтверждает и красочное описание событий, сделанное Аль-Масуди: «И русские суда распространились по этому морю, толпы их бросились на Джиль, Дайлем, на города Табаристана, на Абаскун, который находится на Джурджанском берегу, на нефтяную страну и по направлению к Адарбайджану... И русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников и жгли. Народы, обитавшие около этого моря, с ужасом возопили, ибо им не случалось с древнейшего времени, чтоб враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов».

Действительно, возопишь, когда как снег на голову на твои земли обрушиваются отряды свирепых бойцов, которые и пришли сюда лишь с одной целью — грабить. К тому же, как мы помним, русы умудрились привезти с собой и лошадей, и теперь уйти от них местным жителям было не так-то и просто. Черный дым от сожженных городов и деревень затягивал ярко-синее небо, и казалось, что тем бедам, которые обрушились на этот благодатный край, не будет конца и края. Захватчики неуклонно и неумолимо распространились по всему побережью. Там, где проходили русы, оставались лишь огрызки обгорелых стен, крышей которым служило чистое небо. Одним словом, разруха.

Разгромив все высланные против них войска местных правителей, русы добрались до земель Ширвана и оказались в опасной близости от Баку. Там они закрепились на близлежащих островах и продолжили свои яростные набеги. По всем близлежащим территориям русы прошлись так яро, что их деяния навсегда остались в местных легендах и поэмах мусульманских поэтов. Смелые до безумия и свирепые от охватившей их ярости, они зачищали всех, кто попадался им на пути. Без разбора. С коротким боевым кличем «Русь», который напоминал рев грозного животного, они били, крушили, жгли, уничтожали. И все это, чтобы захватить добычу, и все это, чтобы приобрести славу.

Покончить с этим беспределом решил правитель Ширвана Али ибн аль-Гайтам. Он не только поднял против русов регулярные войска, но также собрал и вооружил местное ополчение, поставив в строй всех, кто мог носить оружие. А для ведения боевых действий на море предприимчивый эмир конфисковал купеческие суда. Али ибн аль-Гайтам практически развернул знамя джихада, видимо решив, что большое численное превосходство, которым он обладал, поможет решить исход дела в его пользу. И мусульмане охотно стекались под его знамена. Их уже было так много, что им самим стало казаться, что русы потеряют голову от страха и побегут куда глаза глядят от одного лишь их грозного вида. Правитель был активен, не труслив, но несколько самонадеян. Возможно, что он захотел удивить русов своей отвагой, и в итоге безрассудство взяло верх над разумом и осторожностью.

И вот в один прекрасный день, посчитав, что войск у него более чем достаточно, эмир Ширвана бросил против пришельцев с севера все свои наличные силы. Но русы тоже не стали отсиживаться на суше и держать оборону на островах, а погрузились на ладьи и сами атаковали врага.

Судя по всему, Али ибн аль-Гайтам был человеком храбрым, активным, но при этом недостаточно начитанным. Он не листал на досуге трудов ученого араба Ибн Мискавейха, иначе узнал бы массу интересных вещей относительно русов и, сделав после прочитанного соответствующие выводы, удержался бы от опрометчивых поступков. А Ибн Мискавейх писал: «Слышал я от людей, которые были свидетелями этих русов, удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам». Возможно, что именно для повелителя Ширвана и предназначались эти слова, но он пропустил их мимо ушей. Не заглядывал эмир в научные книги да трактаты, не проявлял любопытства к написанным на бумаге строкам. И верил он больше в себя да в свою удачу. А когда до него дошло, какую же ошибку он совершил, то было уже поздно.

Али ибн аль-Гайтам решил действовать навалом и взять русов напуском, но даже само нападение он не смог нормально организовать. Собрав своих воинов и местных жителей — добровольцев, эмир возжег их сердца пылкими словами и отправил прямиком на врага. А те, вооруженные чем попало, на боевых кораблях, лодках и купеческих судах, без всякого порядка и строя, устремились к островам, на которых засел противник. Однако это было не войско, это была всего лишь толпа, огромная и агрессивная, вооруженная и злобная, но совершенно неорганизованная и неуправляемая.

Об итоге подобной операции можно даже было не гадать. Итог был предрешен заранее.

Такая сумбурная, хотя и эмоциональная атака не могла остаться ни незамеченной, ни внезапной. Русы успели подготовиться к встрече правоверных мстителей. Мощным натиском северные скифы опрокинули войска эмира Ширвана, а его рать и флот разлетелись под их неудержимым напором, как глиняный горшок при ударе о стену. Ладьи врезались в гущу мусульманских судов, и началась бойня.

Грозный боевой клич русов заглушил отчаянные крики и вопли мусульман, которые, как слепые котята, барахтаясь в воде и топя друг друга, пытались карабкаться на борта лодей. Но и там им не были рады. Правоверных сталкивали в воду щитами, гвоздили кистенями, резали засапожными ножами. Когда же дружинники перебрались на их суда, то обрушили на мусульман удары копий и боевых топоров. Как будто сама смерть нагрянула к ним в гости. Среди правоверных началась самая настоящая паника. Куда подевались их зеленые знамена и победные песни? Теперь не до песен. Веселая прогулка закончилась. Пришла пора спасать свои жалкие жизни и большой кровью оплачивать глупую самоуверенность.

Русы же словно озверели. Под их мощными ударами мусульманские головы раскалывались с треском, а отсеченные конечности летели в разные стороны. Воинов эмира валили рядами, и те падали, словно снопы колосьев во время жатвы. В таком бою ратникам Киевской Руси просто не было равных. Сея вокруг себя смерть и разрушение, наши предки потопили и убили тысячи атаковавших их воинов Ширвана. Жалость не трогала их сердца, и русы не щадили никого, понимая, что, попади они сами в руки врага, те точно так же поступили бы с ними. Море окрасилось кровью, забурело, запенилось у берегов и еще долго выбрасывало на берег различные предметы: обломки лодок, весел, обрывки одежды, украшения и обезображенные трупы мусульманских воителей, напоминая о неудачной атаке. Тысячи воинов ислама отправились на морское дно кормить рыб, а дым от сожженных царских кораблей окутал место сражения. А сколько слез после пролили восточные девы, прислушиваясь к шорохам в ночи: не вернется ли милый домой, не его ли шаги это слышны? Но все напрасно. Слишком многие не вернулись с побоища! Слишком многие отправились в этот день прямиком на небеса, где их уже заждались небесные гурии, готовые приголубить и обласкать павших героев.

После такого унизительного и обидного поражения эмир Ширвана побоялся больше тревожить и раздражать обитателей опасных островов, предпочитая следить за ними издали. Он лишь только отслеживал их действия, чтобы избежать большей беды, потому что опасался, а вдруг русам приспичит по каким-то причинам опять заглянуть к нему в гости? Понятно, что в городе отбиваться намного легче от северных грабителей, чем в море или в поле, но после того, что произошло, моральный дух мусульман был сломлен, и итог атаки на Баку мог оказаться любым. Русов уже страшились, как и их грозных и обидчивых языческих богов, тень от которых уже пала на побережье Хазарского моря. А жители Ширвана молили каждый день Аллаха, чтобы насытившиеся добычей разбойники с севера наконец-то покинули их края и убрались восвояси. Они молились истово и бескорыстно. Просили спасения у Того, кто может им помочь. Они хотели верить, что вскоре этот ужас окончится. И пусть после придут хазары. Пусть полчища несметные арабов. Пусть нагрянут хоть китайцы. Пусть придет кто угодно. Но пусть уйдут, уплывут, сгинут навсегда эти ужасные русы.

Все тот же Аль-Масуди так описывает последствия морского сражения, которое столь опрометчиво дал Али ибн аль-Гайтам: «Многие месяцы русы оставались на этом море в таком положении; никто из тамошних народов не имел возможности подступать к ним на этом море, а все они укреплялись и были на страже от них, ибо море это обитаемо вокруг народами». Действительно, наши предки не на шутку разгулялись на Каспийском море, и поскольку достойного сопротивления так и не встретили, то всецело отдались грабежам и погромам. Захваченная добыча превосходила все мыслимые ожидания, а потому русы только и занимались тем, что грабили, грабили и грабили...

Ничего не напоминает? Конечно же, поход Игоря на Византию в 941 году, когда наши предки на целых полгода застряли в малоазийских провинциях империи! И в тот раз и в данный момент увлечение сбором трофеев было столь неумеренным, что сроки пребывания русских дружин на вражеских землях растянулись до безобразия. Но если на Каспии все закончилось благополучно, то на Черном море подобный номер с византийцами не прошел. Для Игоря все там закончилось, мягко говоря, военной катастрофой. А вот Каспий русы покинули лишь потому, что им ПРОСТО НАДОЕЛО ГРАБИТЬ! О чем и сообщил не без ехидства Аль-Масуди: «После того как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору». Таким образом, достигнув устья Волги, русы отправили к кагану посольство, а затем, согласно договоренностям, отправили в Итиль половину трофеев.

Казалось, что все идет по намеченному плану и стороны разойдутся с миром, премного довольные друг другом, но тут случилось событие, которого не могли предусмотреть ни русы, ни сам каган. Взбунтовалась ал-ларисия, мусульманская гвардия Божественного. Мало того, бунтовщики получили полную поддержку проживающих в Итиле мусульман, которых, в свою очередь, поддержали христиане. Случай в истории довольно редкий, когда люди, придерживающиеся различного вероисповедования, выступают единым фронтом!

В итоге, почувствовав за собой силу, гвардия предъявила кагану ультиматум: «Позволь нам отомстить, ибо этот народ нападал на страну наших братьев-мусульман, проливал их кровь и пленил их жен и детей» (Аль-Масуди).

Вот такое было сделано заявление.

В то, что ал-ларисия сподобилась выступить против русов лишь потому, что те пощипали их единоверцев на Каспии, верится все же с трудом. Аль-Масуди такое объяснение вполне устраивает, но вряд ли оно в полной мере может объяснить, почему случилось то, что случилось. Месть — причина веская, но могли быть и другие, даже целая совокупность причин. А месть была лишь острой приправой для этого соуса, поскольку местью можно прикрыть все, что угодно. И спроса никакого — святое дело делали, за кровь единоверцев мстили.

На наш взгляд, одной из главных причин, которая привела к кровопролитию, стала банальная жадность гвардейцев, которые вряд ли получали какие-либо проценты от столь выгодной сделки кагана с русами. Обидно. И досадно, потому что такое богатство, да еще и набранное с твоих же единоверцев, проходит мимо тебя. Сколько стоит половина добычи, отданная кагану, мы думаем, что те, кому это было надо, узнали очень быстро. Сумма впечатлила, и было принято решение отобрать вторую половину у русов. Но как? Ал-ларисии знали — без боя им этих трофеев не видать, а противник у них будет страшный. Да и собственных сил у гвардии вряд ли хватит на то, чтобы на равных противостоять победоносному воинству, которое возвращалось с Каспия. Значит, нужна поддержка местного населения, а для этого необходимо было поднять на борьбу с врагом столицу. Но проблема заключалась в том, что большинству жителей Итиля было глубоко наплевать на финансовое положение бойцов из ал-ларисии, у них своих забот было полно. И по всему выходило, что горожан надо было заинтересовать. А для этого нужно было зажечь религиозный пыл или обратиться к патриотизму нации.

Однако существовала сила, которая могла в этом помочь гвардейцам, — купеческая верхушка Итиля. Вот этих денежных воротил добыча русов могла заинтересовать конкретно. И потому на вопрос командования ал-ларисии «Ну, что скажет купечество?» — купечество, быстренько подсчитав доходы, которые им сулило участие в этом мероприятии, дало «добро» и приняло самое активное участие в дальнейших событиях. Ведь среди купцов были люди самого различного вероисповедания — не только иудеи, но и христиане с мусульманами. И скорее всего, гвардейцы обратились именно к своим единоверцам — мусульманам, а уж те повели диалог с христианскими торгашами. О том, что в деле были замешаны иудеи, источники не сообщают, хотя, с другой стороны, есть большая вероятность того, что они просто загребали жар чужими руками. Отбросив в сторону религиозные разногласия, заговорщики начали действовать.

И вот поползли по Итилю кривотолки о том, что те беды, которые постигли мусульман Ширвана, вот-вот обрушатся и на столицу Хазарии. До горожан и раньше доходили вести о том, что творилось на Каспии, когда пришельцы с севера огнем и мечом прошлись по его берегам. А теперь слухи эти росли и ширились, приобретая поистине эпические размеры, поскольку на рынках и базарах только и разговоров было, что о свирепых разбойниках, которые на своих судах движутся к столице. И все эти сплетни очень умело раздувались, поскольку десятки купеческих слуг сновали в толпе и разносили молву о злодеяниях русов в Ширване среди населения Итиля.

У страха глаза велики, а потому горожанам и ремесленникам в итоге стало мерещиться невесть что. Дымы пожарищ над родным городом, близкие в плену, а собственное добро во вражеских ладьях — что может лучше такой картины мобилизовать на борьбу местное население! А потому — все на борьбу с жестоким врагом! И здесь уже нет разницы, кому ты молишься, Аллаху или Христу, поскольку понимаешь, что с той напастью, которая надвигается на твой родной город, можно справиться лишь сообща. Вот так, в одном строю с воинами ислама, плечом к плечу встали и христиане, которым ровным счетом не было никакого дела до погибших в Ширване мусульман.

Получается, что гвардейцы, идущие «на бой кровавый, святой и правый», ради мщения за гибель единоверцев взяли с собой до счета всех, кого только было можно. Даже тех, кто не верил в Аллаха. Но это лишний раз свидетельствует о том, что местью просто прикрывались. Ведь значительные слои населения действительно испытывали откровенный страх перед дальнейшими действиями русов! В итоге все смешалось в одну кучу — и жажда наживы, и страх перед лютыми пришельцами, и, возможно, даже жалость к погибшим единоверцам. Вот из этой гремучей смеси и произошел тот взрыв, который смешал планы как дружинников, так и правящей верхушки Хазарии. Вулкан, переполненный злобой, ненавистью и завистью, взорвался.

Больше всего в данной ситуации удивило поведение Божественного кагана, который, осознавая свое бессилие перед взбунтовавшимися гвардейцами, решил предупредить русов: «Не могши им препятствовать, царь послал к русам и известил их, что мусульмане намереваются воевать с ними» (Аль-Масуди). По большому счету, это было единственное, что он мог сделать, поскольку других воинских контингентов, на которые он мог бы опереться в противостоянии с гвардейцами, у него не было под рукой. Хазарские беки до холодов просто разъезжались из Итиля со своими дружинами по кочевьям, и собрать их в такой короткий срок, а затем противопоставить ал-ларисии было просто нереально. И это прекрасно осознавали все — от Божественного правителя Хазарии до последнего мусульманина Итиля. Каган оказался заложником той системы, при которой лишь регулярные части гвардии располагались в окрестностях столицы.

Можно, конечно, рвануть рубаху на груди и срывающимся голосом поведать миру о том, что весь этот коварный план был изначально спланирован правящей верхушкой Хазарии, только вот беда, никаких доказательств этой теории в природе не существует. Наоборот, если посмотреть на вещи беспристрастно, то мы увидим, что подобный ход развития событий представлял для самой Хазарии громадную опасность. И дело, на наш взгляд, вот в чем. И сам каган, и его приближенные знали о том грандиозном походе, который Олег Вещий предпринял против Византийской империи. Знали они и о том, каким оглушительным успехом закончилось это военное предприятие киевского князя. А Хазария в данный момент — это далеко не Византия, у нее силы уже не те, дряхлеет она потихоньку, вон и за своих славянских данников даже не пожелала сражаться с дружинами Киевской Руси. И затевать сейчас подобную провокацию против русов ради второй половины их добычи было чистой воды самоубийством. И кагану, и его приближенным было понятно, что это нападение князь Олег не оставит без последствий, а начинать полномасштабные боевые действия против своего могущественного соседа на Западе для каганата было смерти подобно. Натиск кочевников на восточные границы державы все усиливался, и хазары с огромным трудом отражали удары степняков.

Конфликт с Русью был Хазарии не нужен. Каган и так озолотился за ее счет, и при этом особо не напрягался, а теперь...

Потому и предупредил, надеясь, что русы просто уйдут и не будут вступать в бой с ал-ларисией и городским ополчением. Но плохо он знал этих самых русов!

Есть, правда, и еще один вариант. Престолонаследие Хазарии в этот период точных сроков не имеет. Возможно, что именно в этот момент сменилось руководство каганата на посту номер один. И место Вениамина, разрешившего русам проход на Каспий, занял Аарон II, который никаких договоренностей с русским предводителем не имел. А тому, кто только что взошел на престол, да еще и жениться собрался, нужно все золото мира.

Но это лишь одно из предположений.

О том, что произошло дальше, сообщает Аль-Масуди: «Мусульмане же собрались и вышли искать их при входе в Итиль по воде. Когда же увидели они друг друга, русы вышли из своих судов. Мусульман было около 15 000 с конями и вооружением, с ними были также многие из христиан, живших в Итиле. Три дня продолжалось между ними сражение; Бог помог мусульманам против русов, и меч истребил их, кто был убит, а кто утоплен». Как видим, информация довольно подробная, и потому многое становится понятным.

Во-первых, мы имеем четкую привязку к тому месту, где произошло сражение ал-ларисии с русами, поскольку ученый араб конкретно указывает, что мусульманские военачальники «вышли искать их при входе в Итиль по воде». Что и понятно, поскольку появления врага в столице никто не желал, а отсюда и желание дать бой на ближних подступах.

Во-вторых, мы видим, что русы покинули ладьи и вступили с врагом в битву на суше. Это тоже вполне могло произойти, но тут возникает один закономерный вопрос: а зачем они это вообще сделали? Ведь, находясь в ладьях, русы запросто могли уйти вверх по реке и не вступить при этом в бой с вражеской ратью. И никто бы их на этом пути не остановил, поскольку у Аль-Масуди есть очень интересное наблюдение: «Царь же хазарский не имеет судов, и его люди не привычны к ним; в противном случае мусульмане были бы в великой опасности с его стороны». Как говорится, путь домой был бы чист. Наши предки не были самоубийцами, они прекрасно понимали, когда лучше помахать мечом, а когда лучше оставить его в ножнах. Правда, впереди были земли буртасов и Волжской Болгарии, но вряд ли те и другие, даже вместе взятые, сумели бы остановить эту армаду — силы были не те. Ну а с вятичами, по чьим землям надо было проходить в дальнейшем, вполне могли бы и договориться. Как-никак, а тоже славяне.

Но этого не случилось. Русы идут в бой на суше, и произойти это могло лишь в одном случае — если что-то помешало им уйти по реке. Но что? Ведь, как мы помним, у кагана не было кораблей и обученных судоходному делу людей, которые могли бы противостоять на воде дружинникам противника. Так в чем же дело?

На наш взгляд, все было достаточно просто — мусульмане взяли и перегородили Волгу. Тут возникает закономерный вопрос: а можно ли было вообще это сделать? Ответ нам дает сама планировка хазарской столицы, такой, какой она просматривается из письменных источников.

Ученые до сих пор спорят о том, в каком месте находился легендарный Итиль, ведь определенно можно утверждать лишь то, что город находился в дельте Волги. Одни историки помещают его чуть севернее от Астрахани, другие утверждают, что он находился в окрестностях Сталинграда. Однако наиболее вероятным местом, где располагался Итиль, было Самосдельское городище на территории Астраханской области. Именно там, помимо большого количества разрушенных жилых помещений и огромного количества керамики, во время раскопок обнаружили остатки сложенной из кирпича цитадели. А поскольку поблизости больше таких городищ не нашлось, то и посчитали, что именно здесь находился Итиль.

Но для нас главным является другой момент — дело в том, что, по свидетельствам восточных авторов, столица Хазарии располагалась как на правом, так и на левом берегу Волги. Она состояла из трех частей: центральной части, которая находилась на острове, где были цитадель и дворец Божественного кагана, а также административной и торговой. Административная часть Итиля была выстроена на правом берегу Волги и окружена каменной стеной, за которой находились дворцы хазарской знати, храмы и культовые сооружения, а также казармы гарнизона. Что же касается торговой части города, то она была построена значительно позже первых двух и по сравнению с ними выглядела довольно неказисто. Население там ютилось либо в землянках, либо в войлочных юртах и деревянных шатрах, а рядом располагались торговые склады, рынки и бани.

Как видим, построить наплавной мост от одного и другого берега до цитадели, а затем укрепить его не составило бы хазарам труда, благо в многолюдном городе нашлись бы умельцы, которым это дело было по плечу. Но тут возникала другая проблема — дело в том, что у самих хазар судов не было. Однако они имелись в избытке у тех торговцев, которые в огромном количестве прибывали в Итиль. Вряд ли кто-либо из купцов рискнул бы возразить разбушевавшимся бойцам ал-ларисии, когда те решили их конфисковать по законам военного времени. Своя жизнь дороже кораблей.

Итак, мы видим, что перегородить Волгу «при входе в Итиль по воде» было не сложно, поскольку город располагался как на левом, так и на правом берегу реки, а посередине на острове возвышалась цитадель. Расположив значительные силы в цитадели на острове, хазары запросто могли перебрасывать их по мосту с одного берега на другой, лишив при этом своих врагов возможности маневра. Бой происходил бы на узком пространстве, где русам не удалось бы развернуть весь флот и использовать в полной мере свой опыт в морских сражениях. И потому главным событиям предстояло развернуться на суше.

Занятно другое. До битвы не на жизнь, а на смерть оставалось всего чуть-чуть. Буквально через полчаса противники окажутся между жизнью и смертью, когда сойдутся в страшной рукопашной схватке, но и те и другие думали не о чем-то высоком и светлом, а о деньгах. Ведь если вспомнить сообщение Аль-Масуди о том, что «Русы и Славяне же, о которых мы сказали, что они язычники, составляют войско царя и его прислугу», то получается, что в этой дурной заварухе славяне были готовы скрестить свои клинки с такими же славянами. Биться друг с другом насмерть, да еще и на стороне мусульман и христиан, за право разделить чужую добычу. А то все поют некоторые: «стяжание славы и жертвенное Служение ратным Богам (у Святослава еще укрепление Древней Веры и объединение славян) были бесконечно важнее русам, чем набивание седельных мешков окровавленным барахлом». Где она, эта идейная направленность, о которой столь любит распыляться Прозоров? Ее нет и в помине, как с одной стороны, так и с другой. Какое уж тут «жертвенное Служение ратным Богам»...

...Ладьи причаливали к мелководью, многочисленные бойцы выгружались на берег, гремя оружием, цепляясь друг за друга копьями и щитами. Расплескивая в разные стороны водные брызги, русы выходили на песок и сбивались в отряды, становясь плечом к плечу и сдвигая внахлест большие круглые щиты. Когда построение закончилось, над рядами дружинников взревели боевые рога и «стена щитов», ощетинившись мечами и копьями, медленно двинулась вперед. Тотчас же земля содрогнулась от удара тысяч копыт, и закованная в доспехи лавина ал-ларисиев покатилась навстречу русам. И с той, и с другой стороны полетели тучи стрел, и два воинства с лязгом, грохотом и треском, от которого содрогнулись сердца жителей Итиля, сошлись в смертельной схватке. К наплавному мосту против течения подошли ладьи, битком набитые северными воинами, и десятки бойцов с мечами и топорами в руках попрыгали на дощатый настил. Кровью окрасились воды Волги, яростная сеча закипела как на воде, так и на берегу.

Русы готовы были погибнуть, но не унизиться перед врагом. Это было не избиение, не засада, а настоящее встречное сражение. Дружинники понимали, что нужно прорываться, потому что если мусульмане их окружат и зажмут, то шансов на победу не будет. И тогда никому не уцелеть. А ал-ларисиям дай только время!

Три дня шли под Итилем яростные бои, три дня русы пытались опрокинуть ал-ларисию и уничтожить наплавной мост. По ночам гвардейцы и горожане отступали к стенам Итиля, русы уходили на суда, перевязывали раны, отдыхали от ратных трудов, а наутро вновь сходились в отчаянной рукопашной схватке. Однако на суше перевес все ощутимее стал склоняться в пользу мусульман, поскольку их преимущество в коннице было подавляющим. Как мы помним, у дружинников имелись всадники, но они были слишком немногочисленны, чтобы на равных противостоять тяжелой кавалерии ал-ларисии. Лишь 5000 русов сумели на ладьях прорваться по Волге и, миновав Итиль, двинуться против течения на север — остальные либо пали на поле боя, либо утонули в реке.

Даже когда небольшому числу кораблей русов все же удалось прорваться, гвардейцы на них просто не обратили внимания, ведь основная добыча осталась у них. Ну спаслись, ну прорвались, ну ушли. Жалкие остатки некогда грозного воинства. Да шайтан с ними! Пусть уходят и пусть помнят. И то, если сумеют добраться до дома.

Судьба уцелевших после битвы русов была печальна. Измотанные трехдневным сражением, изнемогая от ран и усталости, они были вынуждены пристать к берегу на землях буртасов. И сразу же были атакованы воинами этого племени. В иное время дружинники вдребезги бы разнесли ополчение этих горе-вояк, поскольку буртасы никогда не отличались особой воинственностью, но в данный момент русы оказались бессильны. Тех же, кому удалось пробиться к ладьям и уйти по Волге на север, позже добили волжские болгары, что и было зафиксировано Аль-Масуди: «...но из них кто был убит жителями Буртаса, а кто попался к мусульманам в стране Булгар, и те убили их». Как видим, поход «за зипунами» закончился полной катастрофой, и вероятнее всего, что домой из огромного числа воинов вернулись считаные единицы...

Недостало русичам вина,
Славный пир дружины завершили —
Напоили сватов допьяна,
Да и сами головы сложили, —

подвести итог этого набега можно четверостишьем из «Слова о полку Игореве» в поэтическом переложении Н. Заболоцкого.

Зато в Итиле царили совсем другие настроения... «Бог помог мусульманам против русов, и меч истребил их, кто был убит, а кто утоплен». Всего, по словам Аль-Масуди, победители насчитали 30 тысяч убитых русов. Но это либо победители приврали, либо сам ученый араб добавил для того, чтобы победа единоверцев выглядела убедительнее.

Но вот что интересно — после этого побоища походы киевских дружин в Каспийский регион прекратились надолго: «С того года русы не возобновили более того, что мы описали» (Аль-Масуди). С другой стороны, никаких санкций со стороны Киева против Хазарии не последовало, поскольку те, кто вершил политику Руси в это время, были прекрасно осведомлены о том, что же случилось на самом деле под стенами Итиля. И кто в этом был виноват. Надо думать, что и ал-ларисия понесла в этой бойне страшные потери, а потому со временем по приказу Божественного кагана могли выловить всех зачинщиков мятежа и удавить по одному. И затем пополнить ряды гвардейцев совершенно новыми людьми, которые не были ни в чем замешаны.

А вот если бы все было так, как нам вещает Лев Рудольфович, то расплата за предательство последовала бы непременно, и пусть не сразу, но карающий меч русов обрушился бы на Хазарию. И полки свои князь Игорь водил бы не на Царьград, а на Итиль.

Но ничего этого не произошло, никто никому не мстил и счет не выставлял, в отношениях между двумя государствами все осталось без изменений. А ведь если бы у русов были к хазарам какие-либо претензии, то, надо думать, они бы их предъявили и заставили каганат сполна расплатиться за все. Недаром автор анонимного сочинения «Моджмал ат-таварих» отметил характерную черту поведения наших предков: «И остался такой обычай, что, если кто-либо русов ранит, они не успокоятся, пока не отомстят. И если дашь им весь мир, они все равно не отступятся от этого». А под Итилем не просто кого-то ранили, там тысячи воинов легли в боях с ал-ларисией и городским ополчением. И тем не менее никаких вопросов к правительству Хазарии со стороны Киевской Руси не было, по крайней мере, наши источники об этом молчат.

Что и говорить, жалко погибших русских бойцов. Но давайте посмотрим на вещи честно. Они приехали на Каспий убивать и грабить. Убивать или быть убитыми, потому как это было связано с ведением боевых действий на вражеской территории, и другой альтернативы в данной ситуации для наших предков не предвиделось. На войне такое сплошь и рядом, а легкой прогулки русам никто не обещал. Они сами сознательно выбрали свою судьбу.

В Каспийском регионе русы вновь появляются лишь в 943 году, однако цель их визита останется неизменной — банальный грабеж. Однако об этом мы расскажем в следующей главе, а пока поговорим о грустном. О том, как два Льва — Николаевич да Рудольфович добросовестно занимаются искажением отечественной истории.

Итак, мы снова между двумя Львами. Для начала узнаем, а что же нам поведает Лев, который Гумилев. А он нам сообщает о том, что этих самых русов, которые все с ног на голову перевернули в Каспийском регионе, «просто пригласил царь Вениамин для расправы с разбойниками-горцами». Просто взял и просто пригласил. Словно на чашечку чая. Только вот беда: в данный момент русам не было совершенно никакого дела до разбойников с гор, у них и своих забот хватало. Да и все поведение наших предков на берегах Хазарского моря достаточно красноречиво, и мы видим, что ни о каком наказании по чьей-либо просьбе горцев даже речи нет. Наоборот, идет планомерный грабеж мусульманских городов побережья, и никакой идейной подоплеки в этом не видно.

Говоря о том, кто являлся инициатором данного похода, Лев Николаевич высказывает еще одну точку зрения: «М.И. Артамонов полагает, что этот поход был организован «на свой риск и страх варяжско-русской дружиной, нанятой для войны с Византией и отпущенной киевским князем после того, как надобность в ней миновала». Тоже достаточно забавно, поскольку такое грандиозное мероприятие просто не может быть организовано «на свой страх и риск». Как мы помним, походу предшествовала большая дипломатическая подготовка, а кто такие эти представители «варяго-русских дружин», чтобы сам Божественный каган вступал с ними в переговоры? Никто. Да, средства в рейд вкладывались значительные, дружине они были явно не по карману, а с другой стороны, количество участников похода на Каспий было настолько велико, что можно смело говорить о том, что правящая элита Киева приняла в нем самое непосредственное участие.

Идем далее. Говоря о тех причинах, которые вызвали выступление ал-ларисии против русов, Л.Н. Гумилев глубокомысленно замечает: «Очевидно, варяжская неуместная инициатива вызвала расправу со стороны хазарских мусульман, тем более что разгром врагов Дейлема настолько облегчил положение шиитов, что в 913 г. они освободились от власти Саманидов и вытеснили последних из Гиляна и Табаристана». При чем тут «неуместная варяжская инициатива», не совсем понятно, поскольку все было ясно с самого начала — русам нужен проход через земли Хазарии, чтобы с целью грабежа проникнуть в Каспийский регион, а кагану нужны за это деньги. Все. Та же ал-ларисия в данный момент ничего не имела против такого соглашения.

Но тот погром, который учинили русы на берегах Хазарского моря, всколыхнул мусульманский мир. Слухи об этом широко распространились и в итоге не могли не дойти до Итиля, где располагались подразделения ал-ларисии. Возможно, что часть беглецов из охваченных вторжением регионов все же сумела добраться до Хазарии и там во всех красках рассказать о тех ужасах, которые им пришлось пережить. Религиозных фанатиков в те времена хватало везде, а потому ничего удивительного нет в том, что сердца хазарских мусульман воспламенились ненавистью к разбойникам. Идея, что на этом можно и нажиться, пришла чуть позже.

Еще раз отметим, что заранее никто к мятежу не готовился. Выступление гвардии, по сведениям источников, выглядит настолько спонтанным, что застало всех участников событий врасплох.

И в свете изложенного выше материала вывод, который делает Л.Н. Гумилев, как всегда, является оригинальным, но не подкрепленным никакими фактами: «В каспийском походе варяго-русское войско выглядит неполноправным союзником Хазарии. И предательство, допущенное царем Вениамином, осталось безнаказанным». Ни о каком «неполноправном союзничестве» даже речи нет, каждая сторона преследует свои определенные цели. Обстоятельства заставили хазар и русов заключить это временное соглашение, суть которого была строго оговорена. И не надо здесь ничего мудрить.

Теперь обратимся в сторону другого Льва — Рудольфовича. «Ведущий историк языческой Руси», как всегда, суров и категоричен, а грандиозный поход «за зипунами» 913—914 годов он называет ни много ни мало «походом мстителей». Во как! Как всегда, возникает к писателю закономерный вопрос: а откуда такая информация? Ответим: из его «исторической головы». Потому что этот рейд он напрямую связывает с местью за разгром отряда русов, который в 909 году промышлял в этом же регионе. О нем мы уже рассказывали, а потому повторяться не будем.

Удивляет другое — гибель обыкновенного отряда грабителей Прозоров делает едва ли не судьбоносным событием, которое спровоцировало столь масштабное вторжение. Рассуждая о том, как местные жители перебили терроризировавших и обиравших их разбойников, Лев Рудольфович вздевает над головой руки и патетически восклицает: «Это была большая ошибка — виновная или нет, русская кровь в те годы не оставалась неотомщенной». Мы не думаем, что правительство Киевской Руси вообще заинтересовала гибель нескольких сотен воинов, которые в целях наживы подались на Восток. И совсем не потому, что им было наплевать на соотечественников, а потому, что они вряд ли считали их своими соплеменниками. Как вы видели, те же славяне, древляне и поляне никогда бы не стали мстить друг за друга. Им бы даже это и в голову не пришло. То же самое было и у русов. Русы, осевшие в Новгороде, ни в жисть не пошли бы на край света, чтобы отомстить за смерть и неудачу русов, обосновавшихся в Киеве или Чернигове. Сейчас у каждого из славянских племен была своя родина, свое государство.

Это у Прозорова все завязано на клятвах и пафосе, а в реальном мире все подчиняется государственным интересам, и хороший правитель прежде всего смотрит на то, что его державе выгодно, а что нет. Эмоции в последнюю очередь. А князь Олег был правителем достойным и умным, в отличие от «ведущего историка», он прекрасно понимал всю глупость и нелепость мести за русов-разбойников, которые погибли у черта на куличках. Мало того, русов, которые, возможно, были даже не из его клана. И поважнее дела в державе есть, а эти сами знали, на что шли. Как говорится, за что боролись...

Но Лев Рудольфович продолжает напевать старые песни о главном. Каждый раз ждешь, что его рассказ вот-вот рванет, как фугас, засыпав читателя бесконечными осколками праздных слов, искореженных фактов и пеплом славословий. Может больно ранить шальной цифирью или оглушить разорвавшейся над головой свежей легендой. К этому нужно быть готовым. Льву не привыкать гнуть факты. Он вроде бы несет откровенную чушь, но надо отдать должное, никогда не сбивается и делает это вдохновенно. И в этот раз ничего нового: «Месть русов обрушилась на берега Каспия, словно гром небесный». Мы уже видели, что это была за «месть» и в чем заключался ее смысл, набитые по самые борта барахлом ладьи об этом красноречиво свидетельствуют. Недаром у мусульманских гвардейцев крышу снесло, когда они узнали про количество добычи! Поэтому оставим в стороне рассуждения бескорыстного писателя, а посмотрим на то, как он трактует столкновение между русами и ал-ларисией. Наверняка он приготовил для нас что-то изысканное или экзотическое! Как всегда, наши надежды Лев Рудольфович оправдал с лихвой!

Да простят нам столь обильную цитату, но, чтобы прочувствовать стиль работы Прозорова и его умение работать с источниками, мы просто вынуждены ее привести. Оно того стоит.

«Вскоре отяжелевшие от добычи и пленников ладьи подошли к Итилю. Посланцы русского вождя отправились вручить каган-беку оговоренную долю добычи. Любопытно — они успели дойти до ладей? Или уже по пути к ним увидели заливающую берег стальную лавину — пятнадцать тысяч аль-арсиев, лучших воинов каганата, закованных в железную чешую от конских колен до ощеренных личин шлемов. И мусульман по вероисповеданию. Впереди них, вполне возможно, ехал с тяжелым палашом в руке тот самый Ахмад бен Куйя, которого пытаются выдать за сына основателя Киева. А за их спинами валило толпище в полосатых халатах — все взрослые мужчины-мусульмане многолюдного торгового города Итиля. С ними были и христиане — ради общей ли ненависти к язычникам-русам или просто в надежде ухватить что-то из богатой добычи».

Прервем разошедшегося не на шутку писателя, вырвемся ненадолго из толпы «в полосатых халатах» и снова обратимся к Аль-Масуди, сравнив его записи с рыком необузданного Льва. Вот что говорит ученый араб о посольстве русов к кагану: «Отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору». Картина ясная — русы остановились там, где Волга впадает в Каспий, и оттуда отправили в Итиль послов с той долей трофеев, которые причитались хазарам. Вывод напрашивается один — главные силы русов на побережье, ал-ларисия в Итиле. И лишь после того, как взаиморасчеты были окончены, воеводы повели свои ладьи по направлению к столице каганата.

Где они, «толпища в полосатых халатах» и «пятнадцать тысяч аль-арсиев, лучших воинов каганата, закованных в железную чешую от конских колен до ощеренных личин шлемов»? В данный момент их просто нет, поскольку будущих противников разделяет довольно значительное расстояние.

Смотрим дальше:

«А с красных кирпичных стен Кемлыка, дворца каганов, осененных пятиугольными щитами Соломона, наблюдал за резней на берегу, любовно оглаживая густую вьющуюся черную бороду и прядки-пейот над ушами, улыбаясь полными губами, каган-бек Аарон бар Беньямен, владыка Хазарии. Человек, которому его вера не то что дозволяла — вменяла в обязанность обмануть доверившегося ему язычника-акума. Тем паче из ненавистного «народа Рос». И вместе с ним жмурил от злорадного удовольствия узкие щели окон весь огромный город, разжиревший на поту славянских рабов и крови тех, кто не желал быть рабами.

И тихо плакали по темным углам, не смея потревожить злого ликования своих «богоизбранных» господ, славянские невольницы».

Так вот он каков, наш Лев свет Рудольфович, все-то он видит и слышит, и ничто не ускользнет от его бдительного ока и всеслышащего уха! Все разглядел «ведущий историк»: и непонятную резню на берегу реки, и «прядки-пейот над ушами» Аарона бар Беньямена, и даже плач славянских невольниц по углам услыхал! Как будто он сам тихохонько бродил по улицам Итиля и, прикладывая ладошку к уху раковиной, прислушивался — а кто это там за забором слезы льет?

Одним словом, все как всегда — патетика и эмоции, а исторической достоверности — ноль. Потому что известия Аль-Масуди полностью опровергают бредни Прозорова.

Ни о каком внезапном нападении и подлой резне даже речи нет, поскольку арабский историк четко и недвусмысленно указывает: «Мусульмане же собрались и вышли искать их при входе в Итиль по воде. Когда же увидели они друг друга, русы вышли из своих судов». Противники друг друга заметили и стали готовиться к бою, иного толкования у этой фразы просто быть не может. А резня ничего не подозревающих и доверчивых русов «толпищами в полосатых халатах» существует лишь в воспаленном воображении писателя! С другой стороны, Аль-Масуди конкретно указывает на то, что боевые столкновения длились три дня: «Три дня продолжалось между ними сражение». Обратите внимание, не резня, а именно полномасштабное сражение, ведь если бы была та бойня, которую описывает Прозоров, то мусульмане управились бы значительно быстрее. К тому же наши предки могли спокойно покинуть место сражения, уйти в Каспийское море и попробовать вернуться на Русь другим путем. Но нет, сражаются отчаянно, потому что надеются на победу. Это же русы, их голыми руками не возьмешь! Пока руки держат оружие, они ведут бой. Поэтому и схватка затянулась.

Теперь наступает время подводить итоги, и Лев Рудольфович, захлебываясь от рыданий и судорожно шаря вокруг себя рукой в поисках валерьянки, сообщает нам потрясающие вещи: «Пять тысяч русов, по словам Масуди, вырвались из кровавой ловушки, в которую превратился для них Итиль. Тридцать тысяч трупов осталось лежать на речном берегу, и головы их свалили на городской площади. Вырвавшиеся, бросив суда, попытались прорваться из каганата сушей...

Но уже гудела степная земля под конскими копытами, уже мчались науськанные каган-беком орды кочевников-буртасов, вассалов кагана...

Мало кто из ушедших в Хвалынское море вернулся в родной дом».

Оставим на совести писателя откровение про «орды кочевников-буртасов», которые даже об этом не подозревали, спокойно проживая на западном берегу Волги и занимаясь в основном скотоводством, земледелием и бортничеством. Обратим внимание на то, что Прозоров в этот раз безоговорочно принимает на веру цифру в 30 000 убитых, которую сообщает Аль-Масуди, хотя сам же до этого и сомневался в их достоверности. «Думаю, не надо объяснять, что цифры эти, скажем так, приблизительны», — вот что заявляет Лев Рудольфович, когда рассуждает о численности русских дружин, которую сообщает арабский ученый. А здесь сразу же все принимает на веру!

Просто для пущего нагнетания атмосферы и желания пробудить у читателей ненависть к клятвопреступникам-хазарам и убийцам-мусульманам автор включает двойные стандарты. Что хорошо в одном месте, то плохо в другом, главное, чтобы соответствовало нестандартным теориям автора. И как можно больше пафосу, эмоций и душещипательных сентенций. Впрочем, у Льва Рудольфовича это стало своеобразной визитной карточкой всего творчества. Тенденция, однако!

В целом же можно смело констатировать, что вооруженный конфликт, произошедший между русами и хазарами во время набега на Каспий в 913—914 годах, никаким образом не повлиял на взаимоотношения между двумя государствами. Большой войны не произошло, каждый остался при своем. О причинах, почему это произошло, мы говорили выше.