Поход Хельгу

Несмотря на то что Хазарский каганат в целом имел мирные отношения с русами, сохранилось упоминание об одном серьезном вооруженном конфликте между каганатом и неким Хельгу, который в «Кембриджском документе» именуется «царем Русии» и который, судя по всему, никогда не был даже удельным князем. Судьба этого авантюриста вообще очень загадочна, и в научном мире существуют самые противоречивые мнения по поводу того, кем он был и как участвовал в политической и военной истории X века.

Из «Кембриджского документа», несмотря на то что он пестрит пробелами и сомнительными для толкования местами, можно понять следующее. Во времена хазарского царя Иосифа и «во дни злодея Романа» (под каковым злодеем понимается византийский император Роман I Лакапин) в империи были гонения на иудеев, санкционированные верховной властью. Случилось это в 943—944 годах. В отместку хазарский царь «ниспроверг множество необрезанных» — то есть каким-то образом покарал подчиненных ему христиан, проживавших в каганате. Тогда Роман в отместку решил с помощью русов разграбить хазарский город Самкерц (Таматарху), бывший важнейшей опорой каганата на юге: «А Роман [злодей послал] также большие дары Х-л-гу, царю Русии, и подстрекнул его на его (собственную) беду. И пришел он ночью к городу С-м-к-раю и взял его воровским способом, потому что не было там начальника, раб-Хашмоная»¹.

Хельгу безусловно не был царем Русии хотя бы потому, что в Киеве в это время княжил Игорь. Но не исключено, что именно потому он и взялся за деликатное поручение императора, — действительный князь, возможно, не захотел бы портить отношения с соседями. Что же касается Хельгу, скорее всего, он был предводителем очередной варяжской банды, которая скиталась по миру в поисках добычи, а если повезет, то и места, где можно было бы осесть, собирая дань с окрестных народов и получив статус князя и княжеской дружины соответственно. Недаром в этой истории он выступает как обычный наемник, который ввязался в войну, получив от Романа «большие дары».

Хельгу надолго задержался в Самкерце (вероятно, ему попросту некуда было оттуда идти), а возмущенные хазары стали в отместку разорять византийские владения в Крыму. Хазарское войско возглавил некий «досточтимый Песах», носивший не вполне понятный титул «Бул-ш-ци». «И пошел он в гневе на города Романа и избил и мужчин и женщин. И он взял три города, не считая большого множества пригородов». В конце концов Песах дошел до города Шуршун (вероятно, Херсон) «и воевал против него». Дальше рукопись изобилует пропусками, но успехи «досточтимого Песаха» несомненны: он заставил своих врагов выйти из страны «наподобие червей», заставил их платить дань, кого-то (или что-то) спас, а кого-то поразил мечом и умертвил.

Покарав должным образом подданных коварного Романа, Песах пошел войной на Хельгу, осадил Самкерц, воевал несколько месяцев, одержал победу и отнял у злополучного руса захваченную им добычу. Пристыженный Хельгу стал оправдываться перед своим победителем.

«И говорит он: "Роман подбил меня на это". И сказал ему Песах: "если так, то иди на Романа и воюй с ним, как ты воевал со мной, и я отступлю от тебя. А иначе я здесь умру или (же) буду жить до тех пор, пока не отомщу за себя". И пошел тот против воли и воевал против Кустантины на море четыре месяца. И пали там богатыри его, потому что македоняне осилили (его) огнем. И бежал он, и постыдился вернуться в свою страну, а пошел морем в Персию, и пал там он и весь стан его. Тогда стали Русы подчинены власти казар».

В этой незамысловатой истории существует множество неточностей и недомолвок, и еще больше — мест, которые, возможно, имеют параллели у византийских и арабских писателей и поэтому трактуются разными исследователями по-разному. Оставим на совести автора «Кембриджского документа» вопрос о стыдливости наемника, которая помешала ему вернуться на родину, и о том, что русы с его легкой руки были «подчинены власти казар». Но есть и другие интересные моменты, которые стали предметом научных дискуссий.

Во-первых, непонятно, с кем из известных исторических лиц можно отождествить Хельгу и возможно ли это вообще. Существуют попытки увидеть в Хельгу летописного князя Олега, который действительно ходил на Царьград². Но дата похода Олега, известная по «Повести временных лет», не согласуется с известной нам датой похода Хельгу (последний отправился в него не раньше, чем Роман начал преследовать евреев в Византии). Хронологические нестыковки можно путем определенных допусков и использования разных списков летописи свести к минимуму, но при всех условиях бесславная гибель Хельгу в Персии никак не может быть связана с черепом его почившего коня... Существует мнение, что Хельгу был одним из воевод князя Игоря и ходил на Царьград вместе с ним — то есть опять-таки представлял собой не самостоятельную варяжскую дружину, а Киевскую Русь³.

Некоторые исследователи считают, что поход русов на Каспий, который Масуди относит предположительно к 913/914 году и который, возможно, состоялся около 925 года, и есть поход Хельгу⁴. Более распространено мнение, что Хельгу участвовал в походе 944 года, описанном Ибн Мискавейхом.

Авторам настоящей книги видится, что Хельгу — не более чем искатель добычи и приключений, предводитель дружины (а точнее, банды) таких же авантюристов, какими Скандинавия, а позднее и Русь наводнили Европу. Тот факт, что «Кембриджский аноним» называет его царем, может лишь свидетельствовать, что хазарам хотелось придать больше веса своей победе над Хельгу; к тому же средневековые хронисты очень легко раздавали титулы своим героям, не слишком заботясь об их соответствии действительности.

Кстати, блистательная победа, которую «досточтимый Песах» одержал над русом, тоже представляется сомнительной. Если дружина Хельгу была разбита хазарами, трудно представить, чтобы ее остатки могли немедленно идти на прекрасно защищенный Константинополь. И трудно поверить, чтобы Песах под честное слово отпустил на все четыре стороны побежденного врага, если враг этот был еще столь силен, — ведь Хельгу ничто не помешало бы пойти не на Византию, а на Хазарию.

Представляется более резонным, что Хельгу после того, как он разграбил Самкерц, ничто больше не удерживало в этом городе (основать собственное княжество и сохранить власть на этом слишком желанном и для хазар, и для Византии месте у него, вероятно, не было сил). И поэтому он, решив продолжить свои «подвиги» под стенами Царьграда, более или менее полюбовно договорился с Песахом, что тот пропускает его через Керченский пролив и русы уходят с миром.

Поражение Хельгу под Константинополем тоже, вероятно, было не таким сокрушительным, как его себе представляет «Кембриджский аноним». В противном случае опять-таки непонятно, почему хазары пропустили разбитую дружину давнего врага через свои земли. Они могли сделать это, лишь убоявшись его военной силы или прельстившись долей в его военной добыче.

Очень интересной представляется политика Хельгу на берегах Каспия, если придерживаться наиболее распространенной и резонной точки зрения, что это именно он напал на Бердаа. Из книги Ибн Мискавейха следует, что русы приложили все усилия, чтобы сохранить хорошие отношения с жителями покоренного города: «...Люди эти (Русы) вошли в город, сделали в нем объявление, успокаивали жителей его и говорили им так: "Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам"»⁵. Это опять-таки свидетельствует о том, что Хельгу не был воеводой киевского князя — тот не мог надеяться удержать в повиновении город, который отделяли от него тысячи километров и территория чужого государства. Для киевлян этот поход, как и их походы на Царьград, мог быть только грабительским. Но если принять версию о том, что Хельгу и его дружина были независимыми варягами, которые искали место для княжения⁶ (как это когда-то сделали Рюрик, Олег и другие русы), то все противоречия снимаются.

При всех условиях Хельгу в те времена еще не мог одолеть Хазарию, и на ее территории ему пришлось ограничиться разграблением Самкерца. Это было, судя по всему, единственное военное столкновение хазар и русов за восемьдесят лет, которые предшествовали походу Святослава. Но о нем — в следующей главе.

Примечания

1. Кембриджский документ 1932, с. 117—118 и примечание.

2. Критикуем.: Новосельцев 1990, с. 216—217.

3. Артамонов 2002, с. 380—382.

4. Голб, Прицак 2003, с. 169.

5. Якубовский 1926, с. 65.

6. Тортика 2006, с. 200.